От редакции. Надежда Кеворкова, специальный корреспондент «Газеты», находилась в Ливане с 18 по 25 июля, застав здесь начало развертывания военного конфликта. Она видела наиболее ожесточенные бомбежки Бейрута, бомбардировки на юге Ливана и эвакуацию из города мирных граждан.
Мы хотели узнать у нее о том, насколько объективно освещают конфликт российские СМИ, правдивы ли сообщения, растиражированные журналистами, о том, что беоевики «Хезболлах» используют мирных граждан, в том числе детей, в качестве «живого щита» от ударов израильской авиации.
***
— В СМИ идет идеологическая война, и большую роль играет израильская пропаганда. Именно мифы израильской пропаганды повторяют некоторые российские журналисты, которые рассуждают о «живом щите». «Хезболлах» в настоящее время поддерживает большинство населения страны. В этой организации сражаются не одни только мусульмане-шииты (это очередной миф), но и сунниты, и православные, и греко-католики, и католики, и католики-марониты, и протестанты. Более того, с «Хезболлах» сейчас вместе сражаются и коммунисты.
— Марониты ведь были союзниками Израиля во время прошлой войны?
— Союзниками были фалангисты Жажи. Год назад этого человека выпустили из тюрьмы, где он отсидел 11 лет за войну против Ливана. Сейчас даже этот политик объявил, что поддерживает «Хезболлах» и шейха Насраллу. Генерал Аун, весьма сложная политическая фигура прошлой войны, три месяца назад заключил договор между своей партией и «Хезболлах» о сотрудничестве и поддержке. Так что сейчас никакого противостояния между христианами и мусульманами нет в принципе. Русских женщин из Баальбека, вышедших из-под бомбардировок, спасали католики-марониты, которые входят в объединение Жажи. Помощь оказывается каждому, кто бы куда бы не пришел. Люди дают свои машины, предоставляют убежища. В Бейруте шииты укрывают у себя суннитов, сунниты — христиан и т.д.
Что касается «Хезболлах», то фактически государство передало ей свои функции в социальной сфере. «Хезболлах» выполняет те задачи, которые отказались брать на себя государство и регулярная армия. Государство не занимается ничем, ни спасением беженцев (в Ливане около 900 тысяч беженцев, большая их часть спасается в Бейруте), ни распределением гуманитарной помощи, ни отражением противника. Все это делает Хезболлах. Притом что руководители государства — президент, премьер-министр, командование армии и другие чиновники, — говорят о своей поддержке «Хезболлах».
— Выходит, что «Хезболлах» — это фактически и есть ливанское государство в настоящее время?
— «Хезболлах» — это часть ливанского общества, которая сопротивляется. Как наши партизаны в 1941. Русские жены ливанцев сравнили Хизбаллу с теми, кто оборонял Сталинград. Православный митрополит Юга Ливана Илия Кфури сказал мне, что мы, русские, лучше других можем понять, что такое «Хезболлах» — это все, кто против оккупантов, это — Сопротивление.
— Как еще Вы можете прокомментировать работу СМИ?
— Тут все зависит от конкретных журналистов. BBC давало чрезвычайно объективную информацию. Именно эта компания назвала первой число погибших детей в Кане — 37. Именно она сказала, что в доме, по которому велся многодневный обстрел, было более 60 человек. Истерика в российских СМИ по поводу «уточненных» данных о погибших в Канне — это тоже часть информационной войны, которую ведет Израиль. По данным HRW, 28 гробов, 13 — под завалами, и где 22 человека можно только предполагать. Итого — 41 убитый. Те, кто полагают, что это мало, очевидно, действуют в соответствии с указанием израильских раввинов. Израильские раввины выступили с заявлением, что сочувствие к погибшему ливанскому ребенку следует приравнять к убийству ребенка израильского.
Возвращаюсь к СМИ. На линии огня находятся журналисты арабских телекомпаний «Аль-Джазира» и «Аль-Манар» и «Аль-Алем». Там работает также ливанский канал “New TV”. То, что делают эти люди, не делает никто, притом, что Пулитцеровская премия никому из них, разумеется, не грозит. Они передают, кстати, очень достоверные сведения об израильских потерях, которые намного более значительны, чем представляется из сообщений израильских СМИ.
Поначалу я была единственным пишущим журналистом из России. В Ливане хорошо работают РИА-Новости, другие отечественные телекомпании. В частности, там находится прекрасный корреспондент Алексей Петров с Первого. Большую работу делал Евгений Сандро. НТВ вообще с самого начала давали самую полную и объективную картину.
— Есть какие-то детали происходящего, которые не находят отражения в СМИ?
— У ТВ нет возможности проехать на юг Ливана, где сметены с лица земли православные церкви и деревни, у них нет возможности поговорить с православными священниками в Бейруте и на юге — они просто не знают ничего о стране, куда они приехали. Журналисты не знают, где протестантские школы, которые укрывают тысячи мусульман-беженцев, где православные монастыри, которые спасают шиитов и суннитов. Даже русских беженок они не знают, о чем спрашивать. Показывают слезы и объятия. А эти русские женщины — свидетели обвинения, многие из них — медики, они видели, как бомбили, на себе и своих детях испытали, что такое израильское оружие, какие от него ожоги, раны, какое действие оно оказывает на людей, на психику. И уж совсем никто из журналистов не расспрашивает беженцев с юга, что значит жить под израильской оккупацией, а она там длилась 18 лет: каковы концентрационные лагеря Израиля, какие там пытки, как зачищают территорию….
Мало кто показывает пляж Бейрута, черный от нефти после авиаудара по находившейся неподалеку электростанции. Журналисты не ездят в христианский квартал Бейрута Ашрафию, которую прицельно бомбили израильтяне, рассказывая, что бомбят только террористов.
Или вот еще факт. На юге Ливана я разговаривала с Илия Кфури, митрополитом Тира, Сидона и юга Ливана Антиохийского патриархата. Проехать к нему из соседней Набатии было невозможно — мост через реку взорван. Через день к нему через долину Бекаа, которую бомбят, проехал мой товарищ греческий военкор Афанасий Агиракис. Он сидел с митрополитом под авианалетами, которые повторялись через каждые 10 минут. Резиденция митрополита расположена в местечке Марджаюн — это та самая зона, которую израильская армия хочет зачистить от жителей. Он ездит под огнем по воскресеньям служить по всем храмам своей епархии, причем принимая в свои храмы не только православных, но и католиков. Он отказывается уезжать из деревни, несмотря на приближающееся вторжение. Митрополит рассказывал, как в первые дни войны в деревне Рашайя Факхар тридцать семей искали спасения в православной церкви, но разбомбили и деревню, и церковь. Митрополит Илия жил под израильской оккупацией. Он свидетельствует, что православных в концлагеря помещают за малейшее неповиновение оккупационным израильским властям — как и мусульман, коммунистов и всех, кто сопротивляется.
