Недавний китайский визит Путина действительно можно считать историческим. Создан прецедент «продажи» российских территорий, пусть даже и спорных. Названа и примерная цена вопроса — несколько миллиардов долларов. Якобы на такую сумму придет в нашу экономику китайских инвестиций. Разговоры о справедливом разделе островов пополам не идут в расчет — в реальности предметом дележки стали острова, де-факто принадлежащие России, частично уже включенные в городскую черту Хабаровска и активно осваиваемые населением края.
Конечно, сама идея продажи российских территорий далеко не нова. Еще в 1988 году Гарри Каспаров, ныне зачисленный кремлевской администрацией в ряды «пятой колонны», предложил продать Курильские острова Японии. Тогда это предложение шокировало советскую общественность. Во времена Б.Ельцина идея стала более популярной и фактически легла в основу действий тогдашнего МИД в лице Козырева — Кунадзе в отношениях с Японией. И лишь неблагоприятная внутриполитическая конъюнктура не позволила ее реализовать. Объяснение, как известно, было тем же самым — дать толчок развитию российской экономики за счет притока мощных инвестиций из Японии. Что касается «хабаровских Курил», то идея конвертировать их в звонкую монету — это уже творческое достижение нынешней власти, зримое выражение эпохи прагматизма, пришедшей на смену ельцинской идеологизации.
В принципе, в самих уступках небольших спорных участков территории не было бы ничего особенно ужасного, если бы это действительно отвечало стратегическим национально-государственным интересам страны. Политическая жизнь многообразна и на международной арене любая страна в чем-то теряет, в чем-то приобретает — главное, чтобы общий баланс приобретений и потерь, по которому и можно судить о самочувствии государства, оставался положительным. Но от уступок Китаю веет именно безысходностью. И дело даже не в той цене которая была заплачена, а в том, что было куплено за эту цену.
Во-первых, обещанные миллиарды, если они, конечно, придут (но кто гарантирует, что они будут?!), предназначены для решения узких корпоративных задач правящих верхов и дальнейшего наращивания нефтеэкспорта — теперь уже не только в Европу, но и в Китай.
Во-вторых — главным движущим мотивом невыгодных для России пограничных соглашений является не столько получение инвестиционных миллиардов, сколько вступление в ВТО. Либерально-глобалистское мышление правящих верхов давно уже наделило эту организацию атрибутами фетиша, отвергнув предостережения скептиков как вредный традиционализм и изоляционизм. Ради достижения этой цели путинский Кремль оказался готов пожертвовать многим и даже не побоялся подставить «друга Джорджа» ратификацией Киотского протокола.
С пекинскими договоренностями новое политическое наполнение получает путинская реформа по выстраиванию региональной «вертикали власти». Новые времена сделали возможным принятие решения, затронувшего непосредственные жизненные интересы населения Хабаровска, — одного из ключевых дальневосточных форпостов России, без огласки и широкого обсуждения вопроса.
Примечательно, что решение о передаче островов было принято еще несколько лет назад. Но все это время не афишировалось. «Исторический прорыв» стал возможен благодаря жесткому контролю над электронными СМИ, парламентом и губернаторским корпусом. Продажа прошла тихо, почти незаметно для широкой публики, что делает ее очень похожей на спецоперацию. А вполне предсказуемую массовую реакцию негодования хабаровчан и хабаровских властей Центр — в полном соответствии с духом времени и жанром спецоперации — посчитал возможным проигнорировать. Зато разместил «заказуху» в ряде дальневосточных газет, чтобы показать, что, дескать, дальневосточники в полном умилении от решения Москвы и готовы по-братски поделиться с соседом, лишь бы только российско-китайские отношения стали «еще более добрососедскими и предсказуемыми» («Приамурские ведомости» (Хабаровск) за 19 октября).
В этом смысле, затеянная федеральная реформа обладает еще одним достоинством в глазах Кремля: неудобных дальневосточных губернаторов, зацикленных на китайской угрозе и защите целостности вверенных им местным населением земель, можно будет заменить послушными исполнителями кремлевской воли. Тогда не будет головной боли со строптивым Ишаевым, который, зная о существовании тайных московских планов, делал все возможное, чтобы не дать им осуществиться и «вбухал» немало средств в реализацию программы комплексного обустройства Большого Уссурийского острова и превращения его в пригород Хабаровска.
Еще более серьезная проблема, чем с Хабаровским краем, может возникнуть у Кремля с Сахалинской областью в случае выхода на территориальный компромисс с Японией по китайскому варианту. Как известно, Владимир Путин публично пообещал японцам «справедливое» решение территориального вопроса и исключение из двусторонних отношений «раздражающих элементов».
Согласно Иркутской договоренности 2001г. между Путиным и японским премьером Иосиро Мори, Москва признала действенность совместной советско-японской декларации 1956 г., принятой при Никите Хрущеве. Согласно этой декларации, Японии после заключения мирного договора были обещаны два южных острова из четырех спорных Курильских островов — Шикотан и Хабомаи.
То, что в Кремле твердо настроены «полюбовно» урегулировать территориальную проблему с Японией, показала негативная реакция «единоросской» Госдумы на инициативы сахалинских депутатов закрепить в ст. 67 Конституции и законодательстве страны положения о том, что территория России не может быть изменена без общероссийского референдума и референдума в соответствующем приграничном субъекте Федерации, о приравнивании действий по нанесению ущерба территориальной целостности России к государственной измене.
В случае раздела Южных Курил даже не нужно располовинивать сами острова — Южные Курилы и без того уже поделены на две островные группы. Головная боль для Кремля — в другом. Ведь Южные Курилы официально территория Сахалинской области, а при доминировании среди населения региона негативного отношения к возможной уступке островов и при активном неприятии этой идеи широкой сахалинской общественностью и сахалинскими властями, что подчеркнула победа на недавних выборах в облдуму блока «Наша родина — Сахалин и Курилы», выполнить декларацию 1956 г. будет очень сложно. И тут назначенец вместо избираемого населением губернатора будет очень кстати.
Но даже при урегулировании нынешних территориальных споров на Дальнем Востоке и «окончательном» юридическом оформлении границы никто не может гарантировать, что процесс, сдвинутый с мертвой точки путинским Кремлем, остановится.
Самый впечатляющий аргумент московских чиновников, готовивших сделку с Китаем, сидя за тысячи километров от китайской границы, сводится к тому, что теперь гарантируется «безопасность границы», «мир» и «спокойствие» российских граждан. Надо очень плохо знать Китай, чтобы успокаивать себя таким самовнушением. Китай, исповедующий философию «малых шагов», рассматривает новое размежевание лишь как очередной шаг в ползучей аннексии дальневосточных территорий. Никто не отменял заветов Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина покончить с наследием неравноправных договоров. Наверняка, следующим «малым шагом» станет предложение Пекина (от которого Москве будет невозможно отказаться после хабаровской развязки) пересмотреть границы по реке Туманная (Туманган), левый берег которой принадлежал Китаю до заключения Айгунского договора 1858 г.
Кстати, подобный вариант развития ситуации уже проговорен в некоторых близких к Кремлю изданиях. И даже предложен механизм новой сделки: предоставление Китаю выхода в Японское море — в обмен на инвестиции… в Калининградскую область.
