РОССИЯ ПОД ЗНАКОМ РЫБЫ

Действительно, сколько уже тысяч лет рыбацкие лодки, баркасы, ладьи, шхуны, шнявы, сейнеры и траулеры уходят в море за удивительными и странными существами, освоившими планету за десятки миллионов лет до появления первого человека! За «живым серебром». За рыбой…

ЕщЈ совсем недавно – всего десять лет назад - наш рыболовный флот был самым большим и современным в мире, а Советский Союз - одним из самых крупных в мире рыбодобытчиков и потребителей рыбы. В середине 70-х годов СССР смог поднять вылов рыбы до 11 млн. тон в год и выйти по этому показателю на первое место в мире. 80% этой рыбы шло на внутренний рынок.

Рыболовство вносило ощутимый вклад в продовольственную безопасность страны, давая ежегодно 20–25 процентов белков животного происхождения.

Наибольший объем вылова России приходился на моря Дальнего Востока — Охотское, Берингово, а также на Баренцево море и на Атлантический и Тихий океаны. Причем за пределами собственной 200-мильной зоны советский рыболовный флот, в том числе российский, ежегодно вылавливал 5,2–5,6 млн. тонн.

Потребление рыбы в целом по СССР достигло уровня, рекомендованного Институтом питания АМН СССР — 18 кг на человека в год, по РСФСР этот показатель составлял— 24 кг, в ряде приморских регионов — более 40 кг.

Чтобы читатель понял, что стоит за этими цифрами, поясню: в странах с традиционным «рыбным столом» средняя продолжительность жизни на 10 – 15 лет дольше, чем в странах с ограниченным потреблением рыбы. Сегодня японец живЈт в среднем на 20 лет дольше, чем россиянин.

И это, наверное, самый яркий показатель того, насколько действительно важна рыба в рационе человека.

Наша машина тормозит у высокого борта корабля. По размерам он напоминает небольшой лайнер.

- Рыбозавод, плавбаза? – пытаюсь угадать я.

- Большой морозильный траулер.

И вновь наступает время удивляться.

- Траулер?

- Да. А база - она раз в пять больше. У нее палуба с футбольное поле. Монстр. Но их у нас нет. Мы такие не держим. Я пытаюсь представить размеры плавбазы и останавливаюсь на чем-то типа авианосца… Вот они, недостатки военного образования. Кроме авианосцев и крейсеров - никаких других образов. Впрочем, кто на что учился.

С 1951 года в порту Находки располагается одна из самых больших баз активного морского рыболовства (БАМР), которую вот уже почти 22 года возглавляет Анатолий Николаевич Колесниченко. Сегодня на долю БАМРа приходится почти пятая часть всей вылавливаемой в Приморье рыбы. 235 000 тон рыбы и кальмара добыли в прошлом году ее рыбаки. Из них 120 000 тон ушло на внутренний рынок России. В основном это мороженый минтай, сельдь, кальмар, камбала, терпух. Рыба, так сказать, простых людей. На БАМРе так и говорят: «Мы кормим бедняков».

Сегодня за чертой бедности находится почти треть населения России, и относительно дешевая рыба – один из немногих видов животного белка на столе малоимущих россиян. Если перевести добываемую здесь рыбу в мясной эквивалент, то за один прошлый год БАМР поставила на внутренний российский рынок 267 000 бычков весом по 320 кг каждый. Причем, цена каждого килограмма в 2 - 3 раза ниже мяса. И могла бы быть еще ниже, если бы не жадность перевозчиков и перекупщиков. К примеру, с БАМРа минтай уходит по 15 рублей за килограмм, а в магазине он лежит уже по 35 – 40 рублей. Одна дорога до европейской части России увеличивает цену сразу на 5 рублей за килограмм.

БАМР - одно из немногих предприятий? устоявших на ногах после всех штормов и землетрясений последнего десятилетия. Рыбаки выстояли в чубайсовской приватизации, смогли уцелеть и после кириенковский дефолта.

