Пока вселенная замерла накануне эпохальных выборов американского и украинского президентов, хочется подумать о чем-то совсем другом, постороннем. Например — об истории и о грядущей фазе межсистемного перехода. Мир неумолимо движется от «старого бушевского унилатеризма» к новому миропорядку, определяющемуся прямо на наших глазах. Как пишет в неожиданно точной статье мексиканская »La Jornada», «три выдающихся игрока мировой арены — Франция, Россия и Китай — решительным образом обосновываются в рамках будущего миропорядка и в ускоренном темпе двигают имеющиеся в их распоряжении фигуры».
Если проследить траекторию международных визитов российского президента, то помимо столь близкой АПН темы преодоления «экзистенциального одиночества» можно найти еще немало интересного. После визитов в КНР и попутный Таджикистан глава российского государства собирается с официальным визитом в Чили, где примет участие в саммите АТЭС. Затем в программе президентского турне намечены рабочие визиты в Бразилию и Португалию. В ноябре президент России примет участие в саммите Россия-ЕС в Гааге, а на декабрь запланирован рабочий визит Владимира Путина в Индию.
BRIC: альянс будущих победителей
Еще недавно этот крутой маршрут освещался бы в привычных медиа-рамках — как посешение лидером экс-сверхдержавы неких второсортных стран из «третьего мира». Но сегодня Китай, Индия и Бразилия стали самыми горячим точками на карте мировой экономики. Инвестиционный банк Goldman Sachs в своем прошлогоднем докладе «Путь в 2050 год» (»Dreaming With BRICs: The Path to 2050») ввел понятие «страны BRIC»: Бразилия, Россия, Индия и Китай.
Впечатляющее развитие этих наиболее населенных стран планеты уже сейчас меняет расклад сил в мире. По мнению банковских аналитиков, в последующие пятьдесят лет темпы экономического роста в крупнейших развивающихся странах, в том числе и в России, будут значительно выше, чем в странах «развитых». В итоге к 2050 году суммарный объем экономик Китая, Индии, Бразилии и Росси превысит суммарный объем ВВП всех стран «большой семерки». Таким образом, уже через одно поколение экономические центры принятия решений и крупный капитал переместятся в страны, которые до последнего времени считались представителями «низшей лиги».
Вслед за нашумевшим докладом Goldman Sachs в этом году вышел рабочий отчет аналитической компании Aberdeen Group, посвященный российским разработчикам IT, затем и другие аналитические агентства стали обращать пристальное нимание на страны BRIC. По словам главы российского подразделения Microsoft Ольги Дергуновой, внутри компании Microsoft даже выделен виртуальный регион BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай), как наиболее перспективный рынок. На эти же страны-акселераты сегодня обращает повышенное внимание и корпорация Intel.
Эксперты обращают внимание на два типичных фактора, которые обусловливают экономическое лидерство этих четырех стран: рост трудоспособного населения и опережающий темп инвестиций. Однако, если в Китае и Индии рост происходит за счет обоих факторов, то Бразилия и Россия могут полагаться только на оригинальные стратегии модернизации, например, на рост производительности труда через инвестиции в новые технологии. Хорошо известно, что в России количество недолиберализованного населения постоянно убывает на миллион в год, а процент работоспособных людей начнет сокращаться уже с 2006 года.
Но, по мнению аналитиков банка Goldman Sachs, власти России возлагают надежду на приток валюты от продажи природных ресурсов а также огромный промышленный потенциал, полученный в наследство от Советского Союза, который сейчас остается неиспользованным. Считается, что Россия обгонит по объему ВВП Италию (в 2016 году), Францию (в 2025-м) и Германию (в 2029-м). Это гарантирует ей попадание в число крупнейших национальных экономик мира, где Россия будет соревноваться за пятое-шестое место с Бразилией — одним из «сильных кандидатов» в новые постоянные члены Совета Безопасности ООН.
К Бразилии в этой связи стоит присмотреться более подробно. В рамках подготовки к визиту Владимира Путина (кстати, это первый в истории официальный визит российского президента в Бразилию) в середине октября уже прошли переговоры российско-бразильской комиссии по сотрудничеству в составе вице-президента Бразилии Жозе Аленкаром и премьер-министра РФ Михаил Фрадкова. «Политической воли в наших отношениях достаточно — теперь надо приложить усилия, чтобы потенциал, которым мы располагаем в области экономики, привел к результатам», — отметил по этому поводу вице-президент Бразилии.
Напомним, что в конце мая этого года Москва уже получила неожиданное предложение Бразилии присоединиться к альянсу развивающихся государств, созданному в противовес «большой семерке». Это важнейшее для судеб мира предложение было озвучено президентом Бразилии Луишем Инасиу Лула да Силвой в ходе визита в Китай. Присоединение России, а также Китая, к Бразилии, Индии и ЮАР, уже ранее договорившимся о создании альянса в прошлом году, позволило бы успешно противостоять негативным последствиям глобализации. Например, по словам бразильского президента, страны альянса могли бы бороться с торговой экспансией США и Европы, действуя сообща на переговорах по ВТО.
С аргументами Бразилии сложно не согласиться, ведь с присоединением Китая и России в этой группе стран будут сосредоточены самые большие людские и природные ресурсы в мире. Безусловно, выгодное с экономической точки зрения, это предложение бразильского лидера будет иметь ряд долгосрочных политических последствий. По словам официального представителя МИД РФ Александр Яковенко инициатива крупнейшей латиноамериканской страны внимательно изучается и руководство нашей страны всерьез рассматривает вопрос о вступлении в альянс будущих победителей.
