История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну, кто бы мог подумать, что в начале 21 века судьба человечества окажется в руках богословов? А это и в самом деле так — правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем православная или католическая церкви. Умма управляется учеными; личное образование значит больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама — это голос улемов — знатоков богословия (от араб. алим — знаток религии). Эти люди, не менее 12 лет своей жизни посвятившие изучению Корана, получают право на его публичное истолкование. И от них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая заповедь джихада. От них зависит, приложат ли они высокое имя «шахида» (мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми «неверных», или же назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей…
Мулла Омар (и не он один) поддержал теракт 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Другие мусульманские авторитеты осудили этот теракт. Неуютно, конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но еще хуже было бы, если б этих дискуссий вовсе не было бы и исламский мир сохранял бы средневековую монолитность мнений. А так мы можем находить определенное утешение в созерцании этих дискуссий.
Как, например, перевести 5 аят из 47 суры Корана — «Бог не допустит неудачи в делах тех, которые сражаются во славу Его»? Некоторые исследователи Корана предлагают вместо активной глагольной формы читать здесь пассивную форму: вместо каталю — читать кутилю, то есть вместо «те которые убивают» — «те кто были убиты»(1). Аналогично и в суре 22 (аят 40) предлагается заменить активную форму на пассивную: юкаталюхум вместо юкаталюна; «утверждение дано тем, которые убиты» вместо «утверждение дано тем, кто убивает»(2). До ХХ века большинство толкователей придерживались традиционного, активного чтения; Джелаль-уд-Дин вообще считал этот стих первым местом Корана, разрешающим джихад…(3)
Но должны ли мы быть просто зрителями этих дискуссий? Или же можем принять в них участие? Государство может это сделать весьма простым путем: создать такие условия, чтобы в российском информационном пространстве звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно.
Как-то, желая сократить число своих «антиисламских фобий», я взял в руки брошюру с замечательным названием — «О свободе научных исследований в Коране». Меня заинтриговало название этой книги, потому что оно трудно соотносилось с моим представлением об исламе. Книжка оказалась пропагандистской. Свобода исследований признавалась, но — только в рамках исследования Корана. Свобода дискуссий доказывалась там таким примером. В решающей битве арабов с персами тысячи персов были захвачены в плен. На военном совете решался вопрос, что с ними делать. Одни предлагали пленных казнить. Другие продать в рабство или потребовать у их родных выкуп. Победила точка зрения, что их надо продать. Через пару дней один из генералов (Омар) увидел пророка Магомета плачущим. На вопрос, почему он плачет, пророк ответил: Всевышний ниспослал откровение: «Ни одному пророку не годилось иметь пленных, пока он не производил избиения неверных на земле» (Коран 8,67). Так что пленных надо было казнить. Далее автор брошюры комментирует этот эпизод: мол, раз пророк Магомет не наказал того генерала, который принял неправильное решение, то свобода дискуссий возможна…(4) Отчего-то этот пример меня убедил скорее в обратном.
Исламские лидеры России политкорректно считают, что терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция: «Конкретно использование на российской территории женщин в качестве «шахидок» разрешили и даже рекомендовали религиозные авторитеты — ваххабитские улемы (ученые) из Саудовской Аравии, а на практике реализовал ваххабитский эмиссар — саудовский «амир» Абу-аль-Валид»(5). А ваххабитский улем Салман аль-Ода, внедряющий через интернет идею о соответствии канонам ислама самоубийственных террористических актов в Чечне, являлся до недавнего времени деканом в саудовском исламском университета «Умм аль-Кура», расположенном в Мекке(6).
Хотя бы поэтому телеинъекции на тему «у терроризма нет национальности и религии», каждый раз с предсказумой очевидностьи вспыхивающие после очередного теракта, просто глупы. Не инопланетяне же в конце концов взрывают наши самолеты и школы! С этим «политокрректным» тезисом можно было бы согласиться, если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей… То даосы взорвут самолет… То христиане подорвут кинотеатр… Вот в этом случае можно было бы ограничиться повторением банальности о том, что у каждого народа есть право иметь своих подлецов… Но ведь все очевидно не так.
