Борьба за «российское наследство»

Буш почти наверняка будет вести диалог с Путиным, хотя и в безусловных рамках публичной политической корректности, но обязательно "с позиции силы". И дело не только в том, что США на сегодняшний день — единственная явная сверхдержава, а Буш — только что победивший на выборах президент. Дело в том, что генеральные тенденции российской власти последнего времени — тенденции "усугубления слабости".

Во внутренней политике это проявляется и в очевидном обострении кланово-корпоративной борьбы, и в социальных протестах, и в консервации (или даже углублении) "сырьевого" крена в экономическом базисе, и в безуспешности попыток ввести в сколь-нибудь приемлемое "легальное" русло правила политической и хозяйственной конкуренции, и в демографических трендах, и в плачевном физическом здоровье и моральном состоянии большинства населения.

Во внешней политике это обнаруживается в последовательной утере доверия к стране со стороны подавляющего большинства "дальних и ближних". Главная причина — парадоксальный тип "разновекторной дипломатии", при котором позитивные обещания раздаются направо и налево, в том числе явным взаимным антагонистам вроде США и "Организации Исламская Конференция", но при этом нередко не исполняются. Это привело к тому, что Россию на мировой арене все чаще воспринимают как ненадежного и малопредсказуемого партнера.

Очевидное отсутствие у постсоветской России какой-либо внятной внешне- и внутреннеполитической долговременной стратегии (и вообще явное пренебрежение к проблемам такой стратегии) — сослужило стране очень плохую службу. Россия на сегодняшний день фактически утратила очень большую часть своей государственной субъектности. Наша субъектность не просто несравненно ниже, чем у отвергнутого и проклинаемого СССР, она гораздо ниже того уровня, который мог бы соответствовать сократившимся, но до сих пор достаточно большим совокупным ресурсам (территориальным, демографическим, хозяйственным, политическим и т.д.) государства и его граждан.

По этим причинам стороны приходят к саммиту в Братиславе в явно неравных "весовых категориях". В условиях, когда — при любом дружеском "протокольном" формате встречи — решающим образом определять реальную повестку дня будет Буш. Он в Братиславе будет пытаться решить — с Путиным и через Путина — свои собственные, то есть американские, проблемы.

Проблем же у "победного" Буша достаточно. Главные из них, в силу сверхдержавного статуса США, — "внутриимперские".

Это, во-первых,, серьезные экономические проблемы — торговый и бюджетный дефициты, занятость и т.д. Во-вторых — уже очевидная тенденция падения популярности "силовых" методов внешней политики, приводящих к потоку гробов под "звездно-полосатым". Это нарастание критики в отношении бушевской "команды первого срока" и ее очевидный политический раскол.

Результат — осознанная Бушем и его соратниками необходимость уступать политическому давлению демократов и левого крыла республиканцев. И — связанная с этими уступками достаточно радикальная смена команды и политики.

Эта смена политики уже достаточно внятно идет в направлении программы Демпартии. Новый элитный "двухпартийный консенсус" в политике США второй бушевской легислатуры наверняка будет включать стратегические миропроектные задачи и политический инструментарий демократов.

Генеральная цель этого консенсуса достаточно стабильна и сомнению не подвергается, меняются лишь механизмы достижения. Цель — безусловное и долговременное американское мировое господство, что прямо и недвусмысленно воспроизводится в официальных публичных стратегических документах. Но нужная для этого мировая расстановка сил, ориентаций, союзников и противников — трактуется различными элитными группами США по-разному. А в том, что касается России — пересматриваются оценки ее роли, места, траектории трансформаций и желательного состояния в системе национальных интересов США.

Причем пересматриваются — исходя из позиций демократов — не в пользу России. В частности, для демократов оказывается чуть ли не аксиомой оценка Маргарет Тэтчер, высказанная ею в последней книге: "Россия больна и, без сомнения, умирает". И тогда в повестку дня американской политики на российском направлении неизбежно ставится проблема наиболее эффективного для США режима "сопровождения" и "использования" объекта под названием "умирающая Россия".

То есть, задаются вопросы о том, как применить возможности такой России для решения американских задач в различных регионах мира, как получить контроль над теми или иными российскими ресурсами (и не дать главным геополитическим конкурентам возможности воспользоваться этими ресурсами), как, с кем и на каких условиях "поделить" умирающую "тушу", и т.д. Причем американский политический прагматизм диктует необходимость спешного и вполне практического, конкретного решения всех этих вопросов.

Из нового "двухпартийного консенсуса" вытекает коррекция миропроектной стратегической линии США. В ядре этой линии — по-прежнему недопущение выхода Китая на позицию реального конкурента США. Но в отношении нашей страны идет переход от модели Буша (Россия — сателлитный союзник США в борьбе против Китая и исламской угрозы) — к новой модели (недопущение использования ресурса умирающей России Китаем).

