Эта статья была начата до появления статьи-интервью Авраама Шмулевича «У всех адыгов в сердце скрипит эта боль». Тем не менее, её придётся посвятить именно этому тексту, по причинам, изложенным ниже.
Одна оговорка. В начале статьи автор данной работы с большим удивлением прочел следующие слова израильского публициста:
«В предыдущих статьях цикла «Кровь Красной Поляны», посвященных политическим перспективам «адыгейского вопроса» и Олимпиады в Сочи, были приведены мнения «профессиональных адыгов» — адыгских специалистов-историков, политологов и функционеров адыгейских национальных организаций».
Перечитав все три статьи цикла, я не нашел никаких ссылок на то, что это мнение неких «профессиональных адыгов». Содержание всех трех статей недвусмысленно представлялось как личное мнение самого Авраама Шмулевича и никак иначе. Нынешнее же желание публициста задним числом откреститься (да простит мне раввин Шмулевич данное слово) от собственных творений и выдать их за изложение мнения неких «профессиональных адыгов» весьма занятно.
Но все же «что написано пером, не вырубишь топором». И посему автор данной работы в свете изменившейся [1] позиции Авраама Шмулевича решил все же не переделывать свою почти написанную статью. Тем более что ее содержание выходит далеко за рамки полемики с известным «лидером международного гиперсионистского движения, раввином, историком и политологом».
Гиперсионист Авраам Шмулевич озаботился темой «геноцида черкесского народа». Три статьи из цикла «Кровь Красной Поляны» обрисовывают проблему проведения будущей зимней Олимпиады в Сочи на «земле геноцида».
В данном цикле статей продемонстрировано блестящее искусство историографического жульничества с целью закрепления замаскированных под историческую эссеистику идеологических утверждений с явной политической подоплекой. Фактически, в данных статьях полностью скопирована позиция, представленная адыго-черкесскими общественно-политическими организациями «Черкесский конгресс», «Адыге хаса» и другими. Данные статьи вполне можно сравнить с «Ледоколом» и другими творениями небезызвестного Суворова-Резуна.
И в начале моей работы мне придется взять на себя неблагодарную роль «антиледокола», а в дальнейшем проанализировать другие более серьезные аспекты тех явлений и процессов, отражением которых явился цикл «Кровь Красной Поляны».
Для начала проведем «историко-текстологический» анализ текстов Шмулевича.
По методикам нейро-лингвистического програмирования и приемам классической военной пропаганды в информационный массив подбрасываются внешне малозаметные (порой маскируемые) утверждения («якоря»), заранее формирующие у восприемника информацции определенную смысло-понятийную структуру.
В первой статье утверждается: «Адыги, они же адыгейцы, они же черкесы, они же кабардинцы — весьма своеобразный народ». Это утверждение — состоящее в перечислении («они же, они же, они же») изначально ложно и является частью «великочеркесской» идеологической конструкции. «Единочеркесской нации» не было и нет, так же как никогда не было «единогерманской» нации, включающей в себя австрийцев, голландцев и немецкоговорящих швейцарцев.
Сходные (но далеко не идентичные) языки, одинаковое самоназвание «адыгэ» действительно существуют, но ощущения единой нации как явления массового сознания нет. «Единочеркесская нация» — это искусственный продукт, рождённый в последние двадцать лет в головах «фрустрирующей национальной интеллигенции» (термин С. Маркедонова) и «великочеркесских» идеологов-»этноконструкторов».
Так же, как русские, украинцы и белорусы при всем сходстве ощущают себя отдельными народами, так и кабардинцы, черкесы, адыгейцы, абазины и шапсуги ощущают себя отдельными народами. Лишение себя этнической идентичности каждый адыгский народ, особенно кабардинцы, воспринимают весьма болезненно.
