Эффект отсутствия

Сейчас вроде бы нет особого повода говорить об отмене всенародного избрания глав исполнительной власти российских регионов. Даже до второй годовщины речи В. Путина 13 сентября 2004 года, где он предложил бороться с террористами, лишая граждан права голосовать за кандидатуры на губернаторских выборах, еще несколько месяцев. Однако политические следствия решения двухлетней давности только сейчас проявляются в полной мере и об этом, несомненно, стоит размышлять.

Итак, с 2005 года в Российской Федерации произошла фактическая отмена выборов глав исполнительной власти субъектов РФ. Словосочетание “новый порядок наделения полномочиями” является казуистикой, так как фактически в нескольких десятков случаев, кандидатуры губернаторов, предложенные президентом РФ, не были, да и не могли быть отвергнуты. А в случае внесения нескольких кандидатур одна из них все равно была “опорной”. Основные результаты “наделения полномочиями” уже налицо.

Главный политический эффект — это быстрое сокращение зоны публичной политики в регионах, когда скоро можно будет говорить об эффекте ее отсутствия. После рассмотрения региональных случаев назначения глав исполнительной власти можно обнаружить наиболее характерные черты дальнейшей трансформации политических режимов в российских регионах. Это — снижение роли законодательной власти на уровне субъектов РФ, изменение положения политических партий в региональной политике, противоречивое влияние на развитие местного самоуправления, сопровождаемое постоянными требованиями установить “вертикаль власти” до местного уровня.

По сути, на уровне региональных элит происходит замена политики администрированием без особых вариантов. Не оправдались, например, предположение о повышении роли региональных законодательных собраний. Они еще больше попадают под контроль исполнительной власти. Отличие от ситуации 1990-х годов состоит в том, что тогда исполнительная власть была представлена региональными главами и президентами. Сейчас, через механизм искусственного введения в регионах принципа формирования ассамблей через пропорциональную систему (не менее половины депутатов), произошло становление еще одного канала контроля над региональной политикой — через представительство “партии власти” — “Единой России”. Речь идет, таким образом, не только и не столько у губернаторских выборах, а о существенной трансформации российского политического режима в целом.

Мы считаем ошибочным полагать, что “умирание региональной политики” произошло исключительно в силу путинских новаций. Скорее, губернаторский корпус РФ, который в конце 1990-х годов приобрел изрядное политическое влияние, стал тяготиться демократическими методами разрешения политических противоречий (например, постоянно прибегая к фальсификации результатов выборов, тормозя местное самоуправление и т.д.). В силу этого, когда региональные элиты столкнулись с организованным давлением федеральной бюрократии, напуганной ростом региональной вольницы, они не имели достаточных ресурсов поддержки на местах и легко согласились на зависимое от Москвы положение. Демократизация в российской политики не набрала силу и быстро была быстро задушена.

При всем омерзении, который испытывал нормальный человек при близком знакомстве с практикой региональных выборов и работы заезжих “мордоделов”, включении административного ресурса, постоянных попытках подправить результаты голосования и т.д., у этой системы все же были шансы постепенно приобрести более цивилизованные очертания. И с нарушениями в ходе выборов, и с сепаратистскими тенденциями можно было бороться правовым путем, добиваясь соблюдения всеми законов России. Новый порядок назначения губернаторов таких политических возможностей попросту не дает.

Возможные последствия укрепления “вертикали власти” в русле дальнейшего уничтожения конкурентной политики в современной России будут связаны с выхолащиванием демократических и федеративных принципов организации российской политии, превращения их в пустую декларацию. На уровне регионов сопротивления этому новому российскому политическому курсу пока ожидать не приходится. Среди губернаторского корпуса только политические “смельчаки” (вроде последнего и предпоследнего губернаторов Ненецкого автономного округа) рискуют идти на открытое неповиновение и оспаривание интересов столичной и окружной (федеральные округа) бюрократии. Но таких маргиналов по отношению к нынешней “вертикали” довольно быстро и эффективно устраняют.

