По материалам круглого стола АПН
Узловые точки нашей дискуссии касаются двух тем. Одна из них - тема о возможной социальной базе новых левых. Другая - тема о возможности блока левых с националистами. Я начну со второй, более острой проблемы. При анализе ситуации в России, когда у всех, включая националистов, кроме марксистского анализа в тех или иных его формах, по сути нет другого инструментария, возникает очень интересный вопрос. При описании ситуации в России удастся ли марксизму схватить то, что на поверхностный взгляд является следствием русского национального характера? То есть, удастся ли объяснить отсутствие солидарности и пассивность, разобщенность и боязнь начальства, а также множество других свойств, которые являются константой нашего народа, к сожалению. Возможно ли все эти социальные феномены объяснить в рамках ортодоксальной или модернизированной марксистской парадигмы?
Вопрос номер два. После появления работы «Дискуссия Валерстайна с Балибаром», стало модным словечко «объективные иллюзии». Националисты и социал-демократы к этому оказались весьма склонны. По этому поводу между ними парадоксальное сходство. Они исходят, в отличие от коммунистов и либералов, чаще всего из социальной феноменологии. То есть, мы склонны поддаваться на суждения здравого смысла, которые и в классическом либерализме, и в классическом марксизме принято считать превратными суждениями.
Например, я вижу проблему так. Первое. Многие марксисты исследуют современный «золотой миллиард», и зная, что в нем передовым отрядом трудящихся часто являются объединенные группы иммигрантов, переносят некритически эту ситуацию на Россию. Они считают, что России давно пора отрешиться от определенных проявлений расизма и национализма, и понять «простые истины».
На сей книжный взгляд, рабочие-турки в Германии или рабочие-арабы во Франции являются самым передовым отрядом пролетариата. Поэтому марксистские мыслители Европы совершенно некритически говорят нам, что ваши «угнетенные» — это вот те самые таджикские рабочие или те самые чеченские «не знаю что» … (Чеченских рабочих, извините, не видел ни разу в жизни, а чеченское население — оно почти поголовно предпринимательсткое. В сфере услуг или в сфере криминального бизнеса). На этом фоне возникает еще одна проблема. Левые начинают говорить о величии России, забывая, что самая подлая власть — это та, которая вывозит капитал.
Я вижу у левых сильное влияние очередных теоретических модных веяний, которые распространяются в левой кружковской среде, как правило, волнами. Вот сейчас очередная мода у нас (на Западе она уже проходит) на товарища Негри и его недавнюю книжку «Империя». Теперь получается, что любой, кто будет говорить о национальном государстве, как о некой организованности, в которой может проистекать классовая борьба, тот полный «козел-баран», который ничего не понимает! Потому, что после «Империи» можно обсуждать только глобальные процессы.
Надо заметить, что у националистов меня часто смущает непоследовательность. Наши националисты начинают разговор с того, что мы — не расисты, а мы — просто националисты. То есть начинают с определения, что к российской нации, точнее к русской нации, принадлежит любой, кто говорит по-русски. В том смысле, что он — русский гражданин и не «враг народа», хотя последнее слово звучит двусмысленно. Потом вдруг наши националисты начинают спрашивать: а не много ли инородцев в правительстве? Так вроде же договорились выяснять: эти инородцы — враги или эти инородцы — русские? В этом смысле левые отчасти правы, критикуя нас, националистов, за непоследовательность. Но, все-таки, честный национализм — это всего лишь идея национальной солидарности, близкая к эсеровской идее народного социализма. Идея, имеющая в виду, что народ, как это понимали еще якобинцы, включает в себя всех, кроме компрадорской буржуазии…
Это современное понимание русского национализма очень близко к латиноамериканскому национализму. И никто нам еще не доказал, что современный русский национализм другой. Даже в том случае, когда этот национализм рассуждает в этнических терминах, например, о «еврейском вопросе», он имеет в виду не этнических евреев, а транснациональную буржуазию, поскольку справедливо полагает, что в ней, в том числе, существуют еврейские кланы. И, как всякий национализм, подозревает эти кланы в проведении политики в пользу «золотого миллиарда». Поэтому этническую тему надо обсуждать без опасения впасть в ярый антисемитизм. Мы с известной француженкой-антиглобалисткой на днях беседовали на эту тему. Я говорю: «ну разве у еврейской либеральной интеллигенции Москвы или Питера нет русофобии?». Она отвечает такими словами: «Я бы это назвала народофобией». Я замечаю это лукавство: «А по-моему ты немножко передергиваешь». Так что тут есть реальное поле для обсуждения.
Раз уж у нас сейчас свобода такая постмодернистская и нет никакой ложной политкорректности, то стоит обсуждать табуированные национальные вопросы. А именно: каковы условия возможности свободного высказывания о чеченских бандитах. Здесь речь идет о преступной группировке, по случайности этнической. Или мы действительно такие дураки, что по ошибке, навязанной нам коварной буржуазией, принимаем другой отряд трудящихся за своих врагов?.. Поверьте мне, здесь нет таких наивных «левых», которые считают, что кто-то из присутствующих буржуй, и им надо кормить зверей в зоопарке. Или что таковой гад должен быть немедля экспроприирован, в том числе и методами сталинских продразверсток 32-го года. Точно также, в этом зале нет националистов, которые считают, что рядом с ними присутствуют агрессивные нацменьшинства, которым надо срочно устроить «хрустальную ночь»!
На мой взгляд, сегодняшняя дискуссия показывает, что существуют потенциальные участники чего-то, напоминающего индийский или южноафриканский национальный конгресс. Я продолжаю считать, что и национал-патриотическая, и левая социалистическая компонента являются некими необходимыми составными частями одного пирога. Ферментами того процесса, который, наконец поставит нашу страну с головы на ноги. Это даст нам возможность рассуждать как в категориях социальной справедливости, так и в категориях элементарного здравого смысла.
