Блокирование Польшей переговоров по заключению нового Соглашения Россия-ЕС является естественным шагом польской политики, имеющим серьёзное прагматическое основание.
Всю вторую половину 1990-х и начало 2000-х гг. Польша готовила себя к роли государства, ответственного за восточную политику ЕС, формирующего стратегию и направляющего деятельность институтов Союза на этом направлении. Сейчас стало ясно: эта стратегия провалилась. Победила линия другой страны, предлагавшей совершенно иной подход – Финляндии.
Ещё в конце 1970-х – начале 80-х гг. в немецкой политологии был введён термин «финляндизация», отражавший распространение принципов взаимоотношений с Советским Союзом, известных в самой Финляндии как «линия Паасикиви-Кекконена», на другие страны. За этим термином стоит внешнеполитическая концепция, которая, как кажется, всё более побеждает в среде старых европейских игроков, а последнее время и среди стран Центральной Европы. Это политика компромиссов, даже уступок (особенно в военно-политической сфере), при предоставлении со стороны России гарантий независимости и развитии активных экономических отношений и взаимовыгодных связей. Это политика прагматичного сотрудничества и поддержания корректных отношений, без поучений в адрес России по вопросам демократии и прав человека. Ю.К. Паасикиви и У.К. Кекконен, сформулировав и проведя в жизнь главные её принципы ещё в 1940-50-е гг., обеспечили своей стране условия для внешнеполитической стабильности и процветания.
Основные принципы этой политики не раз ставились под сомнение в самой Финляндии после распада СССР, однако в целом сохранили свою актуальность и в наши дни. Последнее яркое её свидетельство – открытый протест Финляндии против кандидатуры Вайры Вике-Фрейберг на пост генерального секретаря ООН. Одним из проектов, развиваемых сейчас Финляндией в рамках этой политики, является программа пограничного сотрудничества Международного объединения «Северное измерение», куда входят Россия, ЕС, Норвегия и Исландия. С 2007 года будет осуществляться уже Третий план действий Северного измерения. Хотя с недавнего времени Финляндия утратила положение единственного государства ЕС, граничащего с Россией, теперь, во время своего председательства в Союзе, она хочет вернуть себе прежнее международное значение. А это сильнейшим образом противоречит интересам Польши.
Польша, наверное, единственная страна, финляндизация которой в принципе невозможна по целому ряду серьёзных причин, главные из которых лежат в структуре польской идентичности, национальной идеологии. Польская восточная политика принципиально и открыто идеологизирована, антипрагматична, и имеет свои основания в понятиях и категориях «исторической политики». Восточное направление является важнейшим фактором внутренней политики Польши, сильнейшим образом влияя на симпатии избирателей. Возможно, это связано с наличием большого количества довольно сильных культурных и исторических комплексов в отношении к России, имеющих большое влияние на польское общественное мнение по сей день. При разговорах о польских отношениях с Россией даже от людей, недалёких от политики, часто можно услышать нечто вроде: «Мы должны показать Путину, что он уже здесь не хозяин!», «Медведь должен знать своё место в берлоге!», «Мы дважды спасали Европу от коммунизма, спасём её и от Путина!» и т.п. Абсурдность подобных заявлений делает их лишь более истеричными, а указание на их смехотворность наталкивается на крайнюю серьёзность говорящего. Даже политик, чуждый подобных комплексов, вынужден считаться с настроениями общества. Партия, предлагающая полякам финскую модель, обречена на маргинальность.
Есть, конечно, и более прагматические причины невозможности финляндизации восточной политики Польши. В отличие от Финляндии Польша претендует на роль регионального лидера. Идейной основой здесь выступает концепция «Центрально-Восточной Европы» (“Europa Środkowo-Wschodnia”, “East-Central Europe”), рассматривающей как один регион Польшу, Чехию, Словакию, Венгрию, Литву, Беларусь и Украину, с постулированием лидирующей роли в нём Польши. Только формирование (а с точки зрения этой концепции – восстановление) этого региона как внутриевропейской зоны влияния Польши может поставить её в политическом весе вровень с основными европейскими игроками, а также позволить «заставить Россию считаться с собой». А подобным планам неминуемо сопутствует жёсткая конфронтация с Россией.
Кризис этой линии польской политики к середине 2000-х гг. скрывать уже невозможно. Польша фактически изолирована от участия в отношениях по линии Россия-ЕС. Она чувствует себя бессильной перед углубляющимся сотрудничеством России и Германии, которое поляки воспринимают особенно болезненно. Ещё Пилсудский постулировал, что главная цель Варшавы – не допустить сговора русских и немцев «через голову Польши», поэтому их совместные проекты типа СЕГ вызывают болезненные ассоциации с пактом Молотова-Риббентропа. В последние годы по пути финляндизации своей восточной политики пошли все остальные страны Центральной Европы, что в принципе лишает Польшу перспективы играть среди них лидирующую роль. Не удалась революция в Беларуси, а «Помаранчевая революция» на Украине, заслугу в проведении которой поляки привыкли приписывать себе и лично предыдущему президенту, оказалась по сути проваленной. У Польши даже нет серьёзной программы регионального сотрудничества наподобие финского «Северного измерения», которую она предлагала бы региону потенциального доминирования. Да и претензия на доминирование скорее отталкивает от неё партнёров. Само Министерство иностранных дел Польши с приходом к власти партии «Право и Справедливость» оказалось вовлечено в ряд внутренних неурядиц, что сильно снизило его работоспособность. Польша вошла в полосу внешнеполитического кризиса.
