В последние месяцы проблема российского военного присутствия в Грузии стала центральным вопросом кавказской "Большой игры". Обсуждение сроков и темпов вывода российских военных баз из Грузии оттеснило проблемы Абхазии и Южной Осетии на второй план. А несколько дней назад вопрос о выводе российских баз превратился из двухстороннего: российско-грузинского — в трехсторонний: российско-грузинско-азербайджанский. Официальный Баку выразил свое недовольство фактом передислокации российских военных объектов из Грузии в Армению. Азербайджанская элита рассматривает Армению как страну — агрессора, аннексирующую 20 % территории Азербайджана. В связи с этим присутстсвие России на Кавказе становится еще более проблематичным. Закономерен вопрос, "насколько вообще оправдано присутствие российских войск на Южном Кавказе после распада Союза ССР?"
Российское присутствие на Юге Кавказа (включая и военный формат) не является вопросом ее "имперского возрождения". Обеспечение стабильности в бывших республиках Закавказья — принципиальное условие для мирного развития внутри самой России, сохранения ее государственной целостности. Россия — кавказское государство. 10 субъектов РФ находятся непосредственно на территории Северного Кавказа. Еще 3 (Волгоградская, Астраханская области и Республика Калмыкия) входят в состав Южного федерального округа и за последнее десятилетие интегрированы в общекавказские социально- экономические, политические, культурные проекты. Территория российского Северного Кавказа по своим размерам превышает независимые государства Южного Кавказа.
Практически все этнополитические конфликты на территории Юга России имеют тесную связь с конфликтами в бывших советских республиках Закавказья (среди них — грузино-осетинский и осетино-ингушский конфликты, грузино-абхазское противостояние и "чеченский вопрос", армяно-азербайджанский конфликт и проблема взаимоотношений "коренного населения" Кубани и Ставрополья с мигрантами-армянами). Российский Северный Кавказ и государства Южного Кавказа связаны не только конфликтами. Их объединяют проблемы "разделенных народов" (лезгины, осетины, аварцы) и незаконно репрессированных народов (турки-месхетинцы). Армяно-азербайджанское противоборство из-за Нагорного Карабаха привело к значительному перемещению армянских беженцев на территорию Краснодарского и Ставропольского краев. На сегодняшний день армяне составляют 12 % от числа жителей Туапсе, 15 % и 38 % соответственно от числа жителей Сочи и Адлера. "Армянский вопрос", таким образом, стал одним из важнейших общественно-политических факторов на Кубани, а антиармянская риторика стала одним из способов политической легитимации для краевой элиты, списывающей собственные просчеты и ошибки на чужаков-мигрантов.
Грузино-осетинское противоборство привело к потоку беженцев из бывшей Юго-Осетинской автономии в соседнюю Северную Осетию. Их "обустройство" в "братской республике" среди прочего было обеспечено вытеснением из Пригородного района ингушей. Грузино-абхазский конфликт способствовал консолидации и радикализации адыгских этнонациональных движений в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее, активизации Конфедерации народов Кавказа, ставшей одним из главных действующих лиц грузино-абхазского противостояния. Разрешение "чеченского вопроса" не в первую, но и не в последнюю очередь зависит от успешного урегулирования ситуации в Панкисском ущелье.
Таким образом, обеспечение безопасности на российском Кавказе немыслимо и неотделимо от стабильности в соседних Грузии, Армении и Азербайджане. С момента распада СССР РФ взяла на себя бремя геополитического лидерства на постсоветском пространстве. Попыткой выстроить интеграционную стратегию в сфере безопасности стало заключение Договора о коллективной безопасности (ДКБ) 15 мая 1992 г. Договор подписали такие кавказские державы, как РФ и Армения. Впоследствии к ДКБ присоединились Азербайджан и Грузия. ДКБ вступил в силу в 1994 г. Устав Договора предполагал совместные действия государств-подписантов по отражению военной агрессии против одного из участников ДКБ. Однако, как и СНГ ДКБ не стал действенным инструментом кавказской геополитики. Лидеры Грузии не единожды констатировали декларативный характер Договора. Что же касается Азербайджана, то на сегодняшний день проблема Нагорного Карабаха рассматривается в этой республике как акт военной агрессии со стороны Армении. В этой связи ДКБ видится лидерами Азербайджана как неэффективный инструмент обеспечения его территориальной целостности и безопасности.
