Для начала я хотел бы уйти с шаткой почвы конспирологическийх гипотез о причинах «банковского кризиса». И не искать истоки этого кризиса в том, что некие лже-родственники Ходорковского или подельники сокамерников Лебедева начали обналичивать чужие кредитные карточки в Гута-банке. Или в том, что прекрасная во всех отношениях дама Ксения Собчак тайно купила гигантский бриллиант на кредитки друзей, для чего потребовалось снять много наличности во всех банках сразу и так далее. Все эти версии вполне могут иметь своих пылких сторонников. Но я хотел бы отметить, что на одной корпоративной вечеринке в Жуковке всякое упоминание слова «банк» встречалось нервным смехом. А появление на сцене известного жуковского завсегдатая, по совместительству вице-президента крупного банка, вызвало просто истерические крики: где наши вклады, вклады где? Но и без этой фактуры понятно, что нервозность у «элит» есть. Очевидно, что желание сбросить деньги тоже присутствует…
Но я хотел бы внимательно поговорить не о повадках «элиты», а скорее, о снеге на склоне горы. О том, без чего невозможно появление самой лавины в горах. Невозможно в принципе, сколько бы вы провокационных камешков не кидали. Я буду придерживаться той основной версии, что кризис носит глубокий системный характер и поэтому будет усугубляться и в других сферах. Но с чем этот кризис глубинно связан? С падением акций ЮКОСа? Отчего вдруг валится ЮКОС — крупнейшая нефтяная компания? Причем валится в тот счастливый момент, когда цена нефти идет все выше и выше. И каждый баррель бурой жидкости из дырки в земле — это двадцать-двадцать пять долларов чистого конкретного навара. С экономической точки зрения такое падение — это глупость полная. Нефтяная компания (НК) — это же не МММ или там «Акции общества гигантских растений». Какой такой Ташкент, какое заявление президента Путина, что он там такого внезапного сказал?! Нефть дорожает и точка! А самая «прозрачная» корпорация вдруг падает/поднимается на 15-25 процентов.
В чем причина невероятных «русских горок» на фондовом рынке? Да в одном — есть у НК огромный «скелет в шкафу» и, видимо, не один. Вся корпоративная собственность оказалась краденая, криминальная и ворованная. «Банковский кризис» — часть все того же кризиса легитимности собственности. Одним из главных факторов снижения капитализации главной «голубой фишки» России — ЮКОСа — на фоне растущих цен на нефть стала «нелегитимность собственности», полученной в ходе дикой приватизации. И в рамках этого кризиса легитимности собственности всякая предпродажная подготовка ЮКОСа (даже в виде нарочитой «транспарентности»!) была нужна для того, чтобы повторить великий успех сделки ТНК-BP, т.е. выгодно перепродать краденое. Хотя бы часть краденого продать за нормальные, «приличные для Запада бабки». Другое дело, что продать-то не удалось…
Эта собственность расценивается как ворованная не только российским обществом, но и самими эффективными собственниками. Они используют ее исключительно по теневым или «серым» схемам. Вот и второй момент. Вся наша экономика — «серая». Это кланово-семейная экономика, работающая на насыщение высшего слоя среднего класса, составленного из чиновников и бизнесменов. Лидеры этой экономики мыслят себя не как ответственная элита, а как элитный слой частных лиц. Это не политики, а «простые богатые люди». Их нехитрые задачи оказались решены, когда были налажены схемы вывоза и вывода капитала. И сбросить всех и вся готов наш «высший средний» класс в любой момент. Таким образом, основной массив определившихся со своим будущим «эффективных собственников» уже решил для себя все мыслимые для него задачи на поколение вперед. Других стратегических задач развития у этого «неполитического класса» нет.
Казалось бы, есть крупные корпорации, которые могли бы, как былинные олигархи, выступать субъектом политического развития. Но этого также не произошло. И это еще один важный момент. Оказалось, что большие корпорации, прежде всего, осуществляли функцию коррупции власти. То есть вся экономическая система работала как гигантский коррупционный механизм. Мы даже знаем целые коррупционные монополии. Одна из них нас непосредственно окружает. Это Москва, как территориально-коррупционная монополия, а другую монополию мы видим прямо на улице — это ГИБДД. Однако, как только власть стала, грубо говоря, ресурсно сильной (в том числе и денежно богатой!) этот славный бизнес рухнул. Рухнул, потому что коррупционная составляющая уже не могла так ловко работать. Наши ФПГ стали по своей сути «коррупционными корпорациями», способными получать собственность и выживать только за счет коррумпирования окружающей их административной и конкурентной среды. Как только ресурс госбюрократии (силовой, административный или финансовый) стал сравним или даже начал превышать ресурс частных корпораций, у наших «флагманов дикого капитализма» тут же начались проблемы. Эти проблемы могут только развиваться в преддверии вступления в ВТО.