Отмена выборов в регионах кардинально изменило и федеральную политику. После подчинения властей субъектов федерации выборы на всей российской территории становятся полностью управляемыми и контролируемыми. В принципе, элемент неожиданности при голосовании за Думу или президента стремится к нулю. Конечно, миллионы граждан могут проголосовать “не так как надо”, но ведь важно не как голосуют, а как считают — не правда ли? Если отсутствуют сколько-нибудь независимые политические субъекты, заинтересованные в более-менее объективном подсчете голосов, то власть может “нарисовать” такие результаты, какие ей будет угодно. С устранением с политической арены избираемых губернаторов возникновение различных политических интересов сильно уменьшилось. Возможные локусы для проявления политической свободы исчезают. “Эффект отсутствия” губернаторских выборов распространяется на всю российскую политику и означает превращение гибридного режима в авторитарный, прикрываемый лишь фасадом демократических процедур, с политическими симулякрами вроде пресловутой “общественной палаты”

Но при внешней лояльности, изменения в порядке формирования губернаторского корпуса не решили декларируемых после объявления этого шага целей. Мы реалисты и отчетливо понимаем, что большинство населения не очень расстроилось из-за того, что его лишили возможности лишний раз приходить на избирательные участки. Отстаивать свои политические права россияне — увы! — пока не умеют. Но и молчаливое большинство, и недовольно бурчащее меньшинство страдает от отвратительного качества госуправления в России, которое отмена губернаторских выборов отнюдь не улучшило. Вот если бы президент- реформатор решился бы на вариант авторитарной модернизации, решительного реформаторского прорыва и ради этого временно бы ограничил избирательные права граждан, расставил бы в регионах людей, которые могли бы вытолкнуть Россию из колеи стагнации, экономической отсталости и нищеты — это бы встретило бы понимание и поддержку. Но ведь нет этого! После переназначения большей половины глав регионов, большинство старых кадров сохранили свои посты, среди них немало откровенно одиозных фигур.

Об эффективности борьбы с коррупцией и повышении эффективности управления стоит помолчать. Такая “стабильность” хороша, когда ничего, по сути, не делаешь, а лишь паразитируешь на продаже энергоносителей. Способность нового-старого губернаторского корпуса быть проводником политики реформ вызывает большие сомнения. Вместе с тем, нет и наблюдаемых признаков активизации массового актора — населения. Вряд ли масса может отреагировать на стратегические вызовы для государства и общества, это — дело политических элит, которые на региональном уровне превращаются в простую часть административной машины. Государственническая и патриотическая риторика маскирует удовлетворение ими собственных корыстных интересов – редко более того.

А чем, спрашивается, им еще заниматься. Скажем, когда мы анализировали работу законодательную деятельность одной региональной ассамблеи (представительного органа в субъекте федерации), мы заметили, что результаты деятельности депутатов стали менее “популистскими”, по сравнению даже с кризисными 1990-ми годами, то есть законов и постановлений, направленных на улучшения жизни населения, они почти не принимали! А как это можно сделать даже в условиях региона-донора, когда из Центра (Москва и столица федерального округа) постоянно следят, чтобы даже в мелочах региональное законодательство не расходилось с федеральными нормами, а Центр забирает себе львиную долю доходов регионального бюджета. И это практика государства, которое по Конституции называется Федерацией! Доступные в регионах ресурсы стремительно убывают, и подковёрная борьба за них ведется все более ожесточенно.

Схватки за “кусок” составляет и основное содержание муниципальной политики. Возможность распоряжаться ресурсами на муниципальном уровне, в силу известных централизаторских тенденций, стремительно убывает, что делает борьбу за них еще более яростной. Кроме того, наивно рассчитывать на “низовую”, муниципальную демократию и развитие местного самоуправления, если на более высоких этажах господствуют противоположные настроения. Разумеется, дом не строят с “крыши”, как это пытались сделать во времена горбачевской демократизации. Но если проект иной, то не может быть демократического фундамента у авторитарного режима. Общероссийские политические тенденции и последовательное изымание ресурсов снизу делает перспективы хотя бы “земского народоправства” призрачными — вот вам и “муниципальная реформа”. Губернаторы, МСУ, становятся из самостоятельных политических институтов такими же “техническими органами”, как и парламент, и суды в системе оригинального варианта неразделенного разделения властей в системе “суверенной” россиянской демократии.