Х, конечно, потери были понесены огромные. Еще в 1990 году на БАМРе работало более 15 тысяч человек, а в море выходило более 100 судов. Сегодня число работающих вдвое меньше, а в море на лов уходит лишь 40 судов. Но, несмотря на это БАМР, одно из самых динамично развивающихся предприятий рыбной отрасли Приморья.

Колесниченко и его товарищи смогли сохранить коллектив, костяк базы. Смогли вовремя перестроиться, перейти на новые экономические и финансовые условия. Сохранили флот, сохранили производство. И вот уже третий год, как начали восстанавливать утраченные позиции.

Сегодня БАМР - это не только 40 траулеров, добывающих рыбу в море, но и собственный причал, собственный морозильный комбинат, собственный судоремонтный завод, собственный комбинат рыбной гастрономии. А кроме этого - собственный пивной цех, ресторан, дом отдыха, свои курсы переподготовки мотористов и электриков и даже собственная пушная ферма.

Одним из видов продукции БАМРа является рыбная мука. В прошлом году к БАМРу обратился один из зверосовхозов, находившийся на грани разорения, с предложением о сотрудничестве. И вскоре совхоз стал одним из дочерних предприятий БАМРа, и только за прошлый год поставил на рынок более 10 тысяч шкурок норки…

На Базе подсчитали, что за каждого из 8 700 человек работающих на предприятии от вахтера на воротах до капитана и директора в государственный бюджет только за прошлый год было перечислено по 48 000 рублей!

Сам Колесниченко прошел в БАМРе путь от рядового матроса до генерального директора. В 27 лет стал капитаном. Ходил в море почти на всех типах судов. Знает рыбацкое дело в совершенстве. Ловил рыбу во всех морях и океанах. И таков почти весь кадровый костяк Базы. Большинство из капитанов, все из рыбаков. Даже совсем кажется «береговой» директор комбината рыбной гастрономии Николай Филев почти 30 лет ходил в море. Капитан…

Наверное, именно поэтому ни одно судно БАМРа не «уплыло» из России. Ничто не утеряно, не распродано. Не вывезено в Швейцарские банки, не стало виллами на Лазурном берегу.

И самое главное - в прошлом году база, впервые за последние семь лет смогла приобрести новый траулер…

Особенности русской национальной рыбалки

- Знаешь, что такое искать рыбу? Это только в фильмах вышел в море, забросил сеть и - вали на палубу. В жизни все не так. Каждый выход, каждая путина - особенные. То вдруг не идет рыба. И погода - что надо. И место самое что ни на есть подходящее. А цедишь море тралом и все без толку. Вытягиваешь его как тряпку из лужи. Одни пустые банки из под колы да прочий мусор вперемешку с бросовой мелочью. Дни идут. Солярка уходит, припасы тают. Люди просто звереют на глазах – такое у всех напряжение. Ведь что такое день простоя? Тысячи рублей убытков. Траулер ведь работать должен. Все под расчет. В сутки 70 тон надо поднять, обработать и заморозить. Самое жуткое время, когда рыбы нет. У вахты на мостике глаза черные, и слезятся от непрерывного наблюдения за эхолотом. Нет косяка. Хоть вой. Уже втихаря все суеверия и приметы соблюдены. Уже слово «рыба» не услышишь. Только «она» или «косяк».

И вдруг, когда на горизонте уже конкретно так набухает шторм, по всем каналам шлют предупреждения и барометр валится как спидометр у автомобиля - косяк! Да какой. Вот тогда ты понимаешь, что такое рыба. В считанные минуты разворот на рабочий курс, и вот уже пошел трал. Разошлись «доски» - специальные металлические крылья на краях трала для его максимального раскрытия и устойчивости в воде. И пошло – кто кого? Мы шторм опередим или он нас накроет?! Уже палуба начинает из под ног уходить, дождь стеной, когда трал подымаешь. Но зато, какое это чувство, когда из него живым, кипящим водопадом валится в поддоны рыба. Стоишь в дождевике, в резиновых сапогах, а ноги по колено в живой рыбе. Когда сельдь берешь, все вокруг просто кипит серебром. Вода шипит, ветер ревет в снастях. И удивительное ощущение удачи, эйфория.