Происходит вне нашего участия глобализация. На наш рынок заходят крупнейшие иностранные, прежде всего, германские компании. И заходят, в том числе, иностранные банки, это уже неизбежно. В этой нахлынувшей волне глобализации потонут не два банка. А все мелкие банчики, которые не могут сформироваться в крупный, нормальный холдинг, чтобы из «лицензированных общаков» развиться в нормальную банковскую систему.
Все эти очевидные системные проблемы (заниженная капитализация, нереформированная банковская система, слабые корпорации), которые очень вяло обсуждались в течение десятилетия, приходят сегодня к своему логическому и системному завершению. Либо при переводе экономической системы из «серого» режима в «белый» они должны быть разрешены, либо реально эти системные огрехи будут работать на раскат России. Если продолжать ничего не делать, то будет системный распад или коллапс системы управления страной, вплоть до уровня мелких региональных образований. Мелкие грабли «муниципальной реформы» 2005-2006 годов всю эту административную российскую структуру перешерстят, и потом в этой взрыхленной почве можно сажать все что угодно. Это происходит прямо на наших глазах.
Но происходит еще один замечательный процесс. А именно, изменение соотношения влияния частного сектора и государства. Иммануил Валерарстайн как-то сказал, что буржуазная революция произошла в тот момент, когда у буржуа стало денег больше, чем у короля. И этот процесс, якобы, необратим. Но мы видим, что этот процесс изменения ролей гораздо обратимее, чем кажется. И дело не только в призраке революций, подобных 1917 или 1933 году. Такая смена ролей происходила после 1941 года в США и в Англии во время войны. Государство может неоднократно брать себе собственность назад и отдавать затем эту собственность здоровому частнику. И сейчас незаметно оказалось, что государство (подвесив руками Генпрокуратуры эту, безусловно, нелегитимную собственность), я не хочу сказать сознательно, но, может быть, само того не желая, оказалось в роли огромного слона в посудной лавке. Оно подавило ненароком всю мелкую посуду, и осталось единственным гигантским игроком. Игроком, который ведет, к сожалению, бессознательную, а порой и бессмысленную политику. Да, это пока плохой игрок. Он вытаптывает всю поляну, а вытаптывая всю поляну, как «пьяный слон», он готовит джунгли для чьих-то будущих посевов.
Сухой остаток «банковского кризиса» состоит в следующем. Есть информационная составляющая явления, она будет всегда, поскольку всегда существует рыночная экономика и информационные процессы. Есть, безусловно, и версия «подготовительных работ» для банковской глобализации — «сделайте пути прямыми». Но я исхожу из того, что этот кризис системно будет воспроизводиться в течение одного-двух лет. Почему срок один-два года? Да потому что по основным залоговым аукционам существует десятилетний срок оспаривания. Этот срок истекает в критические для нашей страны период в один-два года. И потому решение по собственности должно быть принято в любом виде.
Какой есть позитивный выход из кажущегося тупика? Новая переприватизация или даже национализация?! Разумный выход был предложен в 1936 году, если не ошибаюсь, на совещании германских промышленников. Тогда было сказано: вы — не промышленники, вы — агенты государства. То есть, управление на правах агентского договора — это удобная форма. Это нормальная законодательная форма управления эффективной собственностью, когда фиксируется норма прибыли. И предприниматели были рады, потому что они сохранили свой «старый» бизнес. При этом важно, что «новая», построенная предпринимателями «с нуля» собственность была уже совершенно прозрачной. Например, в Китае не стали «раздербанивать» наследство кормчего Мао, а просто построили рядом еще три экономики Китая. И это не была дутая легитимизация, как у ЮКОСа.
Резюмирую: эти «скелеты в шкафу» либо будут похоронены очередным обвалом банков, либо проблема будет решаться системным путем, сознательно или бессознательно. Лучше, конечно, чтобы эта перестройка проходила сознательным путем в течение одного-двух лет, на что я и рекомендую направить все наши скромные усилия.