Концентрация власти и ответственности у федеральной исполнительной власти для такой сложной, разнообразной и огромной страны как Россия становится просто опасной. Такая концентрация выглядит внушительно в спокойные и относительно благополучные времена (к коим, с определенной натяжкой, можно отнести последние годы путинского правления). Но выхолащивание политического содержания и самостоятельного значения политических институтов дорого обойдется в случае осложнения ситуации. Вот здесь эффект отсутствия проявит себя в полной мере. Самостоятельных политических институтов и людей, способных принимать ответственные решения в политике не окажется именно в то время, когда это будет особенно необходимым — в период кризиса. В свое время гениальный немецкий социолог Макс Вебер писал о бюрократии в царской России, которая обладает крестьянской хитростью и монгольским коварством, бюрократии столь изощренной в каждом отдельном случае и столь же бесконечно глупой политически. Именно такими глупыми чиновниками, не способными на политические действия в решающий момент, показали себя и царские сановники, и советские партократы — вы можете ждать чего-то принципиально иного от деятелей нынешней “партии власти” в условиях законченного псевдоконституционализма?

Мы не оракулы, чтобы в деталях предположить каким именно будет сценарий будущего. Это может быть и усиление внешнего давления на Россию, и природные катаклизмы, и новый виток террористической угрозы. Многие говорят и пишут о возможных негативных последствиях падения цен на энергоносители или исчерпании источников их рентабельной добычи. Нам кажется сомнительным приписывание решающего значения этому фактору. Конечно “катастройка” и развал Союза в свое время были связаны с падением цен на нефть на мировом рынке, но чтобы страна, выстоявшая в страшнейшей из войн 20 века, распалась от изменения экономической конъюнктуры — это абсурд. В СССР произошло другое — полное вырождение политических элит, которые уже не были скованы страхом сталинской эпохи, а нового эффективного механизма заставить их отвечать за свои действия так и возникло. Тоже — эффект отсутствия.

Мы не думаем, что российский кризис будет напрямую зависеть от цены нефтяных фьючерсов, и заставит ждать себя так долго. Скорее он будет самопорождением управленческой немощи нынешнего “вертикали” (по аналогии с советским самораспадом), ведь россиянская бюрократия способна на создание проблем из ничего, впряженная в единую упряжь система застревает на ровном месте (вроде монетизации, “банковского кризиса” или теперь вот акцизных марок на импортный алкоголь). Поистине, дурость российского Чиновника не знает границ; корысть, разумеется, тоже… Конечно же, корыстные интересы крупных бизнес-игроков никуда не делась. Вдруг кто-то захочет повторить подвиг лоббистов от автогражданки, заставивших государство обслуживать частные интересы отдельных коммерческих структур. Вынесет ли наше смирное и обираемое со всех сторон население эту новую попытку покушения на свои кошельки? А такие “реформы” как ЖКХ, “муниципальная”, ухудшение состояния здравоохранения и образования, разочарование в разрекламированных “нацпроектах”, отмена отсрочек от армии, миграционные наплывы, демографический спад, неизбежный рост межнациональной напряженности — да мало ли что еще! — могут стать причиной нового витка социальной напряженности.

Не исключены и политические факторы осложнения ситуации. Скорее, предположения о возможных сценариях трансформации российского федерализма связаны с политическим кризисом, который может вызреть из-за “проблемы 2008”. Пока нет особых сомнений, что возможный “преемник” без особого труда займет президентский пост. Но успеет ли новый глава государства договориться со всем губернаторским корпусом или/и переназначить неугодных, если сейчас губернаторы и президенты “завязаны” на фигуре ВВП? Вдруг быстро выяснится, что элиты и даже массы его кандидатура не устраивает. Что тут начнется?! Именно здесь и окажется, что центробежные тенденции, о которых все успели забыть, никуда не делись, а политических ресурсов их преодоления в наличии не имеется. Гибкого ответа на новые вызовы, учитывающие чрезвычайное региональное разнообразие России ждать не приходится, кризис, маскируемый до поры до времени, вырвется наружу с новой силой. Кто может с ними справиться, ведь нынешние “верхи” хорошо умеют лишь воровать и лебезить перед Хозяином, но не умеют брать ответственность на себя? Условно говоря, ныне в упаковке от масла нам предлагают дешевый маргарин…

В случае нового приступа Смуты, можно опасаться и установления откровенно авторитарного режима, ибо нынешний правящий класс, опасаясь за свою власть и собственность (можно обозначить и одним словом: власть-собственность, не разделяя их) пойдет на жестокие меры для сохранения своих доминирующих позиций и игры в “демократические процедуры” будут окончательно отринуты. Но и в этом случае на смену нынешним “элитам” придут другие деятели.

