Как-то внезапно Россия была осознана в мире вновь как великая держава, страна, стремительно набирающая силу, как потенциально грозный противник или мощный союзник — как карта ляжет. Именно этим во многом объясняется заметный кавардак в мировой политике. Россия меряет свою силу, стремясь понять, что она теперь может, а что еще нет. И мир в свою очередь проверяет, что можно делать по отношению к России, а что теперь навсегда заказано. И действия России, и действия ее оппонентов порой выглядят неуклюже, нелогично, поскольку они спонтанны.
Идет сплошная импровизация. Еще летом события легко поддавались прогнозированию. Скажем, сколько бы Запад — и Америка, и Европа — не зубоскалили по поводу Санкт-Петербургского саммита Большой Восьмерки, с абсолютно стопроцентной уверенностью можно было сказать, что мероприятие пройдет на должном уровне, с соблюдением всех приличий, Россию никто не будет припирать к стенке по причине недостаточной, с точки зрения западного сообщества, демократизации. Так оно и было. Джордж Буш даже превзошел все ожидания, согласившись с тем, что у каждой страны свой путь, и чужие взгляды нельзя навязывать.
Прошло совсем немного времени, и мероприятия, которые казались протокольными, обреченными на успех, оказались поставленными под жирный знак вопроса. Так было с «Петербургскими диалогами», прошедшими недавно в Дрездене. Такие встречи проводились уже несколько раз и всегда на редкость успешно. В этом году российские участники мероприятия были просто шокированы — их захлестнула волна неприязни. «КГБ идет в Дрезден», «Путин убил Политковскую» — такого рода заголовки во множестве украшали страницы местных газет.
И все было бы хуже некуда, если бы позиции России уже не были объективно очень сильны. Все неприятие нашей страны выглядело не более, чем пустым сотрясанием воздуха, когда на стороне России оказались все крупнейшие немецкие банки. Представители деловых кругов привыкли трезво оценивать реальность и понимают, что Россия — партнер, с которым необходимо дружить, более того, нет причин ее опасаться. «Обеспокоен ли я российскими инвестициями в Германию? Нет", — заявил Алекс Вебер, президент Центробанка Германии. Европейские экономики должны оставаться полностью открытыми для российских инвестиций, подчеркнули вчера Европейский Центральный банк (ЕЦБ) и Bundesbank. "Мы полностью открыты свободному обращению капитала", — заявил президент ЕЦБ Жан-Клод Трише в конце двухдневной встречи с коллегами из российского Центрального банка в Дрездене», с заметной ошарашенностью и, надо отметить, с неприятным удивлением цитирует «Файненшел таймс».
То наступательное движение России, которое европейские политики и общественность эмоционально отвергают, охотно принимает европейский капитал. Ангела Меркель не нашлась, как реагировать на предложение о большом энергетическом партнерстве, выдвинутом Владимиром Путиным, но немецкие промышленники реагируют на него максимально положительно и найдут способы надавить на свое правительство. Европейская публика как огня боится прихода русских денег, российские инвестиции, скупки акций предприятий, несколько недель не утихает страшный шум вокруг покупки акций франко-германского авиастроительного концерна EADS, который, о, ужас, имеет непосредственное отношение к европейской оборонке.
Однако потихоньку, полегоньку Россия продолжает свое дело. Под этот шумок, по слухам, буквально в последние дни «Внешторгбанк» прикупил к своим приобретенным ранее 5,5 % акций предприятия еще малую толику, пару процентов.
Началась череда попыток пробы сил с инцидента в Грузии. Эта страна решилась испробовать, так ли могущественна Россия, как об этом последнее время говорят.
«Россия еще никогда не была такой незащищенной и слабой… Весь мир увидел, что Россия — обыкновенная беспомощная страна», — заявил министр внутренних дел Грузии Вано Мерабишвили. В противовес ему, бывший президент Грузии Эдуард Шеварднадзе предупреждал своих соотечественников: «Между прочим, следует учитывать и то, что сегодняшняя Россия уже не та, какой была в предыдущие годы. Она очень усилилась, и по своей мощи считается почти противовесом Америке… А как нас защитит Америка, объявит войну России?.. Америка не располагает другими рычагами воздействия на Россию, кроме войны. А то, что Америка не начнет войну, — факт». Не ради того ли, чтобы выяснить, кто из них прав, и разгорелся весь сыр-бор? Старый лис Шеварднадзе, хотя и был неудачным президентом для Грузии, в свое время неплохо справлялся с функциями министра иностранных дел СССР, и кому, как не ему, разбираться в том, что такое великие державы и кто кому является противовесом. Но кто его сейчас слушает?
