“МВД Чеченской Республики на сегодняшний день способно самостоятельно контролировать обстановку в республике. Безусловно, МВД Чеченской Республики и в дальнейшем будет показывать высокие результаты в борьбе с преступностью”. Процитированный выше комментарий — реакция премьер-министра Чечни Рамзана Кадырова на Указ Президента России Владимира Путина, нацеленный на минимизацию российского военно-полицейского присутствия в самом проблемном российском регионе. Владимир Путин своим Указом предписывает Министерству обороны РФ и МВД “до 15 декабря 2006 года представить в установленном порядке предложения по реорганизации Объединенной группировки, предусмотрев возможность поэтапного вывода в 2007-2008 годах подразделений внутренних войск МВД и Вооруженных Сил Российской Федерации, дислоцированных в Чеченской Республике на временной основе”.
Сегодня этот президентский указ уже успели окрестить указом о “выводе” российской группировки Минобороны и МВД из Чечни. Сам президент помог утверждению подобной интерпретации, поскольку в тексте его Указа есть слова о “выводе” подразделений МО и МВД. С точки зрения правовой и политической корректности правильнее было бы вести речь о передислокации российских частей и подразделений. Вывод войск может происходить с территории иностранного государства. Всем памятен пресловутый “вывод” российской группировки из Германии, а также недавний “окончательный вывод” из Грузии. Вполне возможно, в скором времени мы станем свидетелями “окончательного вывода” остатков 14-й армии из Приднестровья (по крайней мере, вопрос об этом принципиально решен, проблема в темпах и сроках). Чечня — это часть России, и решение здесь может идти лишь о передислокации из одного региона в другой тех или иных подразделений, выполнивших (или не выполнивших) боевую задачу, поставленную Верховным главнокомандующим. Увы, приходится констатировать, что президентские (питерские) юристы гораздо в большей степени готовы спорить о дефинициях “суверенная демократия” и “суверенная экономика”, чем о гораздо более важных для безопасности страны определениях, имеющих серьезный политический смысл.
Однако с первого раза (без детального прочтения с карандашом) понять смысл и назначение президентского акта, официального озаглавленного, как Указ "Об изменении и признании утратившими силу некоторых актов президента РФ по вопросам совершенствования управления контртеррористическими операциями на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации" не просто. Это под силу только человеку, искушенному в юридической казуистике и в расшифровке кремлевских “кодов”. Вспоминается император Наполеон, советовавший своим соратникам писать “непонятно”, дабы общий смысл издаваемых им законом был не доступен слишком любознательным подданным. Между тем в самой формулировке “вывод” российских войск из Чечни (которая вошла и в сам президентский Указ) есть, что называется, “оговорка по Фрейду”.
Сегодняшняя Чечня, конечно же, является частью Российской Федерации. Более того, руководство этой республики наиболее последовательно (даже по сравнению с Северной Осетией, имеющей неофициальный статус “форпоста России) отстаивает все идеи и мысли, озвучиваемые Кремлем. Владимир Путин еще в январе 2006 года дал самую высокую оценку деятельности правоохранительных структур Чечни. Он же констатировал, что можно считать контртеррористическую операцию в республике законченной.
Российскому президенту вторит чеченский премьер-министр. Как передает пресс-служба главы республиканского кабинета министров, Рамзан Кадыров недавно заявил, что “в результате слаженной, четкой работы федеральных и региональных правоохранительных органов бандитское подполье обезглавлено. Были уничтожены лидеры незаконных вооруженных формирований — Басаев, Сайдулаев и другие, в республике практически уже не осталось сторонников бандформирований”. Именно парламент Чеченской Республики был среди первопроходцев идеи о “третьем сроке” президента Владимира Путина. Данное заявление по степени лояльности к первому лицу государства намного превзошло умеренный скепсис многих членов федерального Политсовета “Единой России”.
Однако в то же время Чечня представляет собой территорию, где российское политико-правовое доминирование не очевидно. Именно здесь федеральные инициативы, проекты, предложения могут получать “неканоническую интерпретацию”. Вспомним хотя бы инициативу Директора ФСБ Николая Патрушева об амнистии для боевиков. В конце концов, грозный директор спецслужбы ядерной державы (он же руководитель антитеррористического центра) был вынужден согласиться с теми условиями “сдачи”, которые предложил премьер-министр Чечни. Теперь в рядах российской милиции будет служить немало участников “чеченского сопротивления”.
В самом деле, чем мы не Камбоджа и не какое-нибудь африканское государство, где вчерашние боевики и диверсанты становятся частью истеблишмента. И подобного рода примеров можно приводить великое множество. Можно вспомнить и двухпалатный парламент в моноэтнической республике (на фоне параллельной их ликвидации в полиэтничных образованиях того же Северного Кавказа). Можно вспомнить и республиканские инициативы об укрупнении северокавказских субъектов под дланью республиканской власти Чечни, на которые Кремль ответил политкорректным молчанием. В этом же ряду и выживание “русских” премьеров, искоренение института “ока Москвы” (аналога поста второго секретаря республиканского обкома советских времен) и практически полная “чеченизация” милиции и начало “чеченизации” вооруженных сил. Фактически сегодня в Чечне есть собственные республиканские силовые структуры.