Сейчас очень модно говорить о едином русле, преемственности российской общественной жизни, несмотря на меняющиеся декорации, о некой особой исторической судьбе России, о некой особой “русской системе” с нераздельной связью между властью и собственностью, о каком-то едином коде российской государственности (почти что “код Да Винчи”!) и т.д. и т.п. Да, действительно, что при царях, что при коммунистах, что при президентах — Россия не имела ответственной перед народом власти и циклично двигалась между тупым подчинением правителям, ростом социального протеста и революционным пожаром очередной смуты. Выходит, что мы как белка в этом “красном колесе”, и надо благодарить высшие силы (если не бога, то Президента), что сейчас все относительно спокойно и благополучно — могло бы быть много хуже.

Но может быть, стоит отойти от этих, с позволения сказать, “историософских”, и поэтому бездоказательных рассуждений, от псевдокультурологических экскурсов и спекуляций по поводу исторических судеб отчизны к размышлениям более приземленного и прагматичного характера. Скажем, не без помощи так называемых демократов в российский Основной закон образца 1993 года был заложен принцип “выборного самодержавия” — президент контролирует в стране практически всё, а механизм его ответственности перед обществом, по сути, отсутствует. Он не отвечает ни перед своей партией, ни перед парламентом, не расплачивается постом за плохую работу правительства, а теперь еще может полностью контролировать политику в субъектах федерации. Любой политический актор стремится к максимизации своей власти, и ограничить это стремление в состоянии лишь другие сильные политические игроки на разных уровнях.

Говорят о неуважении в России к законам. Это верно, но кто же заставит саму “вертикаль власти” эти законы уважать, если можно и не уважать, продолжая оставаться у власти? Дело не в “плохих” правителях, а в том, что стимулов быть “хорошими” у них недостаточно. Как преодолеть “самодержавные” традиции отечественной политики, постоянные срывы в катастрофу, когда достигнутое потом и кровью в результате жесточайших авторитарных мер, затем обращалось в пыль. Этого нельзя сделать, не меняя по сути политических институтов, не создавая механизма ответственности властей. И причем здесь пресловутый “менталитет”, стремление к якобы “жесткой руке”, если речь идет о том, что стране нужна новая редакция Конституции и реальный политический плюрализм?

Российское государство, что в смутные, что в спокойные времена отличалась одной главной особенностью — произволом власти или же потенциальной возможностью такого произвола. Отсутствие гарантий от выходок власти, которые дает только политическая демократия, и создает постоянный фон социальной нестабильности и катастрофических ожиданий. Тем более — при убывании многих прежних (территориальных, демографических) резервов; тем более — в условиях усиливающейся региональной дифференциации, для преодоления которой бюрократическая унификация власти мало что дает.

А население? Его ведь никто по-настоящему не спрашивал и не спрашивает, постоянные социологические замеры не могут заменить регулярного проведения свободных выборов. Социальный контракт, так называемый “общественный договор” существует в лучшем случае между большинством телезрителей и лично В. В. Путиным, но никак не между российским обществом и этой властью. Нам остается только терпеть и надеяться на лучшее, уклоняясь от этой власти, ненавидя ее. Как же разрешится нынешняя ситуация: бунтом, скоротечным угасанием, после которого ни о каком возрождении говорить не будет смысла, или все же конституционной реформой, на которую в перспективе придется пойти под давлением обстоятельств?

Необходимо прекращение гражданской войны, то холодной, то “разгорающейся”, между властью и населением — через приобщение элит и общества к ответственной политике. Сегодня эти призывы выглядят совершенно утопически. Но когда очередной приступ кризиса покажет несостоятельность и нынешних российских элит, и негодность созданного ими режима, остается шанс, что новый расклад политических сил и неопределенность могут привести к необходимости внесения поправок в Конституцию РФ. Она, наряду с удалением монархического начала “суперпрезидентства”, давно нуждается в более детальном прописывании принципов федерализма и разграничения полномочий Центра и регионов.