Ресурс России — очень велик и очень важен. Это, прежде всего, стратегические ракетно-ядерные силы, огромная территория, гигантские сырьевые запасы и природные (ландшафтные) потенциалы с их сельскохозяйственными угодьями, источниками пресной воды, лесами и пр. Тот, кто получит этот ресурс под свой контроль — получит решающее преимущество в гонке за мировое лидерство в XXI веке.

То есть, новым реальным приоритетом США оказывается вовсе не "борьба с терроризмом". Относительная безопасность самих США в этом смысле уже обеспечена, и данная проблема отходит на второй план. Новый приоритет — нужная Америке "утилизация" России. Соответственно, радикальный ислам (с которым у демократов традиционно имеется множество "точек соприкосновения") — уже не непримиримый враг США. Он снова рассматривается, как во времена советского присутствия в Афганистане, в роли "дьявола для грязной работы".

Кроме того, для "правильной утилизации России" оказывается желательно вернуться от недавней конфронтации со "Старой Европой" — к "патерналистскому союзничеству" с ней, традиционному для демократов. И заодно — "по полной программе" использовать еще один "классический" политический инструмент демократических администраций США — поддержку "борьбы за права человека и народов".

Если приведенные выше соображения о трансформации американской политики в отношении России справедливы, основным сценарием Братиславы станет давление Буша на Путина по модели: либо вы соглашаетесь на помощь Америке в решении ее стратегических проблем, включая согласие на болезненные трансформации в самой России и странах СНГ, — либо мы вас "списываем" со своего политического баланса. И тогда решаем эти проблемы другими методами и без вас (что-то — без Путина, а что-то — вообще без России).

На этой основе и будет, скорее всего, формироваться неофициальная повестка дня саммита в Братиславе. При этом нужно подчеркнуть, что сам Буш, в силу своего опыта дружеских отношений с Путиным, вряд захочет "выкатить" партнеру полный список жестких претензий и требований. Вполне возможно, что он на данном саммите ограничится лишь "зондажем" позиций по наиболее важным вопросам. Но не задать общий вектор требований он, на фоне упомянутого выше "двухпартийного консенсуса", уже просто не сможет.

В отношении самой России ключевые требования указанного "консенсуса", судя по американской прессе и выступлениям статусных политиков, примерно следующие:

- Получить в России максимальный политический контроль, а также контроль над стратегическими военными и мирными "ядерными" потенциалами;

- Получить доступ к важнейшим российским экономическим ресурсам (в частности, следует отметить, насколько резко в США критикуется заявление главы МПР Ю.Трутнева о том, что компании-нерезиденты не будут допущены к тендерам по приватизации российских энергетических и рудных активов);

- Гарантировать отвечающую целям США внешнюю политику России на ключевых направлениях;

- В случае угрозы форсированного распада России — спешно ее политически расчленять на такие "куски", которые обеспечивают их относительную управляемость и одновременно блокируют попытки конкурентов (Китая, Европы) воспользоваться российскими ресурсами.

В СНГ цель США — переориентация национальных правящих элит в нужном для Америки ключе или создание "управляемого хаоса" (еще один политический инструмент, более свойственный администрациям Демпартии), блокирующего возможность перехвата ресурсов конкурентами. В том, что касается республик Центральной Азии — провоцирование радикальной исламский активности и, соответственно, угроза Китаю "исламистским хаосом" у его западных границ и затем в Синцзяне.

В качестве механизмов решения этих задач вполне вероятны разного рода "оранжевые революции" или их угрозы. Об этом прямо говорят Джордж Сорос, Андерс Аслунд, Збигнев Бжезинский и многие другие — вовсе не маргинальные — американские политические фигуры. Полагаю, что использование российских "ресурсов влияния" на постсоветском пространстве для решения этих задач — в обмен на сохранение и поддержку власти Путина — вполне может стать предметом повестки дня в Братиславе.

Еще одна немаловажная проблема США, для решения которой может пригодиться Россия — проблема Украины. Оказалось, что последствия "оранжевой революции" далеко не столь однозначно позитивны для Америки. Это показывают, в частности, хотя бы назначение премьером неприемлемой для Вашингтона Юлии Тимошенко и скандал вокруг "американского" министра юстиции" Романа Зварича. Сейчас уже далеко не бесспорно, кому именно достанутся главные геополитические плоды победы Ющенко — Америке или "Старой Европе" (прежде всего, Германии). Российская помощь и российское влияние на Украине (а о том, что оно есть, и немалое, в Вашингтоне знают) в этом смысле для Буша могут оказаться весьма полезны.