Нет, в профессии рыбака действительно есть что-то мистическое…

Главный удар по рыболовам был нанесен в 1991 – 1992 годах «младореформаторами» Гайдаром и Чубайсом. Первый, бешеным скачком цен на топливо и другие виды снабжения судов и стократно обесценившимися оборотными средствами на счетах предприятий фактически приковал наш рыболовецкий шторм к собственной двухсотмильной зоне. Нашими рыболовными эскадрами были оставлены богатейшие промысловые районы в открытой части Атлантического и Тихого океанов. При этом правительство Гайдара резко сократило, а затем и вообще полностью прекратило финансирование рыболовецкой отрасли. С 1991 года фактически заморожено строительство флота и новых береговых перерабатывающих предприятий. Ну а приватизация, объявленная «рыжим Толиком», позволила сомнительным личностям просто разворовать большую часть рыболовного флота. "Аферой века" можно назвать историю с приватизацией компании "Рыбкомфлот". Она была создана в 1989 г. в качестве государственного предприятия, подчиняющегося Министерству рыбного хозяйства СССР. Руководили компанией некие гг. Симонов и Орлов. Как только началась чубайсовская приватизация, эти дельцы открыли ряд оффшорных структур для залога судов с целью якобы «привлечения зарубежного финансирования».

Под гарантии государства было построено 79 судов, которые потом окольными путями передали в "безвозмездное" управление коммерческих структур. В результате многократных манипуляций по смене учредителей 65,4% "Рыбкомфлота" перешло в собственность ТОО "Рифер" (Москва), учрежденного Симоновым и Орловым, перебравшимся к этому времени в Лондон. Таким образом, "Рыбкомфлот" полностью вышел из-под контроля государства. А затем «зарубежные кредиторы», в роли которых через подставных лиц выступали все те же Симонов и Орлов, потребовали от государства возвращения кредитов, которые сами же и израсходовали. А поскольку государство не смогло кредиты вовремя погасить, суда были арестованы - многие прямо на стапелях - и по суду перешли в собственность воров. В итоге 30 судов из 79 попросту исчезли.

Но увод судов - это только часть аферы. На постройку этих судов все тот же "Рыбкомфлот" в лице Симонова и Орлова получил кредиты под гарантии Министерства рыбного хозяйства на $1,5 млрд. Так вот – в то время как "Рыбкомфлот" был "приватизирован" и суда перешли в частную собственность, задолженность по этому кредиту в 1994 г. была переложена на Россию в рамках общей задолженности Парижскому клубу!

При этом потрясают воображение масштабы контрабанды рыбы и морепродуктов. За год только в Японию вывезено крабов нелегально на $300 млн.? а всего в 1999 году было нелегально выловлено и продано за рубеж рыбопродукции более чем на $700 млн. долларов.

При этом наши политики не стесняются просить у Японии кредиты. Впрочем, не отстают от политиков и некоторые бизнесмены.

Недавно выпросили кредит в $370 млн. долларов - как раз стоимость проданных браконьерских крабов!

Наверное, поэтому Япония - одна из немногих стран, отказавшаяся предоставлять России сведения о российских рыболовных судах, которые заходят в ее порты для реализации рыбы и морепродуктов.

Политика «младореформаторов» привела к полному обвалу рыбопромышленности России. С 11 млн. тонн в 1991 г. - до 4,5 млн. тон в 1994–1995 году. Темпы снижения объемов улова за десятилетие реформ перекрыл даже годы Великой Отечественной войны. Так, если за 1941–1942 гг. вылов снизился на 28,8 процента (наибольший уровень сокращения), то за 1991–1994 гг. — на 35,4%. Глубина кризиса, в котором находится российское морское рыболовство, не имеет аналогов за всю его историю.

При огромном внутреннем рынке, в условиях сокращения собственного вылова почти в 2 раза Россия увеличила экспорт рыбы и морепродуктов в 3 раза — с 316–541 тысяч тонн в 1991 году до 1200–1445 тыс. тонн в 1995 году. При этом большая часть валютных средств до последнего времени оседала на счетах в иностранных банках.

