Не прижившийся День Конституции (12 декабря) и дата незадавшегося восстания декабристов (14 декабря) находятся рядом. Это совпадение давало комментаторам повод намекнуть на благородные корни ельцинского режима. А заодно порассуждать о неком преемстве постсоветской власти, каким-то боком выводя «Конституцию, принятую на пожаре» из той, дооктябрьской России. Впрочем, в логике правящего режима всегда прослеживалось стремление попользоваться чужим наследством, не отвечая при этом за реституционные долги. Декабристский мятеж с его бесхозными конституционными проектами здесь выглядел как нельзя кстати. Но на самом деле, сходство этих рядом лежащих событий далеко не так очевидно.
Выход декабристов на Сенатскую площадь сегодня можно уже смело назвать прологом бархатной революции. А точнее, первым русским флеш-мобом. Ну посудите сами. Отцы-командиры заранее договорились и выстроили свои «живые снаряды» в каре вокруг памятника Петру I. Солдаты дружно кричали: «Давай Константина! Хотим Конституцию!». Это теперь такой массовкой трудно испугать даже Березовского, но в ту пору флеш-моб был новинкой. И удивленная власть только к вечеру смогла ответить собравшимся на Сенатском майдане семью залпами картечи.
Даже советские учебники истории избегали называть этот предновогодний утренник революцией. И, кстати, правильно делали. «Мятеж не может кончится удачей, когда он победит, его зовут иначе»… И путчем обычно называется неудавшийся государственный переворот. Удавшийся государственный переворот в России принято называть поэтапной конституционной реформой.
Революционный держите шаг…
По определению, революция — это то, что переворачивает сложившуюся рутину властвования.. И, что более важно, учреждает свой, новый порядок власти! Цель всякой недореволюции совсем другая — удивить или, в лучшем случае, оказать давление на власть. Контр-элиты, пользуясь этим кратковременным давлением, принуждают власть считаться с собой: они заставляют включить во властную элиту мятежные силы или добиваются от власти некоторых уступок. Этим усилием иногда удается провернуть заржавевшие шестеренки в сложившимся механизме власти — заменить наследника престола на более справедливую кандидатуру. И только.
Любой финал недореволюции ничего не меняет в социальной иерархии Власти. Поэтому политическая игра продолжается на той же доске. И первый этап «украинской городской революции» служит нам отличным примером. Плоды «оранжевого» протеста — это политические реформы по плану Кучмы и принуждение ЦИКа к исполнению действующих законов. Это сразу вводит бунт в отведенные властью рамки; как некогда говаривал гражданин Сахаров — «уважайте собственную Конституцию!». Вот и наши родимые диссиденты хотели бунтовать, словно пародийная "Партия мирного прогресса в пределах законности", основанная сатириком Карелом Чапеком.
По сути, насаждение ельцинской Конституции даже больше пыталась походить на революцию. И не только боевыми обстоятельствами своего появления, но попыткой конституировать новый властный порядок. Она стремилась зафиксировать исторический провал, возникший после октября 1993 года как вполне респектабельный и жизнеспособный порядок вещей. Результатом этой попытки стал выросший в рамках ельцинской конституции режим. Как писал Михаил Ремизов, «под знаком Путина морок "постсоветской России" впервые смог заявить о своем праве быть реальностью и признаваться в качестве таковой — со всеми вытекающими последствиями». Однако этот морок сегодня постепенно рассеивается, и отмена Дня ельцинской Конституции — верный тому признак.
Кого Путин похвалит…
Социологи отметили, что против отмены Дня Конституции никто особо не протестовал. Дело не в нарастающей девальвации самого праздника (ведь и раньше этот день отдыха с ельцинской прямотой называли просто «Днем принятия»). Скорее всего, отмена празднования Дня Конституции служит указанием на скорый пересмотр Основного закона. Поговаривают даже, что зарезервированный властью двусмысленный День независимости (12 июня) и будет днем принятия новой Конституции. Днем учреждения очередной «молодой России», свободной от предыдущих обязательств и социальных долгов.
