Часть 1 — здесь.
АПН продолжает рассматривать круг вопросов, поднятых в рамках дискуссии о результатах «интеллектуального рейтинга». Мы убеждены, что задача институционализации нового интеллектуального класса стала еще более насущной в свете наметившейся после бесланских событий реформы власти. Один из аспектов этой задачи — становление полноценного профессионального сообщества политических экспертов. Мы уже обозначили симптомы и факторы наблюдаемого «кризиса экспертизы». Но именно в этом вопросе не хотелось бы ограничиваться столь любимой интеллектуалами «критической функцией». Поэтому в развитие темы попробуем наметить те параметры, которым, на наш взгляд, профессиональное экспертное сообщество должно соответствовать. Надеемся, что мнение редакции по столь острому вопросу будет уже в ближайшее время дополнено и оспорено в публикациях АПН и на страницах экспертного раздела «Сообщество».
Задачи «новой экспертизы»
Наиболее очевидной из назревших задач является — преодоление диктата телевизионного шаблона «экспертной оценки», разрушающего стандарты профессионализма в гуманитарно-политической сфере. На смену «универсальным солдатам» из программы «Свобода слова» должны прийти три группы «интеллектуальных игроков», соответствующие трем типам функциональной компетенции: почти отсутствующие ныне »идеологи» (работа с контекстом, с шаблонами интерпретации и целеполагания), привычные »технологи» (работа под конкретную задачу без рефлексии контекста) и »предметники» (собственно, грамотная экспертиза в конкретных областях). Понятно, что эти роли могут иногда совмещаться в одном лице, но типы функциональной компетенции должны быть принципиально разграничены, как на уровне организации интеллектуальной деятельности, так и на уровне презентации результатов таковой.
Важнейшая и неотложная задача «идеологов» — формирование нового политического языка и политического словаря на его основе. Поскольку текущую политическую реальность уже невозможно описать ни терминами клишированной политологии, ни отжившими понятиями «переходного периода».
Более того, сам выход из затянувшегося «транзита» носит прежде всего символьный характер и представляет собой освобождение от некритично заимствованных цивилизационных шаблонов и контролируемых извне критериев успеха, будь то признание «страной с рыночной экономикой» или «полноправное членство» в клубе «индустриально развитых стран». Мы убеждены, что механическое применение «транзитологического подхода» должно стать знаком профессиональной непригодности в политологической среде, и намерены посвятить «кризису транзитологии» отдельную дискуссию на страницах АПН.
С преодолением «синдрома отсталости» связана еще одна насущная задача «новой экспертизы» — помощь власти в решении социальных проблем общества. Напомним, что «мозговые центры» в США создавались в начале ХХ века именно с целью выработки специальных знаний, необходимых для решения углубляющихся проблем бедности и неравенства. Это не означает, что «экспертизе» отводится только роль «транквилизатора» для общества или местной анестезии при проведении «непопулярных мер».
Речь идет о переводе решений власти в наборы жизненных стратегий для масс или шаблонов коллективного действия для выхода из кажущегося неразрешимым на уровне отдельной личности социального кризиса: жилищного, демографического, инфраструктурного. Разрозненные решения, например по ипотеке и ЖКХ, должны быть к 2006 году собраны в единую технологическую цепочку. Конечная цель — дать гражданам РФ набор вариантов поведения, реально повышающих жизненный уровень.
Следует создать многоуровневую систему потребительских стандартов, которая, с одной стороны, отвечала бы сложившейся стратификациии — расслоению общества, а с другой — создавала стимул для социального продвижения, т.е. работала как своего рода символьное табло «социального лифта». С помощью социальной рекламы можно продвигать сбалансированный набор предметов потребления, маркирующий существование в совершенно определенной социальной нише. Надо подчеркнуть, что речь не идет об удовлетворении неких «всемерно возрастающих» потребностей, а прежде всего — о нормализации расстояний внутри иерархии стандартов.
Такого рода нормализованная стратификация гораздо больше соответствует национальному императиву социальной справедливости, чем механицистская идеология равенства. В конечном итоге на уровне «идеологии повседневности» должен закрепиться российский цивилизационный стандарт, отвечающий на спонтанно возникающий вопрос «Что такое быть Россией» внутри самой России. Только на этой основе можно последовательно решать проблему «улучшения имиджа России за рубежом», проваленную прежними либерал-пропагандистами.