Смотрим дальше, обращая внимание на «якоря»:
Черкесия (Адыгэ Хэку по-адыгски) — это географическое и политическое понятие, включавшее в себя территорию от Тамани до впадения реки Сунжа в Терек и обозначавшее место исторического обитания адыгского народа (выделения мои — И.И).. Течением реки Лаба Черкесия разделялась на Восточную (куда включались территории Кабарды и Бесленея) и Западную (в которую входили Темиргой, Бжедугия, Хатукай, Абадзехия, Большая и Малая Шапсугия, Натухай, Убыхия и некоторые другие территории адыгов помельче). Таким образом, территория Черкесии занимала всю западную и центральную часть Северного Кавказа, т.е. еще в середине 19 века адыги занимали, в числе прочего, современное черноморское побережье Кавказа.
«Адыге Хеку» в переводе означает «земля адыгов», но не более. Даже как географическое понятие «Единая Черкессия» не существовала никогда. Кабарда и Закубанье ВСЕГДА в дипломатической и географической практике разделялись. Кабарду (Малую и Большую) ВСЕГДА воспринимали как самостоятельную часть Кавказа.
Иногда кабардинцев в русской дипломатической практике допетровского времени именовали «пятигорскими черкасами», но все же с закубанскими адыгами НИКОГДА не смешивали.
Современные «великочеркесские» теоретические построения, в которых говорится о Кабарде как о «Восточной Черкессии» — части некой «Единой Черкессии», суть абсоютно искусственные спекулятивные построения, возникшие только в последние 20 лет.
Даже закубанские земли — место расселения множества адыгских (а также карачаевских и ногайских) племен и родо-племенных групп — как единое географическое и политическое отдельное понятие «Черкессия» стали восприниматься весьма поздно — в 20-е годы 19 века, под влиянием войны с Россией.
В названии Кабарды как «Восточной Черкессии» не больше смысла и правды, чем в названни Донбасса «Восточной Галицией».
«Место исторического обитания»[2] от впадения Сунжи в Терек, — тоже манипулятивная фраза.
Действительно, юрисдикция кабардинских князей распространялась на эти земли и их владения смыкались с владениями кумыкских феодалов. Однако нет никаких данных о кабардинских поселениях на правом берегу Терека. На эти земли (нынешняя равнинная часть Осетии, Ингушетии и Чечни) выселялись, в очень незначительном количестве, осетины и чеченцы. Кабардинские князья периодически проверяли «вотчину» и брали с поселенцев дань — «медовый ясак». Но поселений кабардинцев, даже до выкосившей значительную часть их населения эпидемии в начале 19 века, не было.
Впоследствии, после военных действий против кабардинцев в конце 18-го века, эти земли были «по праву войны» были обявлены принадлежащими России и заселены ингушами, осетинами и чеченцами. Прекращение поборов с народов, живших на правобережье Терека и на Сунже, а также прием в русское подданство и освобождение (при условии принятия православия) беглых рабов и крепостных — вот главная причина периодических восстаний и массированных набегов кабардинских князей против «русских колонизаторов».
В 16 веке часть черкесских феодалов заключила военно-политический союз с Русским государством, а дочь главного князя Кабарды Темруко Идара (Темрюка) Мария стала супругой царя Ивана Грозного.
Очередной «якорь». В данной фразе речь идет о союзе равноправных субъектов, т.е. Кабарда не вошла в состав Российского государства на правах вассального княжества, а лишь заключила с ним союз.
В реальности Кабарда именно вошла в состав России как вассальное образование. Такое положение существовало до Белградского договора 1739 года.
К концу 18 века область расселения адыгов (Черкесия) охватывала земли от Тамани на западе до восточного побережья Каспия на востоке, включала земли в бассейне Кубани и по Восточному Причерноморью на северо-запад от современного Сочи.(2). Ещё в XV—XVI вв. часть адыгов, изначально живших на западе Кавказа, переселилась на северо-восток, где образовались феодальные княжества Большая и Малая Кабарда.
В отличии от предыдущего фрагмента, Авраам Шмулевич в состав «областей расселения адыгов» включил и восточное побережье Каспия. То есть Кумыкская низменность — район Кизляра — это тоже «адыгская земля», а «Великая Черкессия» располагалась от «моря до моря». Претензии на прикаспийскую низменность (как и Польша от «можа до можа» и Израиль «от Нила до Евфрата») суть плод воспаленного воображения «профессиональных адыгов», их там «не стояло» никогда.
