Юристов в ВУЗах до сих пор учат, что соглашение между двумя физическими лицами, пусть даже и представляющими власть или крупную государственную службу, не является «источником права», а значит, не может противоречить закону и должны находиться в рамках последнего.
Впрочем, в нашей стране есть люди, для которых закон не писан, а политическая необходимость способна выступить оправданием любых «поправок» к законам и «исключений» из подзаконных актов. И действительно, зачем нужны все эти нудные нормативно-правовые акты, когда можно «побазарить с пацанами по понятиям и любой вопрос решить».
Образец именно такого поведения продемонстрировали на днях недавно избранный президент Чеченской республики Рамзан Кадыров и первый заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний Эдуард Петрухин.
«Нормальные пацаны» договорились, что в скором времени все чеченцы, отбывающие наказание в виде лишения свободы (кроме тех, кто приговорен к пожизненному лишению свободы), будут переведены из мест лишения свободы, где они находятся на данный момент, в аналогичные, но уже на территории Чечни. Единственное условие, которое предъявил представитель ФСИНа, — это создание на территории Чечни необходимых исправительных учреждений для отбывания наказания, чтобы историческая родина была готова к возвращению приблизительно 1000 «блудных сынов». Впрочем, новоиспеченный глава пока еще субъекта РФ Рамзан Кадыров заверил, что к концу года все необходимые сооружения будут построены.
Мы имеем дело с, мягко говоря, неправовым событием, которое нарушает сложившуюся систему законодательства в России. Итак — не будем голословными.
Первый пункт 73 статьи Уголовно-исполнительного кодекса гласит:
«Осужденные к лишению свободы, кроме указанных в части четвертой настоящей статьи, отбывают наказание в исправительных учреждениях в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором они проживали или были осуждены. В исключительных случаях по состоянию здоровья осужденных или для обеспечения их личной безопасности либо с их согласия осужденные могут быть направлены для отбывания наказания в соответствующее исправительное учреждение, расположенное на территории другого субъекта Российской Федерации».
Итак, закон утверждает, что есть, не считая исключений, которые мы рассмотрим дальше, только два места, где человек может отбывать наказание — это место его жительства или место, где был оглашен приговор суда по делу обвиняемого. Никаких упоминаний, касающихся места рождения, национальности и тому подобного. Мы, безусловно, можем допустить, что мигранты из Чечни сохранили свою прописку или их осудили в Чечне, но зачем тогда такая постановка проблемы? Нет необходимости ни в каких соглашениях и договоренностях, есть закон, который должен и вполне может быть выполнен в административном порядке. Значит, речь идет, как минимум в большей части, о чеченцах, которые уже давно поменяли свою прописку и вставали при входе судьи не у себя дома. Отбросим сразу же и подозрения в угрозах здоровью и личной безопасности чеченцев — надеюсь, что это вполне самоочевидно, принимая во внимание «характер» и прочие этнически присущие чеченцам качества.
В принципе на этом можно было бы и остановить правовой анализ события, но картина будет неполной, если не коснуться еще нескольких моментов уголовно-исполнительного права, а именно исключений из выше процитированной нормы УИК.
В той же 73 статье, но уже в четвертом пункте говорится о том, что осужденные за преступления, предусмотренные статьей 126, частями второй и третьей статьи 127.1, статьями 205 — 206, частью первой статьи 208, статьями 209 — 211, 275, 277 — 279, 281, 317, частью третьей статьи 321, частью второй статьи 360 Уголовного кодекса Российской Федерации, осужденные при особо опасном рецидиве преступлений, осужденные к пожизненному лишению свободы, осужденные к отбыванию лишения свободы в тюрьме, осужденные, которым смертная казнь в порядке помилования заменена лишением свободы, направляются для отбывания наказания в соответствующие исправительные учреждения, расположенные в местах, определяемых федеральным органом уголовно-исполнительной системы.
Чтобы расставить все точки над «i», перечислим составы преступлений, скрывающиеся под выше указанными циферками. Это — похищение человека, торговля людьми, террористический акт, содействие террористической деятельности, публичные призывы к терроризму, захват заложника, организация незаконного вооруженного формирования или преступного сообщества, бандитизм, угон судна или иного транспорта, государственная измена, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, насильственный захват власти, вооруженный мятеж, диверсия, посягательство на сотрудника правоохранительных органов и нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой.
С кем, господа, у вас ассоциируется большинство данных преступлений? Неужели обычные русские люди часто замешаны в терроризме и диверсиях, или более привычно слушать в участниках этих преступлений лиц совсем другой национальности, которые, скорее всего, в ближайшее время сменят свои исправительные колонии строго режима и тюрьмы на «аналогичные» только уже — на родине?
Справедливости ради скажем, что это уже далеко не первый раз в новейшей истории России, когда политические вопросы позволяют людям наплевательски относиться к праву, считая, что они «выше этих условностей».
Не заключается ли проблема в том, что федеральные власти и власти Чечни перешли с правового языка на «феню» и заключили незаконную сделку за спиной государства и общества?
Фактически не существует четких норм, касающихся того, как должна быть устроена колония или тюрьма — они утверждаются для каждого подобного объекта отдельно, общие правила распорядка являются скорее фикцией, чем реально существующим руководством к действию. Поэтому реальный режим в «уже почти достроенных» исправительных учреждений будет такой, как решит Кадыров и его соратники (это, впрочем, будет уже вполне в правовых рамках). Глупо ожидать, что столь заботящийся о своих соотечественниках новоиспеченный руководитель Чечни будет стремиться держать «переведенных» в ежовых рукавицах. Тем более что охранять их будут наверняка люди, аналогичные прославившимся кадыровским «спецназовцам», фактически являющимися такими же преступниками, только своевременно амнистированными и благоустроенными на те места, где они нужны своему лидеру. Впрочем, вряд ли будет удивительным, если и новые «колонии» превратятся в фактически еще одни тренировочные центры «личной гвардии Кадырова».
К несчастью, приходится констатировать факт, что существующее государство предоставило чеченцам условия для того, чтобы представители этого народа всегда могли избежать преступления, если и не формально, то хотя бы практически. Юридическая необоснованность такого деяния, равно как и его социальный заряд позволяют только оставаться в недоумении, как государственная власть, претендующая на строительство «суверенной демократии» может находиться в такой сильной зависимости от людей одной агрессивной и явно не титульной национальности. Это усугубляется тем, что с приходом к власти Рамзана Кадырова жители Чеченской республики уже получили в свои руки формальный суверенитет, который теперь оказался удачно дополненным еще и практически неограниченной безнаказанностью.