Может быть, терроризм — это следствие искаженного понимания Корана. Но ведь — именно Корана, а не книги о Винни-Пухе. И у истоков этого искажения стоят ученейшие исламские мужи (улемы), а не безграмотные арабские скинхеды. Исламский мир роднят с миром террора не плохие ученики, а отменные и популярные учителя! И если власти Саудовской Аравии только в мае 2003 года были вынуждены отстранить от должностей 1710 человек из духовенства — значит, проблема не в одиночках. При таких масштабах террористическая проповедь — это болезнь уже всего исламского сообщества. И еще одна причина ответственности всего мусульманского мира за своих подонков в том, что изряднейшая часть мусульманского мира считает террористов не подонками, а героями.
Мир ислама ответственен за исламский терроризм — хотя бы тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность.
В итальянской газете La Stampa об этом с горечью писал отнюдь не итальянец, а мусульманин — Ибрахим Рефат: «Эхо бесланской трагедии едва доходит до арабского мира. Его почти не слышно. Известие об ужасающем количестве жертв ушло с первых полос газет и занимает лишь второе место в выпусках новостей после традиционных сюжетов о церемониях в королевских дворцах. Вопреки тому, что происходит в Европе, события, как эта бойня в Беслане, не очень будоражат сознание масс. Конечно, были кое-какие критические выступления, например шейха Аль-Азхара, лидера суннитов, который в пятницу обвинил террористов в том, что они используют ислам в качестве прикрытия. И все же исламские теологи в последние дни больше были заняты изданием фетв на тему: можно или нельзя убивать западных заложников в Ираке. В арабском и исламском мире большинство по-прежнему отказывается задуматься и проанализировать произошедшее. Единственным интеллектуалом, который порвал круговую поруку, был директор канала Al Arabiya Абдель Рахман ар-Рашед. В статье в издающейся в Лондоне арабской газете Al-Sharq al-Awsat он выступил с повинной: «Давайте скажем горькую правду: все террористы в мире — мусульмане. Мы, мусульмане, не сможем обелить наш имидж, если не признаем этот постыдный факт». Однако такие слова уходят в пустоту, потому что арабские лидеры никогда не признают, так же как никогда не признает исламское духовенство и сами интеллектуалы, что зло заключается в фанатизме, который разъедает арабское общество. Элита, до сих пор отрицающая, что 11 сентября устроили арабы, не может этого сделать. И, следовательно, не признают это и простые обыватели ближневосточных городов, свыкшиеся с проявлениями насилия, которое налагает отпечаток на их повседневную жизнь. Разум этих людей уже пропитан бредовыми речами имамов, которые призывают отвергнуть «другого», немусульманина, называя его просто «неверный», «кафир». А ближневосточные СМИ, включая государственные, в свою очередь, способствовали расширению масштабов этого этноцентризма, изображая злоключения арабов и мусульман как единственную форму несправедливости на этой земле. По их мнению, жертвы живут только в Палестине, Ираке, Кашмире, Чечне. А палачи, подстрекаемые «сионистами», живут только на Западе»(7).
Да, сегодня «все террористы — мусульмане» (сегодня; еще 10 лет назад это было не так), но все же не все мусульмане — террористы. И об этом тоже не стоит забывать. Как и том, что среди детей, погибших в бесланской школе, было немало мусульман. Оттого и на «школьном кладбище» соседствуют кресты и столбы. С точки зрения террористов бесланские дети были плохими мусульманами — не-ваххабитами (ваххабизм объявляет «неверными» мусульман иных толков)(8).
