Среди всех бурных событий июля саммит религиозных лидеров оказался как-то незаслуженно обойден вниманием прессы. Все сошлись во мнении о его чисто символическом характере (что в наше практичное время звучит почти как «декоративном»), и, поиронизировав по этому поводу, благополучно прошли мимо. И зря. Потому что в символах (отнюдь не всегда декоративных) гнездятся главные смыслы, которые затем и воплощаются в эмпирической реальности. А о том, во что без этих символов превращается сама эмпирика, красноречиво свидетельствует хотя бы история начала 1990-х, когда, растеряв все свои символы и смыслы, страна с огромным потенциалом и силами стала быстро сползать в безумие…
Сегодня символы, похоже, обретаются вновь, одним из свидетельств чего и стал нынешний религиозный саммит. Что же он символизировал?
Задуманный как преамбула к встрече Большой восьмерки, он и главные свои смыслы обретает в ее контексте. Главное значение саммита восьмерки можно сформулировать кратко так: Россия вновь заявила о себе как о великой державе, и клубу мировых лидеров пришлось с этим молчаливо согласиться. А значение «преамбулы» могло бы читаться в этом контексте следующим образом: Россия входит в строй великих держав не просто как сырьевая база, но как страна, которой есть что сказать миру.
При этом сам религиозный саммит отнюдь не был неким «одиноким пастухом», а развивал идеи, уже звучавшие и на прошлогодне богословской конференции РПЦ, посвященной эсхатологии, и на русском народном соборе, и на православно-католической конференции «Дать душу Европе». И стратегические задачи, которым служат эти встречи — конечно, совсем не только символические. Речь, как можно было понять, идет о создании консервативного мирового проекта, способного стать альтернативой проекту ультра-либеральному, глобалистскому и противопоставить нивелирующему традиционные ценности глобализму идею мирного сосуществования различных культур и цивилизаций, утвержденных на общих нравственных основаниях.
В основу такого проекта призвана лечь идея «прав и достоинства личности», выдвинутая на народном соборе, одобренная католическим миром на конференции «Дать душу Европе» и заявленная на саммите как общий голос всех традиционных культур и цивилизаций, обращенный к современному миру.
Рупором этого проекта и его духовным лидером и увидела себя Россия, предпославшая питерской встрече политических лидеров форум лидеров религиозных.
***
Интересно, что идеи саммита подвергаются критике как справа, так и слева. Левые видят в них атаку на либертарные ценности, правые же, с их национализмом, империализмом и вечными охранительными страхами, проявляют свою традиционную боязнь всякой универсальной, всечеловеческой истины.
Но всего лучше было бы усмотреть в идеях саммита естественную попытку вернуться к здравому смыслу. В мире, расколотом фанатизмом исламского (и всякого иного) фундаментализма с одной стороны, и отрицающего всякую нравственность ультралиберализма, с другой, необходимость уберечь остатки разума становится естественным полем сближения всех, сохраняющих хоть какую-то ответственность людей, групп, сил, движений, религий и культур. Очевидно и то, что никого по отдельности сегодняшний мир слушать просто не будет. Таким образом, сближение это есть требование самого времени.
Не случайно, конечно, и то, что озаботилась им именно Россия. Ведь вся наша история и культура с ее «всечеловеками» Пушкиным, Достоевским, Рублевым, Серафимом Саровским, Силуаном Афонским, с ее совестливостью и темой «маленького человека», с ее «счастьем для всех» и молитвой «за весь мир», была, в сущности, кружением вокруг этих всемирных эсхатологических вопросов. Символично, что слово Достоевского о «всечеловеческом сердце русского народа», о том, что Россия должна сказать последнее слово примирения Европе и миру вспомнил на Русском соборе министр иностранных дел Сергей Лавров.
***
И опасающиеся всеобщего смешения религий правые, и скептически пожимающие плечами левые, косясь на встречу религиозных лидеров, говорят, в сущности, одно — мировые культуры слишком различны, им не на чем (и не зачем) объединяться…
Что касается тревог правых, то формат подобных встреч не дает для них объективных оснований. Никаких вероучительных, богословских вопросов форум не поднимал и поднимать (буде такие встречи в дальнейшем) не собирается, о чем недвусмысленно было сказано и в тексте итогового Послания. Никаких совместных молитв на нем также не предусматривалось. С точки же зрения традиционного религиозного сознания, подобное утверждение — нонсенс. Ведь если люди — дети единого Отца, значит и природа их (в том числе нравственная) едина. Она может быть осознана, выражена с разным уровнем понимания, но основа ее должна быть ясна всякому человеку…
По сути, религиозная (духовная) правда о человеке сводится к одному: наличию совести. Совесть же, как присущий общей человеческой природе, но внедренный в глубину каждой отдельной человеческой личности инструмент, действует вне зависимости от убеждений, взглядов и веры. Значит, она и есть единственно возможная основа человеческого всеединства, если оно возможно вообще.