Более действенным инструментом российского влияния на Юге Кавказа стали миротворческие операции, проведенные РФ в 1990-е годы. С июля 1992 г. Россия осуществляет миротворческую миссию в зоне грузино-осетинского конфликта, а с июля 1994 г. — в зоне грузино-абхазского конфликта. Осенью 1993 г. с помощью сил Группы российских войск в Закавказье (ГВРЗ) была остановлена внутригрузинская гражданская война между сторонниками Эдуарда Шеварднадзе и свергнутого президента Звиада Гамсахурдиа. При этом эффективность российских миротворческих операций оказалась намного выше аналогичных мероприятий США и их союзников в Сомали, Руанде или Косово.
Между тем российское миротворчество и военное присутствие на территории государств Южного Кавказа изначально воспринималось в Грузии, Армении и Азербайджане неоднозначно. В 1995 г. между РФ и Республикой Армения был подписан Договор о создании на армянской территории российской военной базе сроком на 25 лет. База располагалась в г.Гюмри на границе с Турцией. В Ереване была создана группа управления российскими подразделениями. Начиная с 1996 г., на российской военной базе могут проходить действительную военную службу граждане Армении. В 1992 г. между РФ и Арменией был подписан Договор о совместной охране внешних границ СНГ (1992 г.). Российские военные принимают участие в подготовке военных кадров для национальной армии Армении. В 1997 г. в Москве был заключен Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между РФ и Арменией.
Примером противоположного порядка стало российское военное присутствие в Грузии. В советский период на территории Грузинской ССР находились части Закавказского военного округа (ЗакВО). В Тбилиси находились окружные командные и управленческие структуры. После распада СССР подразделения ЗакВО были частично выведены на территорию РФ, частично расформированы, частично переданы под юрисдикцию Минобороны нового государства. В 1993 г. в Грузии на основе бывшего ЗакВО была создана Группа российских войск в Закавказье (ГВРЗ). Политическим истеблишментом этой республики наличие российских военных и пограничных объектов на ее территории рассматривалось как ущемление грузинского суверенитета. Участие подразделений ЗакВО в разгоне демонстрации грузинских национал-демократов в апреле 1989 г. было символическим событием для истеблишмента постсоветской Грузии. Данный факт (а точнее его односторонняя интерпретация) оказывал негативное влияние на развитие российско-грузинских отношений в военной области. Руководство Грузии дало свое согласие на сохранение российского военного присутствия и охрану ее границ российскими пограничниками под давлением неблагоприятных для республики обстоятельств (территориальные конфликты, гражданская война в Западной Грузии в 1991–1993 гг.). В 1994 г. РФ и Грузия подписали Договор о сотрудничестве в военной сфере. В том же году была создана Группа Погранвойск РФ в Грузии (на базе бывшего Закавказского пограничного округа). В 1995 г. было подписано Соглашение о российских военных базах в Грузии.
Российские военные объекты в Грузии в большинстве своем были расположены на проблемных территориях этой страны, что лишь придавало остроты российско-грузинским отношениям. Базы были размещены в Батуми (Аджария), Ахалкалаки (Джавахети), Вазиани и Гудауте (Абхазия, временная столица непризнанной республики в 1992–1993 гг.). Российское военное присутствие рассматривалось в Грузии как плацдарм для неоимперской политики Кремля. В 1997 г. в Грузии был принят Закон об охране границы. Согласно этому документу российские пограничники были обязаны передать функции по охране границы своим грузинским коллегам. В 1999 г. российское "пограничное" присутствие в Грузии было прекращено. В том же году на Стамбульском саммите ОБСЕ (ноябрь 1999 г.) РФ и Грузия пришли к договоренности о выводе с территории Грузии российских баз. Российско-грузинские соглашения в Стамбуле стали официальным приложением к Договору об обычных вооруженных силах в Европе.
