Пока отечественные эксперты внимательно следят за течением "бархатной демократизации" на просторах бывшего Советского Союза, стараясь предугадать место новых волнений и переворотов, наиболее серьезные перемены, возможно, происходят на самом верху глобальной политической системы. Волна "революций" на постсоветском пространстве, с точки зрения запустивших ее политических штабов, вероятно, является лишь прелюдией к трансформации мирового порядка в целом. Это предположение было вызвано двумя сенсационными шагами американского президента — назначением бывшего заместителя Государственного секретаря по вопросам ядерного разоружения Джона Болтона на пост посла США в ООН и рекомендацией первого заместителя шефа Пентагона Пола Вулфовица на должность главы Всемирного банка. Оно получило окончательное подтверждение 21 марта, когда вышел в свет доклад Генерального секретаря ООН Кофи Аннана с претенциозным заглавием "При большей свободе".
Но все по порядку. Поворот в карьере двух ультра-ястребов, каковыми бесспорно являются Болтон и Вулфовиц, явился полной неожиданностью для обозревателей: оба этих деятеля считаются сторонниками так называемой неоконсервативной доктрины, приверженцам которой свойственно пренебрежение, если не полное презрение к авторитету международных политических институтов. И Болтон, и Вулфовиц неоднократно высказывали недовольство деятельностью Организации Объединенных Наций, еще со времен деколонизации слишком поддающейся влиянию левых антиимпериалистических (то есть в данном случае — антиамериканских и антиизраильских) настроений. Кроме того, Вулфовиц известен как один из горячих приверженцев идеи унилатериализма — односторонних действий Америки в мире, без учета мнения своих партнеров и союзников. Назначение этого человека на пост руководителя организации, включающей в себя представителей без малого двух сотен государств, выглядело по меньшей мере странно.
Неоконсерваторы издавна замыслили похоронить проект ООН как потенциального мирового правительства, с мнением которого американским стратегам нужно было бы как-то считаться. Здесь-то и был основной пункт расхождения неоконов с так называемыми либеральными интернационалистами из Демократической партии и значительной частью европейского истеблишмента. Патриарх неоконсерватизма Ирвинг Кристол в своем известном меморандуме 2003 г. "Неоконсервативное убеждение" писал о том, что "мировое правительство — это ужасная идея, так как она может привести к мировой тирании. К международным институтам, которые придают особое значение основному мировому правительству, следует относиться с большим подозрением". Как бы вторя Кристолу, "теневой лидер" неконсервативной сети, бывший председатель Совета по оборонной политике Ричард Перл, сразу после начала боевых действий против Ирака, провозгласил, что падение Саддама утащит за собой в могилу и пагубную фантазию о возможности ООН стать основой нового международного порядка.
Однако эти антиооновские высказывания неоконсервативных теоретиков не должны вводить нас в заблуждение: на самом деле неоконы отвергали не международные институты как таковые, но именно существующий мировой порядок, в котором формально одинаковое право голоса имеют государства с разным политическим строем — демократические Соединенные Штаты и коммунистический Китай.
Именно эта принципиальная нейтральность в вопросе о внутреннем положении государств и приводит в негодование неоконов. В своей ранней книге "Конец истории и последний человек", которую следует считать своеобразным "катехизисом неоконсерватизма", Фрэнсис Фукуяма недвусмысленно высказался по поводу несоответствия нынешних международных политических институтов кантовским замыслам "всемирной федерации": "Хартия Объединенных Наций опустила все упоминания о "свободных нациях" ради более слабого принципа "суверенного равенства всех ее членов"". Иначе говоря, она не связала факт международного признания суверенитета государства с его либерально-демократической трансформацией. Но "если попытаться создать лигу наций согласно предписаниям Канта, избавленную от недостатков прежних международных организаций, — фантазировал в 1992 г. автор "Конца истории", — то ясно, что получится что-то больше похожее на НАТО, чем на ООН — то есть лига по-настоящему свободных государств, собранных воедино общей приверженностью к либеральным принципам".
Можно смело сказать, что это вот "что-то больше похожее на НАТО" и пытаются сейчас создать откоммандированные в международные организации американские чиновники. В своих целях они используют и г-на Аннана, который сегодня попал в довольно щекотливое положение из-за расследования махинаций вокруг программы "Нефть в обмен на продовольствие".