В конфликте с Грузией поначалу многое представлялось непонятным. Например, зачем ставить вопрос о принятии резолюции по Грузии в Совбезе ООН? Ведь казалось, что Америка ни за что не подпишется под решением, осуждающим Грузию, которая всячески стремиться позиционировать себя как безусловного друга Америки. Неясными оставались и мотивы провоцирования НАТО и Евросоюза четко и недвусмысленно высказаться по грузинскому вопросу. Несколько странным выглядело и настойчивое упоминание российскими руководителями Америки как стоящей за Грузией силы в данном конфликте после того, как американцы однозначно открестились от этой роли.
Напротив, Кондолиза Райс лично позвонила Михаилу Саакашвили и потребовала, чтобы российские военные были немедленно освобождены. Тогда ей казалось, что Америка сделала все, что от нее в данной ситуации требовалось. Почти сразу по всему политическому контексту стало ясно, что в данном случае грузины действовали на свой страх и риск. Между тем, Россия целенаправленно обостряла конфликт, превращая его в международный. Конечно, Россия решала и свои внутриэсенгешные вопросы, из которых, видимо основной — выталкивание Грузии из СНГ, позволяющее действовать более активно в отношении Абхазии и Южной Осетии. Но это точно не главное.
Кроме того, Россия решала целый ряд внутренних проблем, таких например, как регулирование миграционного законодательства или вопроса об игорном бизнесе. Но и это все как бы к слову.
Между тем, образцово-показательной для российского окружения акцию России по отношению к Грузии тоже назвать нельзя: Грузия в своем роде уникальна, нет субъекта, по отношению к которому в какой-либо ситуации возможно применение сходных мер. Впрочем, для полной ясности следует и уточнить кое-что в отношении этих мер. Вопреки громким заявлениям, Россия вовсе и не думала блокировать Грузию. Остановлено исключительно пассажирское сообщение. Грузовое же ни на минуту не прерывалось. По всей видимости, важным было не то, что происходит на самом деле, а какой возникает эффект. Да и соответствует ли статусу России как великой державы свары с маленькой страной? Любые меры к такой стране могли бы быть приняты тихо, но еще более жестко, чем было на деле. И что было бы тогда?
Тогда была бы такая картина. Информация тут же бы просочилась, и весь западный мир накинулся бы на Россию с обвинениями, а пресса задохнулась бы от ненависти к русским, обижающим маленьких грузин. На Россию наезжали бы относительно не много, зато досталось бы Саакашвили. И так, практически все аналитики обвинили его в провокации. При общей почти внелогической обозленности западной прессы на Россию, почти до всех авторов, бравшихся писать на грузинскую тему в большей или меньшей степени дошло, что вопрос ставится слишком остро. Поэтому просто выплеснуть свои эмоции было бы невозможно, за свои слова пришлось бы брать на себя ответственность. То есть, требовать оказать помощь Грузии не на словах, а на деле. А как ее окажешь? Некоторое время назад и Америка, и Европа осознали, что рычаги воздействия на Россию у них кончились. Единственный выход — предоставить Грузии своих миротворцев. Которых абхазы и осетины, вполне может быть, будут убивать. Кроме того, такая цепочка событий может привести к военному противостоянию с Россией.
Впрочем, если посмотреть с другой стороны, у России тоже нет рычагов воздействия на Запад и, чтобы быть вполне убедительной в своем нежелании допустить в непризнанные республики третьи силы, она тоже должна быть готовой воевать.
Военный сценарий на настоящий момент исключен для той, и для другой стороны. Остается выяснить, у кого крепче нервы, то есть, кто дольше способен блефовать. До блефа по большому счету дело не дошло. Америка и так взяла на себя слишком много конфликтов, а большинство европейцев их на себя брать и вовсе не хотят. Таким образом, как пишет в «Лос Анджелес Таймс» один из наиболее трезвомыслящих американских политических аналитиков Анатоль Ливен, «в период, когда на Ближнем Востоке США сталкиваются с кризисами, исход которых имеет для них жизненно важное значение, Вашингтон скатывается к опасной конфронтации с одним из ведущих игроков на ближневосточной арене — Россией, и из-за чего? Из-за Южной Осетии!»