Реванш Полупериферии
Некоторые комментаторы поспешили девальвировать эти стратегические инициативы привычным стереотипом: «Бразилия зовет Россию в «страны третьего мира». Но в действительности вместо шаблона «третий мир» к будущим экономическим гигантам гораздо уместней применить понятие «полупериферии» , которое впервые было введено Иммануилом Валлерстайном. Сам Валлерстайн причислял к Полупериферии сразу несколько десятков государств — Бразилию, Аргентину, Мексику, Венесуэлу, Чили в Латинской Америке; Турцию, Иран, Индию, Индонезию, Китай, Южную Корею, Вьетнам — в Азии; Нигерию, Заир и ЮАР — в Африке; а также Португалию, Испанию, Италию, Грецию, скандинавские страны, восточноевропейские страны и СССР, Алжир, Египет, Саудовскую Аравию, Израиль, Канаду, Австралию.
Валлерстайн рассматривал Полупериферию как некое промежуточное (или связующее) звено между Центром и Периферией. Такое положение выражается не только в средних или промежуточных экономических показателях полупериферийной страны по сравнению с «развитыми» странами или «отсталыми». Речь скорее об особой позиции в мирохозяйственной среде. Являясь Периферией по отношению к мировому Центру, полупериферийная страна сама может становиться центром притяжения для окружающей ее Периферии. Такая сомодостаточная страна способна защищать свой внутренний рынок от Центра и, наоборот, вторгаться на рынки менее развитых стран. Это подкрепляется не только экономическими, но также военными и политическими предпосылками (прежде всего, дееспособностью национального государства).
Тем самым, новая картина мировой экономики должна выражаться не привычной двучленной «Север -Юг» или «Центр-Перефирия», но трехчленной формулой «Центр — Полупериферия — Периферия». Валлерстайн много пишет о жестко иерархическом устройстве миросистемы и о тех внеэкономических механизмах, которые ее структурируют. В этом главная причина его скептического отношения к теории догоняющего развития и модернизации. Прорыв в «царство свободы» не всегда и не всем под силу, но даже при наличии силы он оказывается возможным далеко не всегда. Экономика Полупериферии, по существу, отличается от периферийной именно тем, что оставляет открытой возможность «большого скачка». Валлерстайн пишет об этом применительно к России: «Россия и Китай — гигантские державы, более слабые, чем они могли бы быть или хотели бы быть. Обе они стоят перед такой проблемой, как сохранение единства государства, расширение производственной базы и укрепление вооруженных сил. Если они добьются успеха в этих трех областях, геополитика мира претерпит внезапную трансформацию. Если потерпят поражение, то следствием его станет хаос, который почувствует на себе весь мир» (Wallerstein I. The Decline of American Power. Р. 291-292.)
В каждом конкретном случае шансы на прорыв из гетто периферии определяются уникальной комбинацией черт развитости и отсталости. К примеру, страна полупериферии может иметь сравнительно низкий душевой ВНП, отсталое сельское хозяйство, авторитарный политический режим — и вместе с тем, значительные технологические достижения, сильную армию и качественную систему образования, что обеспечивает высокий уровень квалификации рабочей силы и позволяет развиваться на основе собственной социокультурной модели. Решающее значение имеет масштаб и размер страны (большая территория, население порядка 100 млн. и более), — то есть обширные природные и человеческие ресурсы, которые создают возможности не просто для экономического рывка, но и для создания относительно автономного национального воспроизводственного комплекса.
Все это вполне относимо к странам BRIC. Главной их особенностью является обширный внутренний рынок, который может задавать тон при реализации стратегии национального развития. Разумеется, все это становится возможным лишь при наличии сильного государства и достаточной степени национальной консолидации.
Три ключевых проблемы, точно отмеченные Валлерстайном - сохранение единства государства, расширение производственной базы и укрепление вооруженных сил – успешно решаются во всех четырех странах. Причем военная составляющая играет все большую роль для внеэкономической компенсации предельно узких экономических рамок, поставленных мировой системой. Например, Бразилия на днях успешно вывела на орбиту спутник собственной ракетой-носителем, продолжается реализация ее национальной ядерной программы, ставшей возможной в результате успехов самодостаточной реальной экономики.
В этом нарождающемся «альянсе четырех» просматривается уникальная роль России, но не только как привычного поставщика передовых военных технологий. Как уже отмечал М.Ремизов, «Политика «второго (другого) мира», как ее вел Советский Союз и как ее могла, в ограниченном и модернизированном виде, реконструировать Россия, состояла в том, чтобы обеспечивать военно-политическое представительство интересам «мировых угнетенных» и за счет этого — не принадлежать в полной мере к их числу». Причем Валлерстайн подчеркивал, что такая политика является фундаментом сохранения миросистемы в целом: »Иметь трехуровневую структуру — нормальное условие любой разновидности миросистемы. Если и когда такое условие исчезает, миросистема распадается».
Инициатива Бразилии создает предпосылки для воссоздания трехуровневой модели миросистемы на новом этапе. Играя уникальную роль посредника между «мирами» и, в частности, используя одновременное членство в «большой восьмерке» и новом альянсе стран BRIC, Россия могла бы выйти из тупиковой борьбы «мирового Севера» с «мировым Югом» и вновь закрепить за собой статус «второго мира».
