(Продолжение. Первая и вторая части)
Контроль над Черноморским побережьем, считали в Петербурге, жизненно важен для Империи — и для развития морской торговли, и с военно-геополитической точки зрения.
Ведь оставить удобные черноморские гавани в любых руках, кроме России — значило оставить возможность повторения в будущем «крымского сценария». То есть высадки крупного морского десанта, причем на территории, где нет российских сил, зато имеются силы, готовые поддержать интервентов.
Территория, занятая адыгами, имела ключевое значение и с геополитической точки зрения — как плацдарм для дальнейшего движения России на Юг.
Но опыт более чем столетних боевых действий на Кавказе показал, что горцы очень быстро оправляются от поражения, и буквально через несколько лет после «окончательного разгрома» вновь готовы к войне — причем войне той же степени интенсивности, что и до «поражения».
Дагестан и Чечня после «замирения» оказались со всех сторон окруженными другими землями Империи, и их можно было легко изолировать от внешнего влиянии. Но земли адыгов омывались Черным Морем. При тогдашнем развитии морской техники герметически блокировать их с моря не было никакой возможности (даже и сейчас это практически невыполнимая задача). А значит, при желании, противники России могли наладить туда переброску оружия, разведчиков и агитаторов, деньги для разжигания восстания, морского десанта. Да и применять меры экономического давления против вовлеченных в морскую торговлю адыгов, начни они опять «волноваться», было бы гораздо труднее, чем против «внутренних» горцев.
То есть в любой момент пожар войны мог бы вспыхнуть вновь с почти той же силой.
Но столетняя кавказская война и так стоила России очень дорого.
«В последние годы войны на Кавказе мы должны были держать громадные силы: пехоты 172 батальона регулярных, 13 батальонов и 7 сотен иррегулярных; конницы 20 эскадронов драгун, 52 полка, 5 эскадронов и 13 сотен иррегулярных, 242 полевых орудиях. Общий годовой расход на содержание этих войск достигал 30 млн. рублей», вспоминал Дмитрий Алексеевич Милютин в ту пору уже граф и военный министр.
В конце войны российская армия на Кавказе насчитывала 300 тыс. человек, ежегодные потери составляли по 30 тыс. человек. На войну уходила шестая часть всего государственного дохода. [Д. А. Милютин. Воспоминания. 1856—1860. М., 2004. С. 198]
Возобновления широкомасштабных боевых действий на Кавказе, да еще ввиду намечавшихся реформ, экономика Российской Империя просто могла бы не выдержать.
Учтя все эти соображения, царское правительство приняло решение: полностью очистить Западный Кавказ от горцев.
Впервые идея о выселении горцев Западного Кавказа была сформулирована еще в 1857 году тогдашним начальником главного штаба Кавказского корпуса Дмитрием Алексеевичем Милютиным в специальной записке «О средствах к развитию русского казачьего населения на Кавказе и к переселению части туземных племен».
В поздравительном письме от 21 мая 1864 г. Александру II по случаю окончания Кавказской войны наместник на Кавказе князь А. И. Барятинский предлагал:
«Без потери времени и, насколько возможно, выселять в Турцию горцев, а раз страна будет от них очищена, мы утвердим свое положение навсегда». [Русский архив. 1890, кн. 3, с. 389, цит. По: Ф. Бадерхан. Северокавказская диаспора в Турции, Сирии и Иорданnи (вторая половина XIX — первая половина XX века). М, Институт востоковедения РАН. 2001, с. 22]
Генерал-майор Ростислав Андреевич Фадеев (1824-1883), участник боев с черкесами, официальный военный историк (в 1860 г. по поручению главнокомандующем на Кавказе князе А. И. Барятинском он написал официальную историю Кавказской войны, вышедшую в свет под заглавием «Шестьдесят лет кавказской войны») и видный консервативный публицист первых пореформенных десятилетий[1], писал:
«Цель и образ действий в задуманной войне были совсем иные, чем покорение восточного Кавказа и во всех предшествующих походах. Исключительное географическое положение черкесской стороны на берегу европейского моря, приводившего ее в соприкосновение с целым светом, не позволяло ограничиться покорением населявших ее народов в обыкновенном значении этого слова. Не было другого средства укрепить эту землю за Россией бесспорно, как сделать ее действительно русской землей.
Меры, пригодные для восточного Кавказа, не годились для западного. Нам нужно было обратить восточный берег Черного моря в русскую землю и для того очистить от горцев все прибрежье.
Надобно было истребить значительную часть закубанского населения, чтобы заставить другую часть безусловно сложить оружие.
Изгнание горцев и заселения западного Кавказа русскими — таков был план войны в последние четыре года. Русское население должно было не только увенчать покорение края, оно само должно было служить одним из главных средств завоевания. Земля закубанцев была нужна государству, в них самих не было никакой надобности (…)
Густые массы черкесского населения занимали равнины и предгорья: в самих горах жителей было мало. Главная задача черкесской войны состояла в том, чтобы сбить неприятельское население с лесной равнины и холмистых предгорий и загнать его в горы, где ему было невозможно долго прокормиться; а затем перенести к подошве гор самое основание наших операций (…)
Горцы потерпели страшное бедствие: в этом нечего запираться, потому что иначе и быть не могло. Мы не могли отступить от начатого дела и бросить покорение Кавказа, потому только, что горцы не хотели покориться.
Надо было истребить горцев наполовину, чтоб заставить другую половину положить оружие. Но не более десятой части погибших пали от оружия; остальные свалились от лишений и суровых зим, проведенных под метелями в лесу и на голых скалах. Особенно пострадала слабая часть населения — женщины, дети. Когда горцы скопились на берегу для выселения в Турцию, по первому взгляду была заметна неестественно малая пропорция женщин и детей против взрослых мужчин.