Вместе с тем, валовая поставка Россией на мировой рынок огромных объемов рыбы, креветок, крабов и других морепродуктов нарушила ценовое равновесие как на рынках Европы, так и в Азии. Рыба и морепродукты резко упали в цене. И теперь рыбодобытчики вынуждены просто истощать биоресурсы, чтобы обеспечить прежний уровень прибылей. Во много раз сократились запасы осетровых, заметно снизились запасы краба у Сахалина и Камчатки. Ухудшились условия эксплуатации и техническое состояние рыбопромыслового флота, возросла безработица в прибрежных районах, снизилась производительность труда и более значительным стало общее отставание от основных конкурентов (в последние годы на одного промысловика в Норвегии ежегодно вылавливается в среднем 120 т рыбы, в Исландии - 250 т, а в России - всего 35 - 70 т).

Совершенно очевидно, что продолжение подобного курса неминуемо ведет к деградации и, в конечном счете — развалу рыбного хозяйства России.

- Знаешь, еще десять лет назад мы ловили рыбу у берегов Чили и Австралии. А сколько рыбы взяли у американцев под носом, пока они не сообразили, что такое рыба, не построили свой флот и не объявили двухсотмильную зону. Ха! К этому времени там и половины уже не было от того, что мы взяли. Какую я только рыбу не ловил! Ходил на тресколовах. Ловил тунца. Вот уж суровый промысел! Его берут на ярус – длинный в 50 – 60 километров прочный и тонкий канат, к которому через каждые несколько метров прикреплены короткие концы с мощными крючками. На них – наживка. Выставишь ярус, а потом собираешь. Вот тут нужно быть особенно внимательным. Тунцеловы сидят в воде низко, палуба у самого обреза, что бы удобно было его затаскивать на борт. Сначала надо его подвести к борту, потом затащить на палубу. И всЈ руками, всЈ. А тунец бывает и за двести килограммов, и за триста. Сидит он на глубине, ярус гибкий не дает ему сорваться, а подтянешь к боту - такие свечи выделывает! На три метра из воды выпрыгивает. Мощь! А на борт его перевалишь – сразу голову надо срубить. Чуть помедлишь – кровь разливается в ткани – мясо чернеет. И все – уже не купят. А мы им пять лет за строительство автокомбината в Тольятти с итальянцами рассчитывались. Так, что я, можно сказать, почетный строитель автогиганта.

Но мы нашли выход и с бракованным тунцом – стали из него паштет делать. Очень ходовой получился…

А иногда вместо тунца на крючок акулы садились. В воде сразу не разберешь, особенно от волнения. Вытащишь еЈ на палубу, а она на тебя бросается, как пилорама. Только успевай уворачиваться, пока ее кувалдой не успокоят…

У меня ходил боцман, так ему акула половину икры отхватила вместе с сапогом.

О треске вообще разговор особый. Треска - первейшая рыба. Ты, кстати, знаешь, что были даже настоящие войны из-за трески. Между Англией и Францией за районы добычи. Так как и там, и там она была главным рационом бедноты. И поделить ее друг с другом мирно не захотели…

Я считаю, что огромную глупость сделали, что ушли из океана. Свою двухсотмильную зону вычерпываем, а это варварство. Сам суди – минтая уже почти не осталось. Камбалы стало в половину меньше. Уменьшаются запасы. А в наших старых районах теперь конкуренты ловят. Китайцы, японцы, корейцы. Зато смотри, как они свои ресурсы берегут. Строжайший контроль, каждую тонну считают. Да еще оборудование какое ставят. Что бы экологию не нарушать. Малька автоматически отсеивают и отпускают. Донный траловый лов вообще запрещен. А мы словно последний день на земле живем. Как у нас капусту или камбалу берут? Трал на дно и как скребком – всЈ до камня. Видел я эти следы. Мертвые полосы. Их потом морю лет десять надо заживлять. А ведь рыба водорослями кормится, и краб, и все остальные.

Прощай, Охотское море!

