Поздно ночью за аппликацией настиг меня звонок из Кремля. «Приезжай, — бумкнула трубка. Есть план, точнее тайный план». Заинтригованный, поспешил я в Кремль, где горит в ночи освещённое газовой горелкой окно, и Путин думает о нас.
Тайное Политбюро было в сборе. Тут находились и отставные генсеки Брежнев и Андропов, ошибочно считающиеся умершими. И товарищ Сталин. И Косыгин. Хакамада и Гайдар тоже были здесь. Ну и я — какая без меня масленица.
В полночь молчание пало на толпы гостей. В зал вошёл Владимир Владимирович Путин. Поприветствовав собравшихся, Владимир Владимирович тепло сказал: «Позвольте, пользуясь случаем, поздравить с днём рождения нашего выдающегося современника, которому две недели назад исполнилось сто лет». Все взоры обратились на Брежнева. Маршал встал навытяжку. А Владимир Владимирович скромно подошел, и прикрепил к его потёртому мундиру шестую звезду Героя Советского Союза.
Тайное Политбюро зааплодировало. Сталин ходил в задних рядах, раскуривая трубку.
Впрочем, рабочее настроение быстро вернулось к собравшимся. Путин сказал: «Я собрал вас, дорогие товарищи, для того, чтобы сообщить вам преприятнейшее известие». Тут Сталин наконец закурил, а Лев Троцкий в заднем ряду неожиданно закашлялся и проснулся.
А Путин продолжал: «Подобно собравшимся здесь моим достославным предшественникам и преемникам (он со значением посмотрел на меня), я решил учинить маленькую, но победоносную войну!». Брежнев уронил вставную челюсть и полез искать её куда-то под кресло. «Как вы помните, сопротивление Примородиальных Орд Запада не позволило нам в прошлом году сломить сопротивление Грузинского царства. Меж тем срок на исходе. Пора и мне присоединиться к Пантеону Бессмертных. Но нужен преемник, дабы священная линия наследования не прервалась, и царство наше не сокрушилось». От Ельцина отвалилась рука и гарант стал разваливаться на части. Соседи зашикали, первый президент России, виновато покашливая, негромким свистом стал приманивать закатившийся под шкаф глаз.
«По приказу Тайного Политбюро я избрал Дмитрия Медведева для посвящения в Преемники». Но Примородиальные Силы Запада требуют (тут Путин пожал плечами), чтобы он был утверждён народом. Народ же наш глуп и не хочет этого, несмотря ни на какие национальные проекты. Поэтому я решил использовать тот же сценарий, какой был использован при моём восхождении к власти. Как воздух, новому преемнику нужна победа. Но Чечня замирена. Грузию взять в оборот не позволил Верховный совет Запада. Остаётся Беларусь».
Свет постепенно угасал. Спустя мгновение осталось только едва видное опытному глазу свечение инфракрасных гнилушек, вмонтированных в потолок.
Вспыхнул экран. «По моему приказу, — отчеканил Путин, — аналитическая группа «Бегемот-2» разработала тайный план по захвату Белоруссии. Он состоит в следующем». На экране замелькали кадры кинохроники из недалёкого будущего.
Я смотрел и не верил своим глазам.
«Наши» пятью колоннами входят в оцепеневший Минск. У каждого — стандартное обмундирование — красный халат, белая фальшивая борода, посох и расшитый звёздами мешок с подарками.
Сияя, подобно Солнцу, Путин въезжает в Минск на блистающем «Каддилаке»! В толпу летят алюминиевые чушки с портретом повелителя. Минчане жадно бросаются и разрывают их на части. То там, то тут в толпе возникают драки. Автомобиль в сопровождении роты мотоциклистов движется на центральную площадь Минска, ныне переименованную в Плошчу Залежнасци.
«Вот преемник мой!», — восклицает Путин, указывая на Медведева. Толпа стонет от восторга. Сумрачный Черномырдин вытирает с заросшей щетиной щеки генеральскую слезу.
Камера на мгновение показывает Лукашенко. Босой, в кандалах, без усов, он молит о пощаде великого Преемника. И тот его прощает. Всенародно избранный президент Руси Великая и Белая скромно склоняется перед Путиным, возлагающим на его голову изысканную президентскую корону, украшенную павлиньими перьями.
На экране замелькали титры. В зале зашевелились. «У меня кончается полоний», — проскрипел Суслов. «Осталась одна таблетка». «У всех кончается», — отмахнулся от него Сурков. «Потерпите хотя бы четверть часа».
В зале вспыхнул свет. «Таков мой Тайный план», сказал Путин, суров, но справедлив. В зале раздались негромкие аплодисменты. А Владимир Владимирович тепло, по-отечески сказал: «Позвольте представить вам моего преемника, исполнительного директора национального проекта «Полоний-3000» Дмитрия Медведева».
На этот раз аплодисменты прозвучали куда громче.
Медведев взошел на трибуну. «Уважаемые геронтократы!» — воззвал он. «Тайные, хотя от этого не менее явные правители России! Друзья! Как вы знаете, в прошлом году мы добились существенных успехов в деле достижения бессмертия для узкого круга собравшихся. Следуя бессмертной формуле древнерусского исследователя Кощея, фамилия которого затерялась в веках, нам удалось окончательно синтезировать материал, позволяющий добиться бессмертия здесь и сейчас». В зале зааплодировали.
«Отныне мы можем продлевать жизнь не на несколько десятилетий, как ранее, но на практически неограниченный срок». Зал потрясла овация. «Многие из вас, несомненно, уже попробовали нашу разработку — суперсовременный «Полоний-3000», способный продлить жизнь как минимум до 3000 года. Скажу по секрету, его разработка и была нашим единственным национальным проектом в последние годы. К сожалению, не все лабораторные опыты закончились успешно (Медведев огорчённо склонил голову). Но многие из тех, чьему мужеству мы обязаны созданием нового препарата, всё же с нами». Борис Абрамович приветственно помахал собравшимся и в зале опять зааплодировали. «Почтим же память тех, кто пал при тестировании препарата». Зал встал.
В сгустившейся тишине было слышно, как под сводами зала летает муха, да где-то далеко отчаянно звонит будильник. Его сигналы раздавались всё громче, и я бил рукой по маршальскому погону соседа справа, стремясь выключить настырный механизм.
В шоке и трепете перед открывшимся мне величием я проснулся и понял, что нахожусь дома, в своей постели. И лишь лежавший под будильником текст этой статьи с грифом «Совершенно секретно» и резолюцией Брежнева «Следует подумать, прежде чем давать это в печать» говорил мне о том, что всё происшедшее — правда.