Тем более, что в политических и экспертных кругах все чаще обсуждают не отдельные недостатки действующей Конституции, а требуют решительного пересмотра всей системы власти. Об этом теперь говорят не только сомневающиеся в легитимности нынешней Конституции, но и говорящие головы власти. На днях Глеб Павловский в очередной раз призвал вернуться к теме пересмотра Конституции 93 года.
Такая антиконституционная активность «сбоку и снизу» породила определенную нервозность власти. Вначале чиновники среднего звена, а затем и сам президент высказались в пользу незыблемости главного закона страны. Глава государства заявил на встрече с судьями Конституционного суда, что в России нет планов по изменению Конституции: "Это совсем не значит, что мы собираемся Конституцию как-то менять или подправлять. Такой задачи у нас не стоит, и таких планов нету". Если власть сказала нету, «это совсем не значит», что таких планов изменения Конституции совсем не будет. Наоборот, сами знаете расхожую поговорку — «Кого Путин похвалит, тот и три дня не проживет».
Процедурно для пересмотра Конституции все уже приготовлено. Принятый летом Федеральный конституционный закон РФ №5-ФКЗ от 28 июня 2004 года «О референдуме Российской Федерации» не просто так отсек опасные для власти вопросы: об изменении статуса субъектов Российской Федерации и о досрочном прекращении или продлении срока полномочий Президента Российской Федерации, Госдумы и прочих лиц, замещающих государственные должности РФ. Новая редакция закона в статье 6 п.1 заботливо приготовила пути к принятию Новой Конституции: «1. Конституционное Собрание вправе вынести на всенародное голосование проект новой Конституции Российской Федерации. Порядок принятия Конституционным Собранием такого решения, а также порядок вынесения на всенародное голосование проекта новой Конституции Российской Федерации определяется федеральным конституционным законом, принимаемым в соответствии со статьей 135 Конституции Российской Федерации».
Дело за малым — проштамповать Федеральным собранием порядок принятия и вынесения проекта новой Конституции, да созвать вполне управляемое Конституционное Собрание. Та решительность, с которой сама власть и близкие к ней круги дружно заговорили о пересмотре Конституции, означает не просто дефектность каких-то частей или положений Основного закона, но исчерпанность самой идеи и тлетворного духа ельцинской Конституции. Как верно заметил Бутаков, «ныне действующий основной закон рассматривается властью как недостаточный для обоснования ее легитимности».
Скелет Ельцина в шкафу
Сразу после голосования 1993 года стали возникать обоснованные подозрения, что принятие Конституции стало результатом подтасовок. Власть так хотела протащить Конституцию любой ценой, что даже изменила закон о референдуме. Вместо конституционного порога в 50% голосов от общего числа избирателей был установлен порог в 50% от числа проголосовавших. Чтобы оправдать введение новых правил в нарушение закона, референдум был назван "всенародным голосованием".
Считается, что за новую Конституцию высказалось 57,1%, против — 41,6%. Ориентировочно ее поддержал 31% российского электората. В 24 субъектах Федерации проект был отвергнут, в том числе в 8 из 20 республик. В 17 регионах (не считая Чечни) референдум не состоялся из-за низкой явки избирателей. Согласно заключению группы Александра Собянина, реальное участие в выборах и голосовании по Конституции было менее 50%, а все остальные голоса были приписаны. Так что ельцинская Конституция не была принята даже по президентскому положению.
Существуют многочисленные свидетельства, что результаты голосования были сфальсифицированы, ведь после официального подведения итогов референдума в спешном порядке были уничтожены бюллетени. Если бы в декабре 1993 года Конституция не была принята, это автоматически влекло бы недействительность последующих выборов в Думу, проводившихся, вопреки всякой логике, в день референдума по Конституции. Таким образом, всю ельцинскую государственную систему и ее действующих преемников вряд ли можно считать легитимными. Получается, что добрый дедушка Ельцин оставил нам в шкафу сразу два обнявшихся скелета — нелегитимной собственности и нелегитимной власти.