В последние месяцы в стране всЈ отчетливей проявляется одна странная закономерность: чем громче нам пытаются доказать государственническую позицию нового президента и правительства и правильность их экономического курса, тем с большей легкостью ими принимаются решения – от распродажи земли до введения нового КЗоТа, от затопления «Мира» до сдачи Приднестровья – которые до такой степени противоречат национальным интересам России, что казались невозможными даже в самую жуткую пору господства «младореформаторов». Одним из наиболее вредоносных антигосударственных шагов, совершенных правительством Касьянова, стало подписание им так называемого «Постановления о квотах на вылов водных биологических ресурсов России». Это маленькое решение, принятое 27 декабря 2000 года, прошло почти незамеченным среди приготовлений к новому тысячелетию, громогласных споров о гимне и патриотического выступления Путина у кремлевской стены в новогоднюю ночь. Но эти две странички постановления на деле означают практически полное уничтожение одной из стратегических отраслей российской промышленности – морского рыболовства.

Поезжайте в Приморье или другой регион Дальнего Востока, граничащий с морем. Спросите любого человека, хоть как-то связанного с рыболовством, что он думает о проблеме квот – и вы услышите хлЈсткую отповедь тем людям, кто готовил и принимал это решение. На Дальнем Востоке против постановления о квотах выступают буквально все: от простого рыбака до директора рыбзавода, от начальника дока до продавщицы рыбного магазина. Слыханное ли дело! – в отношении квот единую позицию занимали даже такие непримиримые фигуры, как губернатор Приморья Евгений Наздратенко и полпред президента на Дальнем Востоке Константин Пуликовский. И все же это постановление, подготовленное двумя отставниками, – снятым недавно председателем Госкомрыболовства Юрием Синельником и бывшим депутатом Приморской думы Светланой Орловой – минуя сопротивление губернаторов всех дальневосточных прибрежных регионов, в насмешку над яростной критикой ученых, не считаясь с молениями рядовых рыбаков, успешно прошло все инстанции и было благополучно подписано премьером Касьяновым. Первый аукцион по продаже квот на минтай уже состоялся 17 февраля этого года.

Что же это за постановление? В чем его губительная суть?

Оно устанавливает предварительную стопроцентную аукционную оплату с наших и иностранных рыбаков за промысел рыбы и «деликатесов» в российских водах. На первый взгляд, звучит вполне мирно и разумно.

Как было у нас раньше и как до сих пор происходит во всем мире? Наши территориальные воды, как и воды других стран, поделены на участки, районы лова. Раз в год, перед путиной, государство раздавало предприятиям квоты в зависимости от ряда факторов: например, сколько каждому из них принадлежит судов, какие рыбопродукты они добывают, сколько в прошлые годы заплатили налогов. Получив бесплатно квоту, предприятие отправляло свои корабли в район, определяемый квотой, ловило рыбу согласно квоте, обрабатывало ее, продавало государству, и с прибыли платило налоги. Теперь же оно обязано будет платить дважды: налогами плюс за сами квоты.

Никогда, никто и нигде в мире не брал со своих рыбаков плату за квоты лова рыбы. И лишь в России впервые додумались продавать то, что продаже не может подлежать. Это абсурдно прежде всего с точки зрения здравого смысла. Ведь что такое квота? Упрощенно говоря, это максимально допустимое количество рыбы определенного сорта, которое то или иное рыболовецкое предприятие имеет право выловить в конкретном участке моря, допустим, за год. Это правила лова: что, где и сколько. Их нельзя продавать, им можно лишь следовать. Нарушил – тогда виноват. Не нарушил – заплати налоги и живи спокойно.

А главное, морские участки лова – это ведь не земля, на которой почти гарантированно вырастет то, что ты посадил. И даже не лунка на ледяной глади водохранилища, кишащего рыбой. Это всегда лотерея. Ты пришел в этом году в старый знакомый район, а там нет рыбы: косяки ушли. Или браконьеры-иностранцы все взяли. Или твой корабль сломался: попали в жестокий шторм или вышел из строя холодильник. Или просто-напросто лЈд вокруг стал, как это случилось в нынешнюю зиму: из-за суровых температур почти все Охотское море замерзло, и никакая добыча там до сих пор невозможна.