Конечно, все понимают, что вопрос состоит в том, что Россия настаивает на своем праве контролировать постсоветское пространство, чему пытается противодействовать западный мир. И если бы Россия не поставила вопрос ребром, эта борьба за государства СНГ, уже практически проигранная Америкой в Средней Азии, продолжала бы еще долго тихо тлеть, вызывая неприятный осадок и с той, и с другой стороны. И Россия просто решила прояснить себе, как далеко американцы пойдут в стремлении установить свою власть. Не более того. Это еще не схватка, это только проба сил.
Вопрос выяснен. Америка поддержала в Совбезе ООН наш проект резолюции по Грузии. За несколько дней до того комиссар Евросоюза по вопросам внешних отношений Хавьер Солан сделал заявление, согласно которому, Российская Федерация должна продолжить исполнение миротворческой миссии в странах Южного Кавказа, и о замене российских миротворцев на европейские речи не идет.
Само по себе признание статуса российских миротворцев — не такая большая победа. Гораздо важнее, что Россия добилась ее в таких условиях, когда вопрос был поставлен ребром, слишком ясно, слишком конкретно. И его решение в какой-то мере было унизительным для европейцев, но еще в большей мере для американцев, которые вполне могли отделаться многозначительным молчанием. Вряд ли Россия всерьез рассчитывала получить резолюцию Совбеза. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Америке срочно потребовалась поддержка России по Северной Корее, за что она просто продала Грузию. Дело в приоритетах.
Теперь о том, что нам это дает. Прежде всего, это победа символическая. Практически наших миротворцев из непризнанных республик и так бы никто не выдавил. Да и действие мандата ООН продлевается всего на полгода, что не решает проблему. Далее они будут находиться там по умолчанию. Грузию будут продолжать готовить в НАТО. Впрочем, очень возможно, что урок, преподанный нынче Россией, заставит некоторые европейские страны попытаться затянуть процесс до бесконечности, в страхе, что может настать день, когда устав альянса заставит их защищать Грузию с оружием в руках, что для европейцев, разумеется, исключено. С другой стороны, Россия, приняв резолюцию, где помимо разных греющих нам душу положений, присутствует и утверждение территориальной целостности Грузии, лишается шанса признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Таким образом, мы фиксируем статус кво. И других заставляем его фиксировать. В практическом смысле, может быть, нам это и не нужно, но необходимо в символическом. Это некоторые симптомы роста сверхдержавы.
Россия пыталась стать союзником Америки раньше, с других позиций, как младший партнер, который хотел для себя не так уж много: сохранять контроль на постсоветском пространстве и избавить себя от навязывания конфронтационности посредством, в частности, продвижения НАТО к нашим границам и окружения нас этаким санитарным поясом. Нашу добрую волю не оценили. Теперь возможно настанет время, когда мы снова предложим Америке союзнические отношения, но уже располагаясь на ином фундаменте, при другом качестве страны, которая не признает статус младшего и способна настоять на своих требованиях к партнеру. Страны сильной, прежде всего в том смысле, что она полностью осознает свои притязания в мире и умеет на них настоять.
Взяв на себя роль первой мировой державы, США провозгласили свою ответственность за ситуацию в мире в целом. Для реализации этой своей роли, как выяснилось, им оказались необходимы Россия и Китай. Тем самым США предоставили этим странам рычаги давления на себя, не рассчитав, что рычаги эти односторонние. Сейчас мы ловко этим воспользовались.
То же самое и с Европой, о которой мы говорили выше. Европа не имеет возможности отказаться от нашего газа при том, что мы на данный момент можем сами выбирать покупателя. Конечно, если мы не можем отказаться от сотрудничества с Европой, то степень такового мы вольны определять сами. И тем, что можем переориентироваться на Азию, и тем, что заключаем антиконкурентные соглашения с Алжиром — другим крупнейшим поставщиком газа в Европу. Теперь мы демонстрируем Европе, что она может только, сотрясая воздух, требовать от нас присоединения к Энергетической хартии, к которой мы присоединяться при этом не собираемся. Стремительно разбогатев на нефти и газе, мы все меньше и меньше нуждаемся в инвестициях, тем самым избавляясь от рычага давления на себя. И лоббируя свои интересы в энергетической сфере разных стран, мы активно мешаем Европе придти к созданию единой энергетической политики.
