Стиль и легитимность
Наш Парламент принято воспринимать как иллюстрацию к Марксу: вот «базис» в виде суперпозиции интересов «лиц, на самом деле принимающих решения», а вот «надстройка» из публичных политиков. Подразумевается, что между словосочетанием «публичный политик» и «политик» разница такая же, как между «милостивый государь» и «государь». Или, если хотите, как между «суверенная демократия» и «демократия».
Кстати, Сурков, выступив публично, намекнул, что понимает: грубо-марксистская схема объясняет далеко не все. Не так важно, насколько удачна статья Суркова. Важно само ее наличие. Сурков стремится к легитимности — в данном случае, собственной. Те, кто «в курсе», знают, что актуальность легитимности парламентской власти Сурков и прочие генераторы реальных решений осознали еще к прошлым выборам, заставив все партии слезть с диванов и вплотную заняться своим пиаром.
Основной причиной этого осознания, скорее всего, послужил позитивный пример Путина. Путин, действительно, является шедевром PR-дизайна. Великолепный имидж президента, сконструированный (как многие полагают) буквально на пустом месте, дал Путину гигантский ресурс легитимности — такой, о котором изначально «дизайнеры» даже не мечтали. В результате, стало ясно, что стиль власти — это не только надстройка над «реальной» борьбой за власть и деньги. Стиль сам может оказаться базисом этой борьбы. Не только частным средством, но причиной и даже целью. А это значит, что требования стиля формируются не в головах стилистов, но сродни, скорее, законам природы. Успех «дизайнеров» Путина я бы назвал не творческим, а медиумическим, визионерским. Оптимальный образ был не столько создан, сколько угадан, открыт.
Король и шут
Теперь пришло время открыть образ Парламента. Парламенты первых постсоветских созывов были по стилю близки к своим оптимальным образам, поскольку бардак переходного периода не позволял кому-либо полностью «овладеть стихией». Дума последнего созыва, напротив, далека от оптимального образа настолько, насколько это вообще возможно. Ее легитимность практически равна нулю. Имиджем парламентской власти занимаются, кстати, достаточно компетентные люди, но здесь мало одной компетентности. Необходим нюх, причем нюх дизайнерский и даже художественный — а не деловой. И необходим авантюризм, который позволит следовать за запахом стиля, пренебрегая запахом денег. В случае удачи деньги приложатся к стилю.
Каким в современной обстановке должен быть консервативный стиль? Каким должен быть стиль умеренной оппозиции? Каким — радикальной оппозиции? Об этом еще предстоит подумать. Пока же вырисовывается стиль парламентских клоунов.
Это словосочетание я употребляю вовсе не как ругательство. Впрочем, можно использовать более точный термин: парламентский трикстер. Парламент сегодня играет роль пантеона — в той же степени, в какой Президент (премьер, монарх — в зависимости от формальных условий) играет роль Священного Царя. И по тем же причинам, лежащим в области этологии.
Каждый пантеон включает в себя Трикстера — шута, бунтаря и демиурга. Хануман, Койот, Локи, в какой-то степени Сатана и Прометей — шуты, чьи шутки должны пугать, мятежники, которые терпят неудачу, но при этом успевают создать мир, разрушить мир или, на худой конец, перевернуть его с ног на голову.
Коверный и подковерный
Если вынырнуть из мира архетипов в мир нашей публичной политики, то в качестве трикстеров сразу вспоминаются Шандыбин и Жириновский. Именно вспоминаются — поскольку сегодня трикстер должен быть другим.
В целом, оптимальный стиль власти (и шире — оптимальный стиль силы) смещается от хаоса к порядку, от простоты к сложности, от яркости к скромности. Сразу напоминаю, что речь идет не о политической и экономической, но о стилистической ситуации. Красные пиджаки, массовые взаимоотстрелы, «понты», «рамсы» и прочие виды открытой демонстрации силы сменились корпоративным дресс-кодом, концепцией «устойчивого развития» и дифирамбам «деловому этикету». В политике — как и в деловой жизни — открытая демонстрация силы воспринимается как моветон. Никто больше не скажет: «Ты лох, я тебя кинул». Перед лохами теперь тоже принято извиняться. Никто не заявит: «Мы завоевали эту страну». Будут говорить о гуманитарных операциях.
Думский трикстер больше не может щеголять в желтом френче, учинять мордобой, призывать к завоеванию Индии и обещать «всех посадить». Классический «Жирик» уже не соответствует новым стилевым стандартам думской клоунады. Он и сам это понимает, практически отказавшись от клоунады и многие представительские функции делегировав Митрофанову. Митрофанов, кстати, новым стандартам соответствует — но не дотягивает по уровню. Кто же дотягивает?
Рискну предположить, что Поткин.
Буян и черт
В свои «лучшие годы» Жириновский весь свой эпатаж выносил наружу, а «серьезки» прятал внутри — но так, чтобы слегка «торчали уши». Все видят, как Жириновский плещет из стаканчиков, произносит нарочито-нацистские лозунги с нарочито-еврейским акцентом, поощряет слухи о своей бисексуальности и развращенности. Но одновременно «все знают», что Жириновский — дипломатичный и умелый политический делец, чуждый идеологических заскоков, а в частной жизни — корректный и вежливый человек, притом семьянин.
Поткин поступает наоборот. Его «серьезки» у всех на виду, но «многие знают», что он «типа стебется». Начать с того, что он официально — Белов, не официально — Поткин. Этот секрет Полишинеля ни в коей мере не вредит его имиджу. Так и надо — оставаться «политическим Беловым» (по аналогии с его термином «политический русский»). За юридической и политической корректностью прячется (опять же «все знают») нечто радикальное и не совсем утопическое. Либо некая «реальная опасность», либо «реальная возможность».
А, в результате, «истинная картина» спрятана не под одним слоем, как у Жириновского, а сразу под двумя. Характер этой «истинной картины» темен, а всякая тайна автоматически воспринимается как власть. Если Жириновский и Шандыбин были коверными клоунами, под добрым юмором которых скрывалась «сермяжная правда» банального «баблососа», то Поткин — клоун подковерный или даже подпространственный. Его шутки мрачны и не всегда понятны, а их последствия могут быть катастрофичны...
Еще раз повторяю, речь не идет о политических прогнозах. В частности, я не обсуждаю сейчас ни реальные политические перспективы Поткина, ни его реальные цели. Я констатирую уже свершившийся факт: Поткин прекрасно овладел стилем думского трикстера — такого, какой востребован сегодняшней Думой. Доброжелательный интеллигент, таящий за спиной толпу брутальных скинхедов. Умеренность, рациональность и политкорректность, таящие радикализм, беспредел и злобный стеб.
Белов, таящий Поткина.