Что до Тамани, северного Причерноморья и левобережья Кубани, то эти земли адыгскими тоже назвать нельзя (возможно, некотрая часть натухайцев жила вблизи Анапы под защитой турецкой крепости). Скорее эти земли были ногайскими, ногайцы и крымские татары до прихода русских в целях «охоты за рабами» регулярно «зачищали» от оседлых жителей прикубанскую низменность. После побед Суворова над кочевыми ногайцами [3], на эти земли стали переселяться запорожские и донские казаки.
В отношении Малой и Большой Кабарды понятие «княжества» весьма условно. Кабарда представляла рыхлую конфедерацию нескольких постоянно враждовавших между собой княжеских фамилий. Попытки русских опереться на какую-либо одну княжескую «фамилию», приводила к получению врага в лице врага данной «фамилии», что вело к восстаниям и набегам (с привлечением помощи крымских татар и турок). Адыги-закубанцы даже в качестве рыхлой конфедерации стали выступать гораздо позже.
Теперь переходим к главному.
Основание Моздока стала той искрой, из которой заполыхал грандиозный пожар столетней Кавказской войны.
Это главный исторический «великочеркесский» миф.
Современные адыгские «этноисторики» (термин из газеты «Северный Кавказ») началом Кавказской войны считают 1763 — год основания Моздока. Этой датой они, во-первых, удлиняют «народно-освободительную» войну до 101 года, что почетно, во вторых отнимают «пальму первенства» у восточных «братьев по борьбе» — дагестанцев и чеченцев.
Однако современная российская и мировая историография называет другую дату — 12 мая 1817. В этот день был подписан приказ Ермолова о разрешении русским войскам переходить Терек при преследовании горцев, совершавших набеги. Историк Дмитрий Олейников на страницах авторитетного исторического журнала «Родина» пишет: «...перенесение пограничной линии от станицы Червленой к самым подножиям гор, к реке Сунжа, с основанием там крепости Грозная, а также разрешение преследовать совершающих набеги черкесов за пограничную реку Кубань (1818) считается началом почти полувековой Большой Кавказской войны» [4].
Надо отметить что ряд дореволюционных историков возникновение Кавказской войны относили к началу 19 века, когда Павел I разрешил переходить Кубань в преследовании горских набегов (впоследствии это решение было отменено).
Основание в 1763 году Моздокской крепости на землях, куда переселился еще в 1759 году «владетель Малой Кабарды» Кургоко Кончокин, действительно привело к военному конфликту с большинством кабардинских князей. Но нельзя говорить что это было началом Кавказской войны. Это был частный конфликт, который хоть и был первым в цепи восстаний и массированных набегов, но на роль начала массового системного явления, каким была Кавказская война, явно не тянет [5].
В 1770 в Моздок переселили 517 семей волжских казаков, в числе которых был никому тогда не известный Емельян Пугачёв. Будущего мятежника казаки избрали войсковым атаманом, затем царское начальство за что-то сместило и арестовало его, и1771 и 1772 годы он провёл в тюрьме Моздока , откуда бежал — что и стало началом кровавой эпопеи восстания.
Самый большой «прокол» Авраама Шмулевича показывающий уровень его как «историка».
Емельян Пугачев не был в числе переселенныхв 1770 ( на самом деле в 1769) году 517 семей волжских казаков. Он былдонской казак и прибыл на Терек в январе 1772 самостоятельно. Его никто не избирал войсковым атаманом (очень высокая должность, минимум полковничья) и само собой царское начальство его не смещало. Емельян Пугачев был выбран казаками в качестве посланника в Петербург «ходатайствовать производству денежного жалования против Терского семейного войска».
Переселенные казаки получали меньшее денежное довольствие, чем казаки, жившие на Тереке ранее. Пугачева хотели направить в обход начальства в качестве «народного делегата» и собрали для него денег. Но 8 февраля 1772 года Пугачев, заехавший в Моздок для покупки «харча», был арестован. Провел он в моздокской тюрьме не 1771 и 1772 годы, а всего пять дней. 13 февраля 1772 он бежал, подговорив к побегу караульного солдата Ивана Лаптева.
«Историк» Шмулевич стал очередной жертвой ресурса «Википедия» откуда он «передрал» без должной проверки статью о Пугачеве.