А есть еще Белоруссия. У России имеются вполне реальные инструменты давления на западного соседа. Помощь Путина по "сносу" Лукашенко — дает шанс реализовать давнюю мечту значительной части европейских, а затем и американских элит: Балто-Черноморский пояс в составе Польши, Белоруссии и Украины — как "санитарный кордон" между Россией и Европой. Если он под контролем США — у них в руках важнейший инструмент "увещевания" европейцев за счет контроля жизненно важных поставок российских энергоносителей странам ЕС.

Имеются важные для США проблемы и по другим направлениям — в частности, по Латинской Америке. Вашингтону, например, очень не понравились предварительные соглашения по ВТС, заключенные Путиным с рядом латиноамериканских стран во время осеннего визита в регион. И особенно — соглашение с Венесуэлой во время визита в Москву Уго Чавеса. Речь ведь там не только об оружии (напомню о недавнем демарше Госдепа США по поводу поставок Чавесу 100 тыс. российских автоматов и боеприпасов к ним), но и о предложениях Чавеса привлечь российские компании к разведке и разработке венесуэльской нефти.

По всем этим направлениям (или, для начала, по основным из них), Буш может ставить вопросы в братиславской "повестке дня" и оказывать давление на Путина. Хотя, разумеется, официально это давление будет упаковано в подходящие дипломатические обертки или вообще остаться "за бортом" публичного обсуждения и комментирования.

Пункты (и инструменты) давления на Путина на саммите в Братиславе также достаточно понятны.

Это, прежде всего, "ядерная проблема". Кондолиза Райс на своем утверждении в Конгрессе почти буквально воспроизводила тезис предвыборной программы Керри: обеспечение безопасности российских ядерных объектов — это высший приоритет политики США в отношении России. Под каким соусом будет поставлен данный вопрос — также достаточно ясно. Мол, политическая нестабильность и плохая охрана этих объектов в России создает серьезную угрозу попадания ОМУ в руки международных террористов. А потому — нужен международный (то есть американский) контроль. Хотя некоторые американские политики в неофициальной обстановке выражаются гораздо грубее: "вырвать у русского медведя ядерные зубы".

Заявление С.Иванова о "новых ракетно-ядерных возможностях России" — для меня индикатор того, что этот вопрос уже поставлен перед нашей страной очень остро.

Однако у данного вопроса есть и еще один очень важный для России аспект. Высказывания Березовского о наличии у чеченских боевиков портативных ядерных зарядов — это не только "своевременное основание" для постановки данного вопроса в Братиславе, но и легализация в массовом российском и мировом сознании мысли о возможности "нового Беслана" с использованием неконвенционального оружия.

У боевиков никаких "ядерных чемоданчиков", конечно, нет. Но эти чемоданчики (или, например, химические боеприпасы) есть у других. И если "неконвенциональный теракт" вправду произойдет, — это будет не только дополнительным аргументом в пользу американского контроля российских стратегических арсеналов, но и важнейшим фактором быстрой "политической смерти" Путина и его команды.

Далее, у США есть очень мощный инструмент давления на Россию в виде знаменитой "Декларации о порабощенных народах". Принятая в качестве закона по инициативе эмигрантского Американского Украинского Конгресса в 1959 году, она до сих пор сохраняет силу и называет "порабощенными народами", например, некие "Казакию" и "Идель-Урал". То есть — Южную Россию и тюркское Поволжье.

Именно на основании этой декларации Америка ежегодно официально посвящает третью неделю июля заботе о судьбах "порабощенных народов". И именно в последние годы — особенно в прошедшем 2004 г. — политическая Америка проявляет активную солидарность с освободительной борьбой народов России, и в первую очередь — чеченского. Главный тезис этих июльских радений — терроризм в России вызван государственной политикой порабощения, Москва с ним справиться не может, и потому надо "порабощенные народы" отпустить в независимость. Нет нужды говорить, что этот тезис прямо и непосредственно адресует к политическому расчленению России.

Еще раз напомню, что в рамках нынешнего поворота в политике США радикальный исламизм снова становится приемлемым "дьяволом для грязной работы". Что это действительно так, показывает вполне достоверная информация об американском участии в "раскачке" радикального ислама в Крыму в ходе недавних украинских выборов.

Причем в Крыму действует та же радикальная исламистская организация "Хизб-ут-Тахрир", что и в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, а также в Татарстане, Башкирии и ряде регионов Центральной России и Сибири. А это означает, что "актуальные аргументы" в пользу применения в отношении России каких-либо санкций по упомянутой "Декларации о порабощенных народах" — будут поступать бесперебойно и в нужном количестве.

