Впервые о Матвиенко-преемнице заговорили, когда тема преемничества стала «альфой и омегой», основополагающим вопросом для российского политического процесса, — где-то в начале 2003 года.
Однако стеба и аргументов «против» было поначалу заметно больше, чем аргументов «за», потому к фигуре Валентины Ивановны в подобном контексте было принято относиться как к маргинальной — ее рассматривали где-то во втором десятке конкурсантов на «фабрике кремлевских звезд».
За прошедшие годы тема матвиенковского премьерства и в перспективе президентства всплывала с завидной регулярностью — мол, Валентина I, местоблюстительница президентского кресла до 2012 года, хотя сама фигурантка постоянно открещивалась — дескать, для сохранения стабильности пускай уж лучше Путин идет на третий срок, а моя «хата» с краю, в Санкт-Петербурге.
Технология преемничества не вполне вписывается в стандарты англо-американской политической науки с ее требованием демократической легитимации верховной власти, однако технология с третьим президентским сроком в них не вписывается вообще. А «коллективному Путину» важно сохранить одновременно и свою легитимность в глазах Запада, и контроль над Россией и российскими ресурсами. Проталкивание заведомо нехаризматичных фигур в направлении президентского кабинета грозит при неблагоприятных обстоятельствах Смутой, а потому опасно для России.
В нынешних российских условиях конкурентные выборы едва ли возможны — хотя бы по причине безальтернативности власти и отсутствия реального, не симулятивного, политического процесса. Впрочем, кризис выборной демократии как формы установления и легитимации власти — это мировая тенденция. Ведь теперь всё чаще единственный доступный выбор на выборах — между политическими «шилом» и «мылом». В глазах многих россиян идея честных выборов дискредитирована украинским президентом Виктором Ющенко: ради чего стоило устраивать революцию и добиваться победы на выборах? Ради того, чтобы кучмовский «беспредел» поменять на ющенковский хаос, да еще с проигравшим Виктором Януковичем в качестве премьер-министра? Поскольку прозрачные демократические выборы всё меньше влияют на реальные политические процессы, умаляется их роль в качестве главного института легитимации власти.
Многие российские патриотично или либерально настроенные граждане любят рассуждать о перспективе свободных и конкурентных выборов в 2008 году — мол, неужели среди 140-миллионного населения не найти одного-единственного человека, кому будет не страшно доверить управление такой сложной и проблемной страной? Страной, которая из просто большой хотела бы снова стать великой. Однако проблема не в том, что такого человека нет среди 140 миллионов граждан России. Проблема в том, что его не сыскать даже среди нескольких десятков персон, известных под именем «коллективного Путина». Перекладывание пасьянса из возможных «преемников» нередко заставляет вспомнить реплики главного героя фонвизинской «Недоросли»: «Единожды нуль — нуль… Нуль да нуль — нуль».
Хорошо, конечно, рассуждать о том, как восставший против недобитых ельцинских олигархов и путинских неоолигархов народ призовет власть к ответу, заставит играть «по правилам», устроит на Красной площади или в районе Манежа «березовую революцию», потребует равных возможностей на выборах и честного подсчета и, если надо, пересчета голосов. Но в обильной талантами России сегодня нет ни своего Саакашвили, ни своего Ющенко (образца 2004 года), ни своей Тимошенко. Потенциальные лидеры российской контрэлиты либо превращены в откровенных маргиналов, либо преданы забвению, либо ушли в мир иной, либо не тянут изначально.
Поэтому реальный выбор-2008 делает не народ, не избиратели, а элита — тот самый «коллективный Путин». И делает его прежде всего в своих собственных интересах. Народ может этот выбор либо принять, либо отвергнуть (в случае политтехнологического провала), либо пассивно смириться с навязанным элитой новым «интерфейсом власти», что на данном этапе кажется наиболее реальной перспективой.
Фигура Валентины Матвиенко сегодня может показаться совершенно уникальной: она олицетворяет два крайне необходимых для политика качества — ответственность и справедливость. Быть может, олицетворяет не всегда удачно, но другие потенциальные соискатели кресла выражают их на порядок хуже. Притом что никто из них не имеет ни плана долгосрочного развития страны, ни внятного и целостного мировоззрения, ни, кажется, энергии для модернизационного сверхусилия. Российскую элиту объединяет лишь общность интересов.
В настоящее время становится очевидным, что «спокойного» преемничества не получится ни при каких обстоятельствах, любая передача власти в условиях российской политической культуры — это всегда эксклюзивный кризис, всегда роды с осложнением, всегда генератор случайных чисел, случайных людей и случайных ситуаций.
Как заметил Сергей Черняховский, при рассмотрении процесса смены власти в современной российской политической традиции можно выделить четыре закономерности:
— внезапность решения о личности преемника;
— избавление уже избранного преемника от сподвижников, приведших его к власти;
— изменение правил политической игры;
— дистанцирование от курса предшествующей власти — при сохранении риторики преемственности.
В нынешних условиях будущее российской власти, российской политической системы и России как таковой зависит не от одного, как это обыкновенно бывает, а сразу от нескольких независимых друг от друга «генераторов случайных чисел» — крайне высок уровень волюнтаризма, субъективного начала, непрогнозируемых факторов и воздействия внешних обстоятельств.