Фанатизм и нечувствие к чужой беде — болезнь исламского мира. Но эта их болезнь оборачивается болью для нас, их соседей по планете (да уже и по улице). Поэтому и приходится нам пробуждать чувство сопричастности, вины и ответственности в мусульманах. Не в терроризме виноват ислам, а в том, что недостаточно яростно защищает свою святыню — Коран — от фанатичных перетолкований.
И еще одна вина исламского мира — в том, что он позволяет использовать себя. Мало сказать, что в исламских университетах ковалась идеология «Аль-Каеды». Заказ-то на эту «ковку» поступил из региона, от которого Ближний Восток весьма удален. А потому можно сколько угодно долбать ракетами по афганским пещерам, иракским домам и чеченским лесам, но мозг, управляющий исламским терроризмом, это нимало не затронет — по той причине, что этот мозг находится за пределами исламского мира. Я убежден, что стратегическое планирование терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире.
Силы, равно ненавидящие и мусульман и христиан, пробуют стравить нас друг с другом. Нет, не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях. Говорить о том, что Израиль контролирует исламский терроризм, допустимо только в сумасшедшем доме. Речь идет об архитекторах «нового мирового порядка».
«Новый мировой порядок» — это удивительное сочетание неслыханной ранее свободы и неслыханного ранее контроля. В истории бывали островки вольницы и ледники тирании. Но чтобы и то другое сосуществовало одновременно и применительно к одним и тем же людям — такого еще не было. Новый мир глобализации предоставляет людям абсолютную свободу в передвижении, в смене работы, в бизнесе, в выборе мировоззрения, в определении собственного стиля жизни. Есть знаменитая цитата Жака Аттали, который был в начале 90-х годов президентом Всемирного банка, сказавшего, что общество будущего — это общество номадов (кочевников), т.е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными, ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.
Но все это в сочетании с абсолютным же контролем за каждым твоим шагом и с установлением неотвратимой ответственности за неверные шаги. Миллионы видеокамер наружного наблюдения, постоянный электронный учет каждой покупки и каждого передвижения, отслеживание телефонных разговоров, электронной почты и контактов превращает всех жителей «цивилизованных стран» в пожизненных участников «реалити–шоу».
Этот поворот означает отход от той идеологии, которая вела западный мир последние три столетия. Идеология Просвещения и либерализма утверждала, что права человека выше всего. Под лозунгом «борьбы за индивидуальную свободу» разрушалось все сверхиндивидуальное. Этим тараном были снесены опоры христианского общества. Поэтапность действий нам хорошо знакома: «Весь мир насилья мы разрушим, а затем мы наш, мы новый мир построим…». После замены прежних конструкций наступает пора подумать о фиксировании и увековечивании новых.
Когда люди всерьез укрепляются у власти, тогда у них начинаются меняться некоторые представления. Я помню, как летом 1993 года шли столкновения красных демонстрантов — пенсионеров и ветеранов, ограбленных Гайдаром и Чубайсом — с ельцинскими омоновцами. Зашел я тогда в «Московские новости» к знакомому редактору, и по ходу беседы он говорит мне: «Скажи, ты бываешь в воинских частях, с офицерами встречаешься, какие у них настроения?» — «Анти-ельцинские настроения». Секундное молчание — и вывод: «А ты знаешь, мы все-таки неправильно раньше настаивали на введении в законодательство понятия «преступный приказ». Все-таки мы были неправы. Я все же думаю, что офицеры и солдаты должны выполнять любой приказ! И если приказывают стрелять в толпу — они должны это делать!». Это было летом 1993, и все мы помним, чем это кончилось в октябре…
Сегодня, мне кажется, подобная переориентация происходит в глобальном масштабе. Люди, которые пришли к власти под лозунгами «прав человека», сегодня осуществляют поворот в другую сторону: свою наконец-то обретенную власть надо «зацементировать», увековечить. А чтобы увековечить власть новых «ценностей» и элит, надо выбить из людей тот дух диссидентства, который прежде эти самые новые элиты и насаждали в массах. Как же убедить западного обывателя отказаться от столь возлюбленной им личной свободы? Надо среди его прав выделить самое главное право — «право на жизнь». И пояснить, что именно этот «король» оказался под вечным шахом. А, значит, пришла пора приносить жертвы. Чтобы человек почувствовал угрозу своей жизни — эта угроза должна подышать ему в лицо. Для этого надо ее создать и предъявить миру.