Вряд ли случайно председатель Хельсинской комиссии США конгрессмен Кристофер Смит осенью прошлого года настойчиво вводит терминологию "порабощенных (коммунистической Россией) народов" в отношении Украины и Белоруссии. И вряд ли случайно совсем недавно латвийский президент Вике Фрейберга в декларации о намерениях приехать в Москву на 60-летие Победы говорит, что, скорбя о жертвах фашизма, заодно вспомнит о российской оккупации и жертвах и страданиях, которые она принесла бывшим порабощенным народам Центральной и Восточной Европы. И вряд ли случайно в США — после очень длительной паузы — возобновился горячий интерес к судьбам "порабощенных народов" Северного Кавказка и Поволжья"

Следующая возможная тема Братиславы — дело ЮКОСа. Многие крупные американские политики, включая лидеров ключевых комитетов Сената и Конгресса, уже заявили, что суд Хьюстона должен восстановить справедливость и наказать Россию. Это, мол, важно сейчас для защиты интересов американских акционеров компании, и это тем более важно на перспективу, чтобы аннулировать продажу "Юганскнефтегаза" в качестве прецедента вопиющего нарушения имущественных прав. Это, наконец, важно для того, чтобы Путин понял, что практика репрессий против политических оппонентов под надуманными предлогами — не остается безнаказанной.

Далее, в числе "аргументов" Буша может оказаться намек на ухудшение социально-политической ситуации в России, и вытекающая из этого угроза "оранжевой революции". А симптомы подготовки элитно-политического и массового социального базиса для такой российской "революции" после украинских событий поступают чуть ли не ежедневно.

Наконец, еще один возможный американский "кнут" в отношении Путина и России — угроза блокировать российский экспорт по линии военно-технического сотрудничества. США вполне могут причислять каждого очередного потенциального покупателя российских вооружений и техники к "оси зла" (как это сейчас происходит с Сирией). То же самое относится и к вытеснению России — по мотивам недопустимости передачи "критических технологий" странам-изгоям — с мирового рынка строительства новых атомных электростанций. Пример иранского Бушера здесь достаточно показателен.

Помимо перечисленных "кнутов", у Буша к Братиславе имеются и определенные "пряники" для поощрения Путина "за примерное поведение". Это, например, обещание содействия во вступлении России в ВТО (похоже, ВТО — значимая идефикс Путина), перспективы полноценного включения России в "Большую восьмерку", а также обещания больших американских денег на утилизацию российского оружия. В том числе — запасов химического оружия, выведенных из боевого состава атомных подводных лодок и т.д.

Иранская "ядерная" тема в Братиславе будет фигурировать почти наверняка. Но — вряд ли в жестко-конфронтационной интонации.

Дело в том, что "ядерный демарш" Северной Кореи достаточно сильно поломал американские планы в отношении Ирана. После того, как Пхеньян открыто заявил о наличии у него ядерного оружия, "наказывать" Тегеран за то, что он, возможно, такое оружие разрабатывает, и предъявлять России грубые претензии за участие в строительстве АЭС в Бушере и передаче соответствующих технологий, — вряд ли уместно и прилично. Не случайно Буш уже произнес примирительную речь, в которой заявил об отсутствии у США планов "военных" акций против Ирана в связи с его ядерной программой.

Однако демарш Пхеньяна поломал американские планы не только в отношении Ирана. В Вашингтоне прекрасно понимают, что на подобного рода инициативы правительство Ким Чен Ира не могло не получить санкции в Пекине. И понимают, что корейский месседж на самом деле исходит от Китая, адресован, прежде всего, США и относится не к Корее или Ирану, а к американским мироустроительным планам в целом. Разумеется, включая планы США в отношении России. Пекин дает понять, что эти планы должны быть не только обсуждены, но и согласованы с китайской стороной, и должны учитывать стратегические китайские интересы в отношении "постсоветского наследства".

Представляется, что данное событие заметно повлияет на "повестку дня" Братиславы. Вашингтону теперь необходим тайм-аут для детального анализа и осмысления новой ситуации. И потому характер требований Буша к Путину на предстоящем саммите окажется, как мне представляется, менее жестким, чем он мог быть в отсутствие указанного китайского "намека" на свои интересы.

Но давление со стороны США наверняка будет, и оно будет достаточно мощным. В любом случае, для Путина Братислава окажется, в каком-то смысле, поворотным моментом.

Если он "упрется" и не уступит этому давлению, у него очень скоро возникнет системный узел политических проблем, в том числе "оранжевого" и террористического характера, чреватых утерей власти.

Если же он слишком уступит этому давлению — ослабление и последующая утеря власти произойдут чуть позже в результате негативных социальных, политических и экономических процессов, которые будут "заданы и запущены" в России этими уступками.

Потому я считаю, что в Братиславе Путину придется пройти — если ему это удастся — по очень тонкой и опасной грани.

 
Юрий Бялый, Вице-президент Международного фонда "Экспериментальный творческий центр"