Судя по всему, для ближайшего будущего наиболее проблемными окажутся такие коллизии:
1. Как сложится конъюнктура мировых цен на нефть к началу 2008 года? Каковы будут взаимоотношения «Газпрома» с покупателями газа в «ближнем» и «дальнем» зарубежье, а также с покупателями внутри России? Кто кого «додавит», «кинет», переиграет, «выкинет» с рынка, заблокирует? Кто кому «перекроет кран»?
2. Уйдет ли Путин? Какой смысл он сам готов вкладывать в глагол «уходить»? И если уйдет, то куда?
3. Удастся ли российским неоолигархам легализовать на Западе свои капиталы?
4. Какое будущее выберет себе путинская элита в подавляющем большинстве: обеспеченное и безопасное, но на Западе, либо еще более обеспеченное, но в России и исполненное недетского экстрима?
5. Какой сценарий в конечном итоге победит: «Реальный преемник», «Мнимый преемник», «Третий срок» или «Переформатирование властной системы»?
6. И вопрос, который едва ли не всем кажется самым главным: имя преемника, его профессиональные привычки, клановая принадлежность, функции в сценарии по передаче власти и объем реально переданных полномочий?
В случае благоприятной для России внутриполитической и внешнеэкономической конъюнктуры возможен инерционный сценарий преемничества — президентом может стать и человек с относительно скромной харизмой и сравнительно низким ресурсом политической прочности. Но в случае мобилизационных условий смены политического режима необходим политик гибкий, с большим рейтингом доверия.
Считается, что сила женщины в ее слабости. Примерно так же и в политике: политическая перспективность Матвиенко в ее слабости как женщины. По крайней мере, женщине вряд ли придет в голову замочить кого-нибудь в сортире. А если учесть, что кандидаты на подобное «мочение» в 2008 году — никак не чеченские террористы, а конкуренты в борьбе за власть и бывшие коллеги по путинской элите, то есть о чем задуматься.
Считается, что женщину-президента не воспримут «силовики». Но если женщина системна — системно мыслит, системно действует и сама является частью системы, то можно договориться и с «силовиками». Тем более, будущему президенту, судя по всему, придется заниматься проблемами, по сравнению с которыми все их «силовиковские» заморочки — сущие пустяки. А именно — сдерживать те настроения, которые в конечном счете могут привести к недовольству, а то и к тому самому «бессмысленному и беспощадному» русскому Бунту.
Считается, что российские избиратели пока еще не готовы к женщине-президенту, хотя по различным соцопросам уже готовых — до 60%. Тем не менее, есть весьма неплохой прецедент женщины-правительницы: «Золотым веком» российской истории обыкновенно называют эпоху Екатерины II. Поэтому в вопросе перелома стереотипа о нежелательности женщины-правительницы главные факторы — время и прилагаемые усилия. Один известный политолог придумал остроумный сценарий первоначальной раскрутки: необходимо срочно заказать Никите Михалкову съемки исторического суперблокбастера о Екатерине II.
Все остальные личностные факторы, скорее, за Матвиенко: принадлежность к «питерской» группировке, вменяемость, командность, умеренность амбиций, отсутствие жажды власти. Она является представителем одновременно нескольких поколений номенклатуры, в том числе позднесоветского брежневского поколения. В нынешних условиях — это имиджевый плюс.
Украинское происхождение Валентины Ивановны — еще один плюс. Почему-то в российской политике, начиная с Екатерины I, карьерного успеха достигали и достигают женщины иноэтнического происхождения. Кроме того, украинская гендерная культура существенно отличается от великорусской: украинские женщины — это, по большей части, сверхчеловеки, не привыкшие надеяться на мужчин и делающие всё за мужчин и лучше мужчин. К тому же, если будущее России — не в ужимании территории до пределов Великого княжества Московского, а в возрождении геополитических амбиций, главным российским стратегическим партнером должна бы стать Украина, а отношения с этой страной на данный момент — в глубоком беспросвете. Понятно, что у уроженки города Шепетовки Хмельницкой области, окончившей школу в Черкассах, есть в вопросе российско-украинских отношений большая фора — по сравнению с иными представителями российской элиты (за исключением, возможно, Дмитрия Козака).
Но главный электоральный ресурс Валентины Матвиенко — это ее социально адаптированный имидж. Того же Дмитрия Медведева или Сергея Иванова сложно себе представить в качестве «народных заступников», убалтывающих народ «потерпеть», «затянуть пояса», «дождаться лучших времен» и проч., и проч. Точнее, представить-то их можно — достаточно включить телевизор и послушать о «национальных проектах». Поверить в их искренность, а главное — в реальность и реализуемость того, о чем они говорят, значительно сложнее. Но экс-премьеру по социальным вопросам с ее доверительными интонациями в голосе и райкомовско-обкомовско-исполкомовским прошлым в этом амплуа будет значительно проще.
…Ротатор власти чем-то похож на «однорукого бандита» — в нем также крутится несколько барабанов — генераторов случайных чисел, фамилий и политических сценариев. Кто-то дергает «бандита» за «клешню» — выстраивается непредсказуемая комбинация. На нынешнем российском властном «ротаторе» барабанов слишком много, поэтому шансов у той или иной фигуры всё меньше и меньше.
Главное — не проиграть в такой лохотрон Россию.
P.S.
Однако зачем эта чудная женщина взялась построить в центре «горизонтального» Санкт-Петербурга фаллоподобный 300-метровый небоскреб «Газпрома»?
Или это, на самом деле, тайный прообраз Вавилонской башни?