Сегодняшнее обострение российско-грузинских отношений связано двумя базами (Батуми и Ахалкалаки). И если значение первой базы для российской политики близко нулю, то ускоренный вывод ахалкалакской базы вызывает немало вопросов. После свержения батумского тяжеловеса Аслана Абашидзе военная база в столице Аджарии не может быть сдерживающим фактором для экспорта "революции роз", а значит ее дальнейшая эксплуатация не представляется эффективной. Следовательно биться за сохранение этой базы было бессмысленно сразу же после второго акта грузинской революции. Иное дело — база в Ахалкалаки, расположенная в армянонаселенной области Самцхе-Джавахети. Российское присутствие в Ахалкалаки видится местным армянам как гарант их личной и этнонациональной безопасности. Удивительно насколько безвольно вела себя российская дипломатия по отношению к базе в Ахалкалаки. Пребывание российских частей там — это проблема не военная, а политическая. Уход из Ахалкалаки — это окончательная растрата кредита доверия у армян всего Закавказья. Между тем проблему Ахалкалаки можно и должно было представить не как российско-грузинский конфликт, а как проблему грузино-армянских отношений. По отношению к этой базе можно было действовать по методике Михаила Саакашвили, то есть вести дело к интернационализации проблемы, подключая влиятельных армянских лоббистов в Европе и в США, а также официальный Ереван. Увы, диверсификации политики в отношении двух баз сделано не было, и уход из Ахалкалаки ныне фактически предрешен.
Российское военное присутствие в Азербайджане по сравнению с Грузией и Арменией минимально. В начале 1990-х годов Азербайджан не пошел на совместную с Россией охрану границ и размещение российских военных объектов. Фактически речь идет о единственном объекте — Габалинской РЛС (радиолокационной станции). Станция, расположенная на южном склоне Кавказского хребта, играет важнейшее значение для обороны южных рубежей РФ. Главная проблема военного сотрудничества РФ и Азербайджана заключается в неурегулированности карабахского кризиса и особых отношениях России с Арменией. В январе 2002 г. лидеры России и Азербайджана подписали соглашение, по которому российская сторона возьмет в аренду базу "Дарьял" рядом с Габалой за 7 млн. долл. США в год. Срок договора — 10 лет. Сегодня перед российской дипломатией и военными стоит поистине нелегкая задача — пройти между Сциллой и Харибдой, то есть сохранить свое присутствие в Армении и не вступить из-за передислокации баз в "холодную войну" с Азербайджаном.
Однако проблема баз и российского военного присутствия имеет и другое, не менее важное измерение. Уход российских военных с Южного Кавказа не станет одновременно началом интенсивного постконфликтного урегулирования в зонах межэтнических конфликтов. И до того момента, пока лидеры независимых государственных образований Кавказского региона, не предъявят своим гражданам новую политическую повестку дня, новые формы и методы нациестроительства грузино-абхазский, грузино-осетинский, армяно-азербайджанский конфликты будут "замороженными", но не урегулированными. От ухода российских военных из Батуми проблема инкорпорирования Абхазии и Южной Осетии не зависят, а отказ от базы в Ахалкалаки чреват грузино-армянскими противоречиями. В перспективе вывод российских баз из Армении может подтолкнуть горячие головы в Баку к борьбе с "армянским агрессором". Отказ от российского миротворчества в грузино-абхазском и грузино-осетинском конфликтах также в состоянии спровоцировать новый виток межэтнической напряженности. Таким образом, российское военное присутствие — не гарант мира и стабильности. Однако его поспешная ликвидация без замены на новую хорошо продуманную систему безопасности не сулит Большому Кавказу ничего хорошего…