И когда страх начинает пронизывать все поры общества, тогда можно сказать: »Люди, мы можем вас спасти! Но, для этого позвольте надеть на всех вас ошейники!». В 80-е годы это делалось с помощью мифа о всесилии наркомафии: электронные кредитные карточки нужно вводить вместо денег, чтобы не было «черной наличности», которую потом самолетами увозят наркобароны в Латинскую Америку. А в 90-е годы образ врага сменился: теперь это не наркобароны из Латинской Америки, а исламские террористы. Ну, а вывод все равно тот же самый: все равно, давайте избавляться от наличных денег, давайте жить под видеокамерами, давайте прекратимся в легко наблюдаемые (а впоследствии — в легко и управляемые) объекты.
Угроза из Колумбии заменена на угрозу из Аравии. Угроза экстраординарная — и меры для ее устранения должны быть необычными: раз враг может оказаться везде и врагом может стать любой, то нужна тотальная слежка за всеми.
Так что среди грехов мусульманских террористов есть еще и грех слепоты: они не заметили, в чьих руках они стали марионетками.
Прошу отметить модальность моей речи: я говорю об этом не как о факте, а как о моем ощущении. Доказательств этому тезису у меня нет. Кроме, пожалуй, одного: отсутствие терактов в США после 11 сентября 2001 года. Именно США более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны были бы быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет — за морем все спокойно
А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира(9). И президент уже произнес это слово: «война». А на войне как на войне: на войне не бывает атеистов. Что бы ни замышляли архитекторы «нового порядка», у Бога свой план. И может быть Россия, которая в 90-е годы выбор между тележвачкой и верой сделала в пользу жвачки, теперь, в военных условиях, все же поймет необходимость обретения веры.
Примечания:
1. Обсуждаемое место (сура 47. Мухаммад) так звучит в переводе И. Крачковского: «У тex, кoтopыe нe вepoвaли и yклoнилиcь oт пyти Aллaxa, Oн нaпpaвит в зaблyждeниe дeлa иx. A y тex, кoтopыe yвepoвaли и твopили блaгиe дeяния, и yвepoвaли в тo, чтo былo ниcпocлaнo Myxaммaдy, — a этo — иcтинa oт иx Гocпoдa, — Oн зaглaдит дypныe дeяния и yпopядoчит иx cocтoяниe. Этo — зa тo, чтo тe, кoтopыe нe вepoвaли, пocлeдoвaли зa лoжью, a тe, кoтopыe yвepoвaли, пocлeдoвaли зa иcтинoй oт иx Гocпoдa. Taк пpивoдит Aллax людям пoдoбия иx! A кoгдa вы вcтpeтитe тex, кoтopыe нe yвepoвaли, тo — yдap мeчoм пo шee; a кoгдa пpoизвeдeтe вeликoe избиeниe иx, тo yкpeпляйтe yзы. Либo милocть пoтoм, либo выкyп, пoкa вoйнa нe cлoжит cвoиx нoш. Taк! A ecли бы пoжeлaл Aллax, Oн пoмoг бы Ceбe пpoтив ниx, нo (этo для тoгo, ) чтoбы oдниx иcпытaть дpyгими. A y тex, кoтopыe yбиты нa пyти Aллaxa, — никoгдa Oн нe coбьeт c пyти иx дeяний: Oн пoвeдeт иx и coxpaнит в пopядкe иx cocтoяниe и ввeдeт иx в paй».