Фальшивая доверенность
Если присмотреться повнимательней, то все-таки скелет у Ельцина был один — отсутствие легитимного порядка. Как отмечал Карл Шмитт, "Должен быть установлен порядок, чтобы имел смысл правопорядок». Современные последователи великого немца настроены еще более решительно: «Частная собственность существует, иными словами, как функция внутри публичного государственного порядка, вне и помимо которого об институте собственности говорить не приходится». Российские верхи, стремящиеся насладиться плодами приватизации вдали от Сибири, споткнулись именно на этом показавшемся незначительным пункте.
Сегодня власть, подчиненная коллективному Абрамовичу, понимает переходное ельцинское «государство» исключительно как регистратора всего массива собственности. Да еще как удобную силовую машинку для почти законного отъема активов и постоянного перераспределения общенародного имущества. Для того, чтобы подвести желанную черту под приватизацией совершенно недостаточно заслушать в Думе постоянно откладываемый доклад Степашина. Необходимо по накатанной процедуре ложного банкротства учредить нового регистратора - юридическое лицо «Россия-2005», свободное от прежних «мутных» обязательств. Иначе, всегда остается возможность не только пересмотреть итоги приватизации, но и превратить приватизационные процессы в открытые слушания в Колонном зале…
Понятно, что простое внесение изменений и дополнений в действующую Конституцию, проделанное ручным Федеральным собранием, не годится для этих важных целей. Тут не помогут и поощрительные намеки Валерия Зорькина, председателя Конституционного суда Российской Федерации: «Конституция трудно изменяема, но относится к числу таких». После подобного мероприятия усыхающее пятно легитимности власти внутри страны просто-напросто может схлопнуться. Кроме того, такая «ручная настройка» Конституции однозначно будет воспринята международным сообществом как «узурпация власти» и «конституционный переворот». Тем самым, толку от собственности, засвидетельствованной таким «лже-регистратором», будет не больше, чем от фальшивой доверенности, выданной самозванным нотариусом.
Новая Конституция как профилактика революции
Помимо юридической чистоты нового «государства», принятие новой Конституции позволяет решить еще одну беспокоящую власть проблему. По мнению властных политтехнологов, возврат к теме Конституции во многом связан с вопросом «учреждена ли Россия, в том виде и в тех институциональных пропорциях, в которых она может считать себя неуязвимой для революции?». Близкие к власти головы признают, что Конституция 1993 года не решила всех проблем безопасности для власти. Но призрак «оранжевой революции» бродит по границам России, из Украины он уже переметнулся в соседнюю Румынию. Срочно требуются патентованные средства для профилактики контрреволюции.
С точки зрения пиарщиков власти, управляемое обсуждение проекта новой Конституции, подготовленной, как водится, в узком кругу, как раз может служить таким «противоядием». В начале первого путинского срока Глеб Павловский уже откровенно высказывался на эту тему: «Потому и поднимают вопрос о реформе Конституции — это позволяет отвлечь внимание общества от негативных реалий». Подросшее российское общество, которое сегодня тянется своими ручонками к Власти и Собственности, надо срочно отвлечь чем-либо. Если пиарные хлопушки уже не срабатывают, то, по логике нянек власти, надо дать подросшему дитяте новую погремушку, но побольше размером.
Решится власть или нет направить умы в русло управляемого конституционного процесса — нам в любом случае стоит отнестись к этой игре предельно серьезно. Собственно, можно уже приступать к составлению предновогоднего списка личных заявок на общественное целое. Сегодня нельзя допустить того, чтобы обсуждение новой Конституции превращалось в отбивание учебных мячиков, искусно бросаемых властью. Необходимо начать широкую политическую дискуссию по основам проекта учреждения легитимного российского государства. Реализация проекта новой Конституции, написанной вне стен Старой площади, может послужить достойным поводом для проявления политической силы среднего класса и фокусом внеаппаратной мобилизации всех невостребованных интеллектуалов.