Принципы построения «новой экспертизы»
Организационной формой для «новой экспертизы»о могло бы послужить создание проектных институтов: развитие think tanks как подвижных интеллектуальных объединений, выстраиваемых под определенную творческую задачу, а не танков интеллектуальной самообороны с пожизненными синекурами в институтах при ЦК.
Важно преодолеть существующую групповую дифференциацию «экспертизы», которая носит «тусовочный», а не профессиональный характер. Необходимо, чтобы дифференциация «новой экспертизы» выражала существенные профессиональные характеристики и образовывала подобие научно-политических «школ». «Мозговые центры» — это не просто набор дополняющих друг друга профессионалов, а сообщество профессионалов, работающих в определенной методологической или ценностной традиции.
При формировании новых пространств обсуждений необходима модель учета значимых мнений, организованная по типу совета корпораций. Куда должны входить не только политологи и философы, но и редактора ведущих изданий и программ. В информационном обществе бремя принятия новостных решений лежит почти целиком на ответственном редакторе: у него нет времени снять трубку и позвонить Путину в Кремль или условному Цензору. Его ориентировка и самоцензура задаются сложившейся мыслительной «рамкой». Поэтому его непосредственное участие в процессе выработки экспертной повестки является формой сетевого экспертного контроля над качеством информационно-политического контента. Сегодня важнейшим субъектом информационной политики остается поисковый робот «news.yandex.ru», который готовит психологически приемлемую рамку из пяти новостей. Именно эти новости некритично и быстро тиражируются всеми СМИ. Тем самым, робот, а не «экспертная панель» и является реальным политическим субъектом, формирующим текущую «повестку дня». Фактически, это издержки пропагандистского механизма поддержания «стабильности», основанного на вытеснении стратегических проблем общества на информационную периферию. Но такая система «стабилизации» оказывается фатально неспособной обеспечивать ответ на внешние воздействия: теракт, стихийное бедствие. Словом, на те события, которые нельзя «выбросить из головы» и которые сами себя принудительно включают в повестку дня.
Реализация экспертной модели «совета корпораций» может служить не только оздоровлению информационного поля, но и экономическому оздоровлению общества. Переход от сырьевой экономики к экономике промышленного роста требует включения в публичное экспертное пространство представителей Академии наук, которая остается фундаментальной основой инноваций, а также аналитиков — представителей крупных корпораций. Тем самым, на уровне ответственной публичной экспертизы будет реализована модель принятия решений в корпоративном государстве — которая, на наш взгляд, должна стать прообразом «аннонсированной» президентом Общественной палаты. Эффект совмещения иерархий в рамках подобного института послужит основой для продвижения кадров из экспертной среды в госуправление, корпоративные структуры и обратно. Сегодня самоограничение «старой экспертизы» ролью комментаторов привело их к отчуждению не только от власти и от информации, но и от реального продвижения в рамках личной карьеры. Этот факт в глазах общества превращает «экспертизу» в гильдию несостоявшихся болтунов.
Эксперты, представляющие интеллектуальное лицо политической системы, должны иметь свои механизмы признания. Именно в этом вопросе существующее «экспертное сообщество» разошлось с академическим, но сегодня обе половины «интеллектуального класса» должны быть воссоединены. К сожалению, формальная статусная система академического сообщества во многом девальвирована, поэтому за основу может быть взята культура взаимного признания на основе научных результатов.
Эксперты должны быть позиционированы через фундаментальные интеллектуальные продукты, в жанре книги или «монографии» (статьи, интервью, комментарии — это скорее способ трансляции результатов). Особое значение здесь приобретает создание референтных издательских программ, которые позволят маркировать статус экспертов и задавать издательскими планами направления интеллектуального поиска.
«Новой экспертизе» необходимо преодолеть кастовую замкнутность внутри Садового кольца. Одной из ее задач является изучение реальной политической коммуникации в регионах и вовлечение местных гарантов коммуникации в региональные проекты. Это позволит осуществлять мониторинг региональных процессов и вести силами региональных экспертов целевое управление коммуникацией внутри региона.
Следует дополнительно привлекать в «экспертное сообщество» интеллектуальных лидеров потенциально взрывоопасных направлений политики. Такое инкорпорирование из интеллектуального подполья в легальную экспертизу позволит не просто канализировать протестные настроения, но создать единую неразрушаемую рамку для воспроизводства государства.