2. Перевод Крачковского: «Пoиcтинe, Aллax нe любит вcякoгo измeнникa, нeвepнoгo! Дoзвoлeнo тeм, c кoтopыми cpaжaютcя, зa тo, чтo oни oбижeны… Пoиcтинe, Aллax мoжeт пoмoчь им» (Сура 22, 39-40).
3. Цветков П. Джихад в Коране и в жизни // Миссионерское обозрение. 1912, № 9, сс. 814-815.
4. «Замечательный пример свободы мнения и обсуждения в духе братства и взаимного уважения мы находим в истории при решении вопроса о пленных, захваченных в битве при Бадре. Посланник Аллаха спрашивал у своих сподвижников совета, как поступить с пленными. В то время Аллахом еще не было ниспослано откровения, указавшего бы, как следует поступить в данном конкретном случае. Естественно, мнения но данному вопросу разделились. Посланник Аллаха принял одно из решений и отдал распоряжение о его выполнении. Однако после его осуществления, Аллах ниспослал откровение, в котором осудил принятое решение и указал, что верной была совсем другая точка зрения. Можно ли привести более красноречивый пример подобной свободы мнений? Хадис (предание) гласит: «Посланник Аллаха спросил мнения Абу Бакра, Али и Омара. Абу Бакр сказал: «О, Посланник Аллаха! Они [пленные] родственники и братья. Я считаю, что их нужно отпустить, взяв с них выкуп, который мы используем для войны с неверными. А их, может быть, Аллах направит на правильный путь, и они станут поддержкой». Омар ответил: «Я не согласен с Абу Бакром! Если бы мне пришлось решать, как поступить в подобной ситуации со своими родственником, то я бы убил его, чтобы Аллах знал, что в наших сердцах нет пощады к неверным, тем более, что это их храбрецы, вожди и предводители». На следующий день Посланник Аллаха сказал: «Всевышний ниспослал откровение: «Ни одному пророку не годилось иметь пленных, пока он не производил избиения [неверных] на земле». Вот показательный урок свободы мнения, которому сподвижники научились от Посланника Аллаха. Этому примеру он всегда следовал при решении всех вопросов, показывая человечеству путь к добродетели и обучая людей свободе» (Хусейн Хамид Хасан, президент Всемирного исламского университета. Свобода научных исследований в исламе. Б.м.б.г. Сс. 35-37).
5. Игнатенко А. Индустрия самоубийства // Независимая газета 2.09.2004.
6. Игнатенко А. Миссия невыполнима? Власти Саудовской Аравии начали бороться против религиозного экстремизма // Независимая газета 18.06.2003
7. Ибрахим Рефат. Большинство арабов безразличны к осетинской трагедии.
8. «В ходе контртеррористических мероприятий в конце мая с.г. были арестованы несколько улемов — Али аль-Худейр, Ахмад аль-Халиди, Насир аль-Фахд. В саудовских СМИ их называют «такфиритская троица» (салюс такфири), потому что они в своих фетвах объявляли «неверными» (это называется такфир) своих единоверцев, которые в чем-то отклонились от того, что эта «троица» считает истинным исламом. А против «неверных» (то есть подвергнутых тафкиру мусульман, а также всех немусульман — христиан, иудеев и т.д.), утверждали они, обязателен вооруженный джихад» (Игнатенко А. Миссия невыполнима? Власти Саудовской Аравии начали бороться против религиозного экстремизма // Независимая газета 18.06.2003). Этот свой «джихад» замечу, эти улемы вели на территории Саудовской Аравии, взрывая дома с иностранцами и не считаясь с жертвами среди арабского обслуживаюшего персонала.
9. А еще отмечу, что по свидетельству посла России в Германии (интервью показано в утренних «Новостях» первого телеканала 7 сентября), в немецкой прессе из волны терактов в России делают вывод, что Россия уже не в состоянии самостоятельно обеспечить контроль над своей территорией. Кажется, нам готовы оказать не только гуманитаную помощь. НАТО не прочь «помочь» нам установить контроль над нашей же страной.