Как же в таких условиях можно требовать загодя, в размере 100%, платить за то, чего еще нет и, возможно, не будет? А потом ещЈ и снова платить – налогами всЈ за ту же самую рыбу. Это как если бы каждый из нас сегодня заплатил государству деньги за хорошую погоду, которая установится, скажем, в начале августа 2001 года. Или не установится.

Впрочем, даже с платными квотами наши рыболовецкие предприятия ещЈ справились бы. Но настоящим бедствием для всей рыбной промышленности России стали два пункта пресловутого постановления, по которым, во-первых, разрешается продажа квот иностранцам, а, во-вторых, «признано целесообразным» проводить по квотам аукционы – опять же, с участием иностранцев!

Помните, сторонники закона о продаже земли часто любили повторять: да чего вы боитесь иностранцев? Какому Джону или Гансу захочется ехать куда-то на Рязанщину и покупать там бесплодную землю без всякой инфраструктуры? Так вот, территориальные воды России, в которых теперь по закону разрешен промысел иностранным рыболовецким судам, – это далеко не Нечерноземье, а настоящий рыбный Клондайк. Наши дальневосточные воды по совокупности всех биоресурсов на сегодня являются самыми богатыми во всЈм Тихом океане. И стоит только открыть калитку – сюда сбегутся все морские рыболовные державы. И это вовсе не блеф, учитывая то, что даже наши рыболовецкие суда из Приморья, при всей их скудности, до самого последнего времени легко ходили на лов к берегам Анголы, Чили и Новой Зеландии. Теперь же ангольцы придут к нам.

Ну а факт аукциона вообще не оставляет сомнений в том, кто именно сможет покупать эти касьяновские квоты. Иностранцы да криминалитет. Здесь надо вспомнить о уже описанном нами состоянии рыболовной промышленности. Она – в упадке. Не хватает средств даже на поддержание кораблей, а о полноценной закупке новеньких траулеров и сейнеров вообще не приходится говорить. Рыбаки сегодня работают на грани банкротства и живут исключительно в кредит: взял перед началом сезона деньги в банке, отпахал несколько месяцев, и почти вся прибыль ушла на проценты.

Из-за грабительских налогов прибыль даже ведущих предприятий рыбной отрасли в Приморье, наиболее развитом рыболовецком регионе Дальнего Востока, не превышает 2%! В прошлом году с каждого работника все рыбные предприятия края выплатили в среднем 35,6 тысяч рублей налогов. Всего же рыбаки Приморья заплатили в бюджет 1,7 млрд. рублей. А если бы уже год назад были введены платные квоты, то им надо было доплатить еще 1,998 миллиарда!

Где ж их взять, если у рыбаков сезонная работа, и лишних оборотных средств никогда не бывает? Они и так должны вложить уйму денег в предстоящую путину: одно лишь количество вещей, которые надо погрузить на судно, чтобы оно могло функционировать, превышает 10 000! И всЈ это приходится по крохам заготавливать самим, без поддержки государства. В 2001 году без всяких постановлений о квотах произойдет банкротство нескольких рыболовецких предприятий Дальнего Востока, потому что новые тарифы на топливо и железнодорожные перевозки сделают их продукцию убыточной: на 1 рубль прибыли придется около 1,3 затрат.

И на этом фоне наше государство задумало устроить «честную» аукционную конкуренцию между своими рыбаками и иностранными, за плечами которых – громадные государственные инвестиции и мощная технологическая база.

К чему же конкретно приведет это постановление?

Скорее всего, оно вызовет резкое повышение цен на рыбу и прочие морепродукты: рыбакам ведь надо будет как-то оправдать затраты на аукционы. Рыбы и особенно деликатесов, вроде крабов и кальмаров, в России заметно поубавится. Во-первых, потому что из-за цены уменьшится спрос. Во-вторых, поскольку теперь будет выгоднее продавать за границу даже то, что раньше там не пользовалось спросом, вроде минтая и трески. В-третьих, потому что, купив квоту, предприятие будет вольно поступать с уловом так, как оно пожелает, и никакими указами его не заманишь на российский рынок. А в-четвертых, - и это, пожалуй, главное, - теперь в наших водах будут хозяйничать иностранные рыбаки, которые, если и будут продавать рыбу в российских портах, то втридорога. Беспощадное истребление наших биоресурсов с многократным превышением всех мыслимых квот давно стало притчей во языцех на Дальнем Востоке. Уже на фоне этого разовая прибыль от аукционов в размере 200 млн. долларов, на которую так расчитывают в Госкомрыболовстве, окажется погребена под обвалом цен, убытков и недополученных налогов.