Правящая ныне «Право и Справедливость» является партией умеренных евроскептиков. Её внешнеполитическая позиция уже учитывает проигрышность прежнего курса на формирование единой европейской линии восточной политики под руководством Польши. Из уст её лидеров нередко можно услышать характеристику Франции или Германии как стран «русофильских». Выбор делается в пользу самостоятельной игры Польши в ЕС и её максимальной свободы рук на Востоке. Правящая партия ещё до выборов сделала своей визитной карточкой однозначно проамериканскую политику, с поддержкой США связывается и возможность манёвров Польши внутри ЕС.
Нынешний демарш Польши направлен не столько в сторону России, сколько к ЕС. Председательство в ЕС Финляндии (объявившей отношения с Россией приоритетом своего срока), с последующим переходом этой роли к Германии – серьёзный вызов для Польши. В этой ситуации вполне самодостаточной целью является политика простого торможения процесса ускоренной финляндизации ЕС, срыв финской программы председательства с надеждой максимально оттянуть подписание нового договора России с ЕС. И Польша реально обладает рядом средств для достижения этой цели. Право вето – лишь одно из них. Нынешняя политика Польши – это политика открытой конфронтации с Европой, а особенно с Германией. Недавно министр экономики Пётр Возняк открыто призвал Германию «забыть об этом газопроводе», имея в виду СЕГ, а польское правительство использует любой повод для развития конфликтной ситуации. Вспомним, например, как была сорвана встреча президента Польши с лидерами Германии и Франции – формально из-за статьи в одной из немецких газет, в которой Лех Качинский был назван всего-навсего «картошкой».
Есть у нынешней ситуации и внутриполитический аспект. Правящая партия проиграла состоявшиеся 12 ноября муниципальные выборы, однако проигрыш её был не столь значителен, как многими предполагалось. На очереди был второй тур в ряде округов (в том числе в Варшаве) и игра на традиционных польских комплексах – одна из самых привлекательных техник. И это тем более, что применённое Польшей право вето – очень близко и понятно польской традиции (напомню, в Первой Речи Посполитой таким правом («liberum veto») обладал любой шляхтич, участвующий в сейме, что, впрочем, стало одной из причин нежизнеспособности всей государственной системы). Хорош и предлог – российское эмбарго на некоторые виды польской сельскохозяйственной продукции. Союзник братьев Качинских по правящей коалиции партия «Самооброна», занимающая откровенно провосточные позиции, является партией главным образом сельского электората, потому просто обязана участвовать в кампании за права польских сельхозпроизводителей. Антиевропейский характер польского демарша близок и другой коалиционной партии – «Лиги польских семей» – занимающей крайне евроскептичные позиции. А добавление к этим требованиям снять эмбарго ещё и такого условия, как подписание Транзитного протокола и ратификация Международной энергетической хартии, делает Польшу борцом за общеевропейские интересы, что также немаловажно для польского самосознания.
Впрочем, срыв переговоров России и ЕС по заключению нового соглашения не является чем-то катастрофическим как для ЕС, так и для России, поэтому нажим на Польшу оказался не очень сильным. Как сказал Х. М. Баррозо: «Это не станет концом света, если переговоры с Россией не начнутся». В том же духе высказался и Кремль, заявив устами С. Ястржембского, что Россия «находится в комфортной ситуации» и что от продления действия старого соглашения «ущерба никакого не будет». Продление это может быть даже выгодным для России: странам ЕС придётся самостоятельно договариваться с нею по поставкам энергоносителей и по ряду других вопросов, а если до подписания Соглашения Россия успеет вступить в ВТО, она окажется в ещё более выгодном положении. Польша позволила себе пойти на крупный международный скандал, но не переступила черту дозволенного. И у её политики есть союзники.
Польша уже немало добилась: её во многом поддержала Еврокомиссия, и отчасти некоторые другие страны. Она смогла поставить на повестку дня вопрос об общеевропейских экономических санкциях в отношении России, а Россия уже ответила угрозой распространить санкции относительно польского мяса на весь Евросоюз. Хотя и ненадолго, но Польша опять в центре европейской восточной политики, а планы Финляндии по утверждению до начала 2007 года своих принципов отношений с РФ в масштабах всего ЕС близки к провалу.
Польское вето в данном случае имеет адресатом именно ЕС, и разрешение связанных с ним проблем – тоже внутреннее дело ЕС. Но от того, как они будут разрешены, во многом зависит будущий стиль российско-европейских отношений. Кремль потратил немало сил для дискредитации образа Польши на Западе как параноидально русофобской страны (и сделал это успешно), а польская дипломатия оказалась фактически изолирована от строительства отношений ЕС с Россией. В этом смысле интерес России заключается, скорее, в сохранении и утверждении прежней ситуации.