Отрицание совести ультралиберализмом ведет к отрицанию смысла, расчеловечиванию человека и онтологическому одиночеству «осколков»… В свою очередь, фундаментализм (вспомним Беслан) отбрасывает совесть ради идеологии. И кто же может напомнить об этой всечеловеческой основе и призвать вернуться к ней, как не религиозные лидеры? Им сам Бог, что называется, велел…
(И, вообще-то говоря, нет ничего естественнее для религиозных лидеров, как говорить не о «достоинстве личности» и не об «императиве» Канта, а именно о совести. И почему это всякий раз должно обставляться какими-то бесконечными экивоками, мне лично не совсем понятно…).
***
Консервативная логика ясна. Раз уж мир стал глобальным, значит нужно принять это как данность и попытаться противопоставить ему иной, но тоже глобальный проект. О пути же, который предлагают религиозные лидеры для того, чтобы существование различных культур и цивилизаций в одном мире стало возможным, в Послании сказано: «Мы призываем все народы вернуться к жизни в умеренности, самоограничении и деятельной справедливости. Это обеспечит полное надежды будущее грядущих поколений и выбьет почву из-под ног террористов и экстремистов»…
Иными словами, путь этот — смирение амбиций всех и каждого. И не согласиться с этой логикой трудно. Что же касается дальнейших шагов, то вероятно, следующий разговор должен состояться уже на поле ООН: «Полагаем, что настало время для более системного партнерства религиозных деятелей с Организацией Объединенных Наций», как сказано об этом в Послании. И снова скептики скажут: ну что такое ООН – организация, которая ничего не решает, которую никто слушает…
Не стану спорить, а лучше процитирую замечательного русского богослова, протоиерея Александра Шмемана, который однажды после своего посещения ООН записал в дневнике: «…Разношерстная толпа делегатов, но все они как бы исполняют обряд и все — часть этого обряда: и огромные, как храмы, залы, залитые солнцем, и их манера прохаживаться друг с другом, вежливо беседуя, и их разодетость. И я подумал, что, какова бы ни была слабость, "дутость" Объединенных Наций, все это только и полезно, и нужно, и оправдано как именно обряд. Ибо обряд, нами совершаемый, нас в известном смысле определяет, к нам обращен. Обряд воплощает мечту, видение, идеал, все то, чего в "эмпирии", может быть, и нельзя воплотить полностью, он подобен словам, о которых сказано, что "от них оправдаешься и ими осудишься..." (См.: Мф.12:37). Мир без обряда — только игра голой силы…».
Итак, пусть ООН — всего лишь обряд, но если этот обряд символизирует надежду и «воплощает идеал», он этим уже и оправдан. Он нужен миру хотя бы для того, чтобы этому миру окончательно не свихнуться. И сегодняшний конфликт между Израилем и Хезбаллой — весьма серьезное предупреждение…
Заметим, кстати, что если мир, с религиозной точки зрения, есть война добра и зла, то взрыв насилия и «игру голой силы» на Святой земле вполне можно расценить как вполне адекватный ответ зла на встречe религиозных лидеров и прозвучавшее на ней слово о мире (символично, опять же, что лишь представители Израиля и ислама остались на московской встрече настроены враждебно друг другу).
***
Но и это еще не главный сюжет «вокруг саммита». Таковым сюжетом оказывается, по всей видимости, сегодня — кризис в Сурожской епархии. Призыв «вернуться к жизни в умеренности, самоограничении и деятельной справедливости» именно здесь становится как никогда актуальным. Ведь любое слово (и христианам это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было) — вещь обоюдоострая…
В Сурожском кризисе выходят наружу все грехи, проблемы и беды внутри сегодняшней Церкви. (И если Церковь, как говорит православная экклезиология, — сердце мира, то и главная рана самого мира открывается в ней). Здесь проявляются и надменность и амбиции «православного папства» Константинополя и малодушие, местечковое сознание Сурожа, и, конечно, то вопиющее неуважение и неумение вести себя в чужом доме, которое демонстрируют иерархи и рядовые прихожане РПЦ (и это при всех разговорах о «диалоге цивилизаций» и «многополярном мире»!).
И вот, законный вопрос: не становится ли Сурожский кризис сегодня неким Божьим откровением, проверкой на вшивость, простым и многозначным моментом истины? Ибо если те, кто призывает сегодня народы к умеренности и самоограничению, окажутся неспособны сами исполнить свой призыв и не проявят умения смирять свои амбиции (а ведь это, заметим, все православные люди, то есть кому же, как не им?), то к чему тогда и все эти идеи о «диалоге культур и цивилизаций», эти саммиты и речи о мире и дружбе?
Если же желания такого сами религиозные лидеры так и не обнаружат, то, увы, и последний шанс мира может оказаться бездарно проваленным…