Но и это не самое страшное. Гораздо хуже то, что в результате аукционной продажи квот большое количество российских судов даже не выйдет в море: у них просто не будет права что-либо добывать. Поразительный факт: подписав 27 декабря постановление об аукционах на квоты, правительство… забыло эти аукционы провести. И если суда, добывающие минтай, еще могут подождать, то краболовы, чей сезон лова выпадает на зиму, в январе потерпели страшные убытки: 90 судов (а это около 3000 человек) стоят на приколе. В результате, только за январь в бюджет не попало 200 млн. рублей, а общие потери краболовных предприятий составили 1 млрд. рублей!

И то же самое грозит всем остальным рыбакам Дальнего Востока. А ведь их только по Приморью, с семьями, – 200 тысяч человек. В крае есть целые посЈлки, целиком ориентированные на рыболовство. Встанут корабли – остановятся перерабатывающие заводы, не будет в магазинах рыбы, не будет налогов в бюджет, а главное – не на что будет жить сотням тысяч людей. Что такое город в глубокой провинции с полностью остановленной промышленностью, мы уже убедились на примере АртЈма и Партизанска. Теперь таких городков будет в десятки раз больше, а Россия узнает, что такое рыбные бунты.

Таким образом, все идет к тому, что если антигосударственное постановление №1010 за 27 декабря 2000 года о продаже квот не будет отменено, то уже к следующему году Россия останется без рыболовецкого флота и рыбной отрасли. Как раз вовремя. Именно в 2002 году вступит в силу Конвенция ООН по морскому праву, которую СССР подписал 19 лет назад. Согласно ей, государство, которое в течение двух лет не может собственными силами освоить биоресурсы своих территориальных вод, обязано предоставить к ним доступ для иностранных судов. Тогда прибрежные воды Камчатки и Курил, Чукотки и Сахалина без всяких квот и аукционов станут бороздить исключительно иностранные суда. А Охотское море переименуют в Северо-Японское.

Мальдивская «Ромашка»

- Знаешь, я последнее время часто вспоминаю один случай. Было это в 1974 году. Мы ловили тунца у Мальдивов. Вдруг на связь выходит один из моих капитанов. Так, мол, и так. К борту подошел военный катер с какими-то неграми вооружЈнными на борту. Требует остановиться и сдаться.

Я говорю ему – следуй своим курсом. Может, перепутали с кем. Флаг проверь. Может не видят, что советское судно? А он мне через несколько минут докладывает – обстрелян из пулемета. Я сразу командую – бросай ярус, укрой людей внутри и полным ходом к нам! А про себя думаю – где защиту искать? До родных берегов несколько тысяч миль… Выхожу по радио на Владик. Докладываю. Мне говорят – поняли. Принимаем меры! Я только хмыкнул. Какие меры?

И вдруг часа через два на мою частоту выходит кто-то. Представляется: я – «Ромашка». Дайте координаты, где вы находитесь и точку где был обстрелян ваш корабль. Я дал координаты, а потом размышляю – что это за «Ромашка» такая? В нашем районе ни одного советского судна не было.

С обстрелом дипломаты быстро разобрались – оказалось, это так одна из местных «Бурундий» вводила свою двухсотмильную зону. Без всякого предупреждения, с помощью пулеметов. Говорили, что катер этот не вернулся. Мол, на волне его перевернуло. Все утонули.

А уже дома я спросил у своих что, мол, это за «Ромашка» меня разыскала? А мне отвечают, ты, того, много не распространяйся. Это к тебе наша атомная подводная лодка на выручку подошла.

Вот я и думаю, что тогда когда за рыбаком стоит вся мощь его страны, тогда и рыба ловится куда лучше. Странный вывод… Неожиданный…

Владислав ШУРЫГИН,
Денис ТУКМАКОВ