Начался первый этап Большой Кавказской войны — 14-летняя война с кабардинцами (1765- 1779 годы), во время которой Кавказская линия была продлена и образовано новое казачье войско — Моздокское, размешенное на землях Кабарды.
Данный кусок текста целиком «передран» из книги «Введения» земляка Авраама Шмулевича израильтянина Гаммера Моше «Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана» [6].
Данная книга проникнута духом безмерной, в стиле Глюксмана, симпатии к «свободолюбивым горцам», но об историческом уровне ее свидетельствует факт что «размещенное на землях Кабарды Моздокское казачье войско» никогда не существовало в природе.
Его просто не было, не было никогда. Существовал только Моздокский казачий полк. 14-летняя война с кабардинцами завершилась признанием ими русского подданства и назначением к ним пристава майора Тагаева.
С этого момента Кабарда, путь формально и номинально (в начале 19 века «кабардинский пристав» находился уже вне территории Кабарды) была частью России. И ее отношения с Россией нельзя трактовать как непрерывную войну: был ряд восстаний, беспрерывно продолжались набеги, но все же открытой войны не было.
Часто кабардинские князья выступали как союзники русских. Был факт, что на призыв «кабардинского пристава» выйти на войну с Наполеоном в 1812 году собралось кабардинское ополчение в несколько сотен всадников (это, кстати, после чумы, унесшей множество жертв). Пусть они собрались не от любви к России, а от желания просто повоевать, но факт такой был [7].
В 1822 году в результате постройки ряда крепостей Кабарда была подчинена России. Последнее выступление, набег на станицу Солдатскую, было осуществлено в 1825 году. Довольно большая часть кабардинцев с этим не смирилась и ушла за Кубань. Но оставшиеся стали истинными и преданными подданными России и воевали за нее в более поздние времена, как с Шамилем, так и с закубанскими черкесами.
(Продолжение следует)
[1] Вряд ли позиция Шмулевича изменилась. Вот его вопрос респонденту из недавно опубликованного на АПН интервью «Абхазский конфликт: взгляд изнутри проблемы»: « — Абхазы и родственные им адыгейские народности — видимо, единственный народ в 19 веке в Российской Империи, который подвергся полноценному геноциду, в ходе Кавказской войны (выделено мной И.И.) Вопрос наличия на Кавказе в 19 веке «полноценного геноцида» дляАвраама Шмулевича вполне решенный и «возражения не принимаются».
[2] В историко-идеологических построениях идеологов «Великой Черкессии» «историческое расселение черкесского народа» более широкое — от Каспийского моря (!) до Черного и от Дона до Ингури, в статье Шмулевича впоследствии излагаются именно такие взгляды. Подобных воззрений придерживается, в частности, профессор А.В Кушхабиев, доктор историчесих наук, зав. сектором источниковедения Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН (о нем речь будет ниже).
[3] Один из историографических русоненавистнических мифов — «полное истребление ногайцев изувером Суворовым». В результате побед Суворова над ногайцами они не были истреблены, а частью перешли в русское подданство, частью ушли в Крым, частью за Кубань. В дальнейшем они принимали значительное участие (вплоть до гибели в боях князей) в Кавказской войне на стороне России. До сих пор ногайцы живут отдельными селами в Краснодарском и Ставропольском краях.
[5] Особую злобу у кабардинских феодалов вызывала практика принятия русскими властями под свою защиту и предоставления свободы беглым крепостным и рабам-унаутам при условии принятия христианства.
Впрочем, для «дружественных» феодалов делалось исключение — им беглых (если не успели покреститься) возвращали. Порой беглецам до обряда крещения приходилось тщательно скрываться в самом Моздоке, а в церковь бежать бегом. Села, населенные кабардинцами-христианами и мусульманами, существуют возле Моздока по сию пору. Отношения кабардинцев-христиан и мусульман в них настолько братские, что они покойников хоронят на одних кладбищах.
[7] Это была частная инициатива пристава, но вопрос должен был решиться на более высоком уровне. Пока шла бюрократическая переписка, Наполеона изгнали, а кабардинское ополчение, получив награды от российских властей, разошлось по домам.