То предложение, которое сделал во Владимир Путин в Дрездене, шокировало Ангелу Меркель. Рекомендовав Германии стать центром распределения газа в Европе, мы фактически предложили ей противопоставить себя остальной Европе. Конечно, Меркель к такой постановке вопроса оказалась не готова. Но дело в том, что, предлагая Германии такую роль, мы полностью гарантируем ее от сбоев в энергоснабжении. Уж ей-то газа будет хватать при любом раскладе. И деловые круги Германии рано или поздно склонят правительство к такой идее, постаравшись по возможности оттенить ее провокационный характер.
Своим предложением Путин явно забежал вперед, Германия, как мы уже говорили, пока не готова его услышать. И в ответ она сделала странный шаг, заключив энергетический союз с Францией. С одной стороны, демонстративно не с Россией, а с другой — с одной конкретной соседней страной, уже противопоставив себя другим европейцам. Кроме того, не выразив свое согласие на предложение России, она вовсе не возразила против поставок газа Штокмановского месторождения. Более того, ранее Меркель сама закидывала удочку на этот счет, спрашивая Путина о возможности переориентации штокманского газа на Германию.
Вопрос был символическим, и он, к нашей выгоде, завис. Ничто не мешает нам снова принять проект транспортировки этого газа, в сжиженной форме, в Америку. Делая свое предложение Меркель, Путин демонстрирует, что может наказать США. Летом вопрос о Штокмановском месторождении был увязан с американской сговорчивостью по ВТО. Речь шла об участии американских компаний в разработке запасов газа, разумеется, для себя. Теперь Россия заявила, что месторождение будет разрабатывать «Газпром», привлекая иностранцев только в качестве субподрядчиков. Еще один явно провокационный шаг. Тем более провокационный, что делается он на фоне выдавливания с Сахалина американских и британских компаний.
Все, что делает Россия в последние недели на всех фронтах, служит единой цели: показать, что на нее нет рычагов давления. Может статься, что она переоценивает свои силы. Но ее задача состоит в том, чтобы эти силы правильно оценить, а для этого без всевозможных провокационных действий не обойтись. Только активно действуя в различных направлениях, она может оценить, где и насколько она сильна, а где еще слаба и в ее дальнейшей политике потребуется определенная коррекция. Наверняка не все провокации будут такими удачными, как грузинская. Но как мы можем выстроить свой активный внешнеполитический курс, не испробовав всевозможные способы действия.
Кроме того, провокация является своеобразным способом установления коммуникации. А коммуникация с западным миром у нас сейчас сильно нарушена. Разумеется, то, что делает Россия, вовсе не направлено на улучшение имиджа в западных странах. Проблема в том, что, чем сильнее становится Россия, тем быстрее ухудшается ее имидж. Это закономерно, поскольку никому не хочется видеть соперника, тем более соперника активного и деятельного. Но именно провокационность действий России заставит западные страны вновь начать с ней диалог, но уже признав ее в качестве одной из сверхдержав.
Это, возможно, долгий процесс, но Россия его начинает. На различных полях, используя различные инструменты. Это рискованная игра, но она проверит кроме прочности позиций страны на разных конкретных направлениях и силу ее духа.
Действия России похожи на поведение молодого львенка, который уже ощущает свою мощь, но сохранил детски игривый нрав. Он еще не привык к ощущению своей силы, каждое движение доставляет ему новую радость. Он еще плохо чувствует свои габариты, еще может укусить тогда, когда желает просто прикоснуться губами. Он еще не вполне умеет пользоваться своей силой, но он учится, и каждое следующее его движение будет точнее и увереннее, чем предыдущее. Он еще неуклюж, но со временем его поведение обретет гармоничность. Порой он грозно рычит, но не всегда от ярости, порой он просто пробует голос, порой просто потому, что его силы требуют выхода. Он резвится, познавая мир и себя в мире. И с каждым движением он становится все сильнее. И он еще научится соизмерять свои силы.
Так ведет себя Россия, воскресая из пепла.