Аннан, наконец, решился в своем докладе заявить о той реформе, которой так давно добивались неоконы, равно как и их либеральные оппоненты — о расширении возможностей Совета Безопасности по применению военной силы против стран, где регулярно нарушаются права человека. Теперь, по замыслу разработчиков доклада, Совет Безопасности будет обязан инициировать что-то вроде "гуманитарной интервенции" для разрешения внутригосударственных конфликтов. На самом деле, фактически любое столкновение государства с вооруженными мятежниками можно представить "геноцидом" или "систематическими нарушениями прав человека". Если рекомендации Аннана будут приняты международным сообществом, некогда ужасавшая г-на Кристола перспектива "мировой тирании" в полной мере реализуется.
Аннан предложил еще два важных преобразования — расширение состава Совета Безопасности с 15 участников до 24 и преобразование Комиссии по правам человека в Совет по правам человека. Последняя мера, предполагающая уменьшение состава ведающей правами человека организации и отказ от существующего принципа ее формирования согласно региональным квотам, прямо соответствует настоятельным рекомендациям неконсерваторов. Публицисты этого лагеря постоянно указывали на недопустимое, с их точки зрения, нахождение в этой Комиссии представителей от Ливии, Сирии и других "стран-изгоев". Что касается первой меры, то она, по мнению ведущего американского эксперта в области реформы ООН Ли Фенстайна, должна восприниматься как своего рода возможная премия тем странам, которые готовы будут поддержать весь пакет намеченных преобразований.
Имеет ли какое-то отношение к "демократизации" ООН ожидаемое 31 марта утверждение Пола Вулфовица на посту руководителя Всемирного банка? Самое прямое. Заметим, и Джордж Буш в ответе корреспондентам, и сам Вулфовиц в своем письменном заявлении обращают внимание на опыт дипломатической работы кандидата в Индонезии. Действительно, будущий заместитель министра обороны в период президентства Р.Рейгана три года занимал должность посла США в Индонезии. Как пишет Вулфовиц, "экономическое развитие было наиболее существенным вопросом повестки дня" в этой стране. Дело не только в экономической квалификации Вулфовица, дело — в самой Индонезии. Эта страна может служить классическим образцом провала авторитарной экономической либерализации, проведенной по сингапуро-пиночетовской схеме. Огромная коррупция и клановая структура бюрократического аппарата в конце концов привели антикоммунистический режим генерала Сухарто к полному фиаско. Тем самым Индонезия стала наиболее красноречивым аргументом в пользу тезиса о недостаточности либеральных экономических преобразований для полноценной модернизации страны.
Иначе говоря, в контексте ведущейся сегодня в США полемики между "реалистами" и "неоконсерваторами", требующими "глобальной демократической революции", "индонезийский опыт" сыграл на руку этим последним и в первую очередь самому Вулфовицу, который еще в 1980-е годы выступал с критикой авторитарного режима Сухарто. Не случайно назначение Вулфовица поддержали наиболее авторитетные либеральные интернационалисты, в частности, сенатор Джозеф Байден, крупнейший авторитет по внешнеполитической проблематике в Демократической партии. Нашел понимание "подход Вулфовица" и у европейских коллег.
Таким образом, прежний, излюбленный правым крылом российских либералов, экономикоцентричный модернизационный курс будет пересмотрен во имя курса политикоцентричного. Отныне предоставление денежных средств какой-либо стране потребует от нее не только экономических, но и фундаментальных политических преобразований — все той же "демократизации". Если с экономическими трудностями столкнется в ближайшем будущем наша страна, то в этих новых условиях ее, весьма вероятно, принудят не только к политическому плюрализму в заданных рамках, но и к постепенной конфедерализации.
Пока Россия борется за каждую фигуру на евразийской шахматной доске, правила игры стремительно переписываются ее ведущими участниками. И все это вновь возвращает нас к одному и тому же вопросу: оправдан ли отказ от своих геокультурных принципов в угоду геополитической прагматике? И если мы наконец признаем, что такой отказ недопустим, то от экспертной элиты, которая с пеной у рта призывала именно к нему на протяжении всего 2003 года, следует потребовать признания в стратегической ошибке.
