Расцветом российского политического пиара был 1996 год. Тогда во взаимодействии с административным ресурсом он обеспечил победу Ельцина, хотя, конечно, не без подтасовок. На президентских выборах 2000 года уже гораздо большую роль, чем пиар, играл административный ресурс, в том числе и благодаря успешно осуществленной операции «Преемник». К тому же реальная оппозиция в лице блока Лужков — Примаков была с помощью черного пиара повержена задолго до президентских выборов.
С момента прихода к власти президента Путина роль собственно политического пиара неуклонно падает — по той простой причине, что политическая борьба, по крайней мере, в традиционных выборных рамках, в России почти прекратилась. Соответственно, существенно сужается и сфера применения черного пиара. Он теперь направлен в основном против внепарламентской оппозиции, вроде группы Михаила Касьянова, а также против КПРФ и «Яблока», в меньшей степени — против СПС. С помощью черного пиара оппозиция давно уже оттеснена на обочину политической жизни. Их всех сокрушила, по одному остроумному выражению, «дубина российского пиара».
Зато возрастает роль пиара, так сказать, социально-экономического. Пиара, замечу, сугубо положительного. Народу усиленно внушают со всех высоких трибун, с телеэкранов, с газетных страниц, что жить в России становится все лучше, все веселее, неуклонно воплощаются в жизнь национальные проекты, растут нефтяные доходы России, а с ними и стабилизационный фонд. Россия поднимается с колен, вооружается новыми ракетами, танками, самолетами, и готовится дать адекватный ответ американским супостатам с ихней ПРО. Россию начинают бояться и уважать.
Жизнь показывает, что гораздо опаснее черного «белый» пиар, особенно в долгосрочной перспективе. Власть убаюкивает себя красивыми картинками, начинает отождествлять «потемкинские деревни» с реальной жизнью.
Последний российский император Николай II, ныне благополучно причисленный к лику святых, был, если разобраться, замечательным мастером положительного пиара. В этом убеждает его дневник. В него царь заносил почти исключительно то, что так или иначе связано с положительными эмоциями. «Наступила опять дивная погода», «дивный день», «отличный теплый день», «чудесный день». Если же погода плохая, то просто — «сегодня похода сделалась холоднее», «стало холоднее», «дождь лил целый день» (но тут же и в этом обстоятельстве император находит нечто позитивное, добавляя: «лично я не жалел об этом, потому что из-за ноги не мог все равно гулять»).
Но не только погода вызывала добрые чувства у Николая. Были еще три рода явлений, столь же им любимых. Это — полковые смотры и посещение храмов, а также пешие прогулки на природе. И, разумеется, семья. Император с удовольствием записывал: «на дворцовой площадке произошел произвел смотр 84-му и 192-му пехотным запасным батальонам… Хорошие, бодрые лица, очень хорошо одеты с тщательно пригнанным снаряжением»; «хорошо погулял с Алексеем в саду юбилейный парад Енисейскому полку. Все прошло поразительно гладко. Полк представился блестяще»; «…произвел смотр 57-й бригаде Государственного ополчения… народ видный и крепкий»; «сделал смотр трем полкам 74-й пех. дивизии… Они представились очень хорошо»; «хорошо поработал на башне» (речь идет о снежной башне для детей).
Во всех отношениях, может быть, за исключением, трогательной любви к жене и детям (у нас это на публике демонстрировать как-то не принято) президент Путин сейчас разительно напоминает Николая II. А пешие прогулки на природе у Владимира Владимировича заменяют горные лыжи и дзюдо. Вспомним, как Путин любил посещать воинские части, особенно в первые годы президентства. И в самолете летал, и на подводной лодке погружался. Николай II, правда, на борт подводной не всходил, но смотр морякам-подводникам делал. И, если разобраться, положение Путина немногим завиднее, чем положение последнего российского императора в последние годы царствования. Ведь общий информационный фон, создаваемый государственными телеканалами, воздействует так или иначе и на представителей верховной власти, какими бы надежными источниками сведений о положении в стране и в мире они ни располагали.
Возможно, будь у Николая II телевидение, он бы продержался на престоле побольше, но все дело только в сроках. Рано или поздно неизбежное произошло бы.
Черный пиар сейчас по преимуществу обращен вовне. Мы каждый день узнаем, как все плохо у американцев, у наших соседей, в Африке, в Азии, и как все хорошо у нас. Есть, правда, и предназначенный для экспортного потребления белый пиар, вроде канала "Russia today" и заказных статей в западной прессе, размещаемых за большие деньги солидными пиар-агентствами. Но этот пиар, мало влияющий на западное общественное мнение, как из-за своей незамысловатости, так и небольшой доли в общем информационном потоке, на самом деле больше предназначен для внутреннего потребления, — чтобы в нужный момент можно было процитировать добрые слова о России из «Guardian» или «New York Times».
И в долгосрочной перспективе такой пиар тоже работает против России, поскольку лишь укрепляет у власть предержащих иллюзию, будто все плохое о нашей стране исходит из-за границы — от местных русофобов и эмигрантов-олигархов Березовского, Невзлина и Гусинского. Вот и путинский помощник Игорь Шувалов еще накануне петербургского саммита Большой восьмерки утверждал, что «черный пиар» против России будет обостряться», и призвал парламентариев использовать свои «огромные возможности», чтобы донести до зарубежных коллег «истинное положение дел».
Можно сказать, что мы все живем в империи позитивного пиара — пиара, который его заказчики стараются продвинуть как можно дальше за рубежи нашей родины. Президент и другие высшие чиновники тут не исключение. Пиар в России больше, чем пиар. Население давно уже учат воспринимать пиар-продукты как саму жизнь.
Между тем, любая ответственная власть должна прежде всего обращать внимание не на то, что в стране хорошо, а на то, что плохо, ибо за плохим всегда стоят проблемы, которые необходимо решать. Однако когда подчиненные докладывают только об успехах, оппозиционным критикам давно заткнули рот, и почти вся пресса подконтрольна и послушна, у начальства возникает соблазн считать на полном серьезе, что имеющиеся проблемы несущественны и решатся как-нибудь сами по себе. А отсюда открывается прямой путь к революции, тем более неизбежной, что парламентским путем у нас сменить режим нельзя никаким способом.
Когда груз нерешенных проблем превышает некий критический уровень, случается революция. Ее, вполне возможно, придется расхлебывать путинскому преемнику. Что, кстати сказать, может служить для самого Путина важным стимулом, чтобы уйти вовремя.