По справедливому замечанию журналиста Ивана Сухова, “при этом не скрывалось, что костяк этих структур составляют бывшие боевики, сдавшиеся под гарантии безопасности, данные лично Ахматом Кадыровым, а позднее его сыном Рамзаном. Эта “серая” амнистия происходила не без внимания УФСБ по Чечне, но фактически в обход официальных процедур. По данным президента Алханова, число сдавшихся боевиков давно превысило 7 тыс. человек, тогда как официальной амнистией воспользовалось лишь несколько сотен человек. Формально эти бойцы почти полностью вписаны в штатные расписания МВД, но в реальности их принадлежность к федеральной милицейской вертикали очень условна”. И самое главное — это подготовка масштабного Договора о разграничении полномочий между Грозным и Москвой. На фоне ликвидации практики договорной федерации Москва фактически создает прецедент для “конфедерализации” России.
С каждым днем Чечня, клянущаяся в верности путинскому делу, превращается в некий аналог протекторатов Российской империи — Бухарского эмирата или Хивинского ханства. Кстати сказать, последний бухарский эмир был полковником Терского казачьего войска, несшего службу на Северном Кавказе, любил российские курорты на Кавказских минеральных водах. Сегодня дворец эмира бухарского является одной из главных архитектурных достопримечательностей Железноводска. Это, однако, не мешало эмиру править в Бухаре “железной рукой”, совершенно не считаясь с мнением “русских гяуров” из Туркестанского генерал-губернаторства.
Комментируя президентский указ, Рамзан Кадыров дал высокую оценку российским войскам за помощь в проведении “контртеррористической операции”. Он также заявил, что это решение об амнистии вчерашним боевикам — это “мудрый и перспективный шаг руководства страны, направленный на налаживание мирной жизни”. Оказывается в 1999–2000 гг. наши войска (не федеральные формирования, поскольку в России нет других, кроме частей МВД и МО законных формирований) оказывали “интернациональную помощь” борцам против ичкерийского сепаратизма.
Однако вернемся к самому президентскому Указу. По мнению
корреспондента “Времени новостей” Ивана Сухова (имеющего в отличие от многих столичных журналистов опыт “полевой работы” на Северном Кавказе), президентский указ пока содержит скорее политическую программу, нежели план поэтапного вывода войск. Речь идет только о подготовке предложений по возможному выводу. А часть положений указа свидетельствует, что в Кремле пока далеки от мысли считать Чечню рядовым регионом, таким же, как другие субъекты Российской Федерации. В приложении к указу приведен состав оперативного штаба по управлению контртеррористическими операциями в Чечне, который состоит в отличие от обычного региона не из шести, а из 21 человека, причем собственно республиканские власти представлены там только президентом республики и министром внутренних дел. Начальником оперативного штаба по должности является один из замов федерального министра внутренних дел генерал-лейтенант Аркадий Еделев, в штаб входят командующие объединенной группировки и Северо-Кавказского военного округа, начальник УФСБ по Чечне, комендант республики и другие высокопоставленные представители федеральных структур.
Вместе с тем, хотелось бы отметить несколько положений президентского указа, которые не позволяют принять оптимизм Ивана Сухова, эксперта, прекрасно знающего регион. Речь идет о сроках передислокации российских частей и подразделений. Это 2007–2008 годы. Таким образом, и в этом указе, посвященном Чечне (как и в других инициативах) определяющим элементом является PR. К концу своей легислатуры Владимир Путин предъявит российскому “электорату” нормализацию Чечни. Фактически, попав во власть на кавказском коне, российский президент к концу своего срока продемонстрирует избирателям эффектное соскакивание. Тете Маше объяснят, что в Чечне теперь мир, а опасность могут представлять только карманники или гопники, число которых под мудрым руководством российского президента и его чеченских соратников неуклонно снижается. И она снова “проголосует сердцем” за преемника, названного кавказским триумфатором.
Вызывает также вопрос и тот факт, что такое непростое решение принимается без серьезного публичного обсуждения, учета мнения военных, депутатов, экспертов по вопросам безопасности и этнополитического развития Северного Кавказа. Между тем, по мнению депутата Виктора Илюхина (имеющего большой опыт работы в сфере законодательного обеспечения безопасности в Думе), “мы можем вывести Объединенную группировку войск. Но этот шаг пока преждевременен. Хотя бы исходя из той ситуации, которая складывается в самой Чечне. Причем не только здесь, но и на Северном Кавказе в целом, где то и дело мы вновь стакиваемся с проявлениями терроризма. Причем обычно жертвами становятся работники правоохранительных органов. Еще свежи в памяти события в Нальчике”. И еще более свежи следы от теракта в Тукуй-Мектебе, покушений в Ингушетии и в Дагестане… И трех политических убийств в самой Чечне, прошедших одновременно с парламентскими выборами в республике и сразу после них.
Но что стоит политическая стратегия перед натиском его Величества PR!