При наших погромах множество людей разбегалось по лесу в одиночку; другие забивались в такие места, где нога человека прежде не бывала». [Р. А. Фадеев. Письма с Кавказа к редактору московских ведомостей. СПб., 1865]
Российские историки царской поры и участники тех событий писали вполне откровенно — жили они еще до эпохи политкорректности, во времена расцвета колониализма. Действия русских на Кавказе абсолютно ничем не отличались от действий англичан, немцев, испанцев, голландцев. французов и прочих шведов во всех остальных уголках Старого и Нового Света.
Более того. Одной из главных причин, которое царские власти выдвигали для объяснения причин экспансии в Средней Азии и на Кавказе, было прекращение грабительских набегов горцев и кочевников на русские поселения. Русские пленные, захваченные во время набегов или боев, в большом количестве содержались в рабстве у горцев и были одним из основных предметов экспорта в Турцию и арабские страны.
Так что скрывать что-либо русские не считали нужным.
По официальным российским данным из более чем миллиона адыгов (черкесов) погибло в войне свыше 400 тыс. человек, было выселено 497 тыс. человек, на исторической родине осталось около 80 тыс. Одну адыгскую народность пехов (убыхов) депортировали поголовно, кроме 14 селений, не ушедших в Османскую империю. Их объявили военнопленными и посемейно «распылили» в Костромской губернии по различным деревням.
Было выселено также более 9/10 абхазов, ближайших родственников адыгов.
Вот как описывает события 1863-1864 гг. офицер русской армии Иван Дроздов:
«В конце февраля пшехский отряд двинулся к речке Мартэ, чтобы наблюдать за выселением горцев, а если понадобится, так и силою выгонять их… Поразительное зрелище представилось глазам нашим по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости, падавшие от изнеможения и еще заживо сделавшиеся добычей голодных собак…Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество; но только ужасом и можно было подействовать на воинственных дикарей и выгнать их из неприступных горных трущоб…Теперь в горах Кубанской области можно встретить медведя, волка, но не горца. …Весь северо-западный берег Черного моря был усеян трупами и умирающими, между которыми сохранялись небольшие оазисы еле живых, ожидавших своей очереди отправления в Турцию». [И. Дроздов. Последняя борьба с горцами на Западном Кавказе // Кавказский сборник. 1877. Т. 2. С. 548].
Адольф Петрович Берже, российский археолог и исследователь Кавказа, в ту пору чиновник в канцелярии кавказского наместника и официальный историк Кавказской войны, прикомандированный к штабу командующего русскими войсками фельдмаршала графа Н.И.Евдокимова, так описывал ход депортации в новороссийской гавани:
«Позднее, ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к существованию и свирепствовавшая между горцами эпидемия тифа и оспы делали положение их отчаянным. И действительно, чье сердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, в рубищах лежащей на сырой почве, под открытым небом, с двумя малютками, из которых один в предсмертных судорогах боролся со смертью, в то время как другой искал утоления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. А подобных сцен встречалось немало…» [А. П. Берже. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. Т. XXXIII, январь. С. 170].
«Живым и здоровым некогда было думать об умирающих; им и самим перспектива была не утешительнее; турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до Малой Азии, и, как груз, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни… Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество» [И. Дроздов. Последняя борьба с горцами на Западном Кавказе // Кавказский сборник. 1877. Т. 2. С. 548].
Официальная статистика, впрочем, неполна. Как писал тот же Берже,
«Число выселившихся душ… должно быть значительно более показанного, так как все переселенцы, отправляющиеся за свой счет на турецких кочермах из портов, нам не подвластных, большею частью остались неизвестны для официальных лиц, а это составляет весьма солидную поправку».
Османские официальные данные за 1865 г: только за этот год в Османскую империю прибыло 520 тыс человек. Всего депортация продолжалась почти 7 лет.
Положение адыгов, оставшихся в России, также было тяжёлым. Долгие годы кавказской войны вызвали крайнее ожесточение между ними и казаками, ни те, ни другие никогда не просили и не давали пощады, и теперь казаки мстили им за все — за страх станиц перед ночными набегами, за убитых и уведенных в плен товарищей.
«Горцы до такой степени запуганы последними событиями, что не оказывают сопротивления никому и никогда, что бы с ними ни делали.
Казаки же не великодушны, и с черкесами сбывается басня об умирающем льве; всякий их топчет. От безнаказанных убийств до мелких оскорблений, побоев, захватов отведенной им земли им пришлось много вытерпеть. Как казаки вне дома вооружены, а горцы безоружны, то первым легко позволить себе насилие; побить без причины горца для многих составляет забаву. Когда горец приходит в станицу для продажи своих произведений, казак дает ему, что хочет, половину, четверть того, что он требует, и затем гонит его вон… Захваты земли производятся также без зазрения совести не только казаками, но войсками, которые выкашивают у горцев покосы, как сделал ставропольский полк и многие станицы по Кубани и Лабе, или даже хлеба, отданные им начальством, как сделал крымский полк… Бывают насилия и покрупнее. Я слышал о многих случаях убийства и разбоя, совершенных казаками над горцами» [Р. А. Фадеев. «Дело о выселении горцев», Собр. соч. СПб., 1890. Т. 2. С. 71]
«Кроме распадения общественного быта закубанские черкесы испытали в последнее время такое неимоверное нравственное потрясение, что им уже невозможно от него оправиться, они отданы во власть России как малые дети.
Понятия их до того спутались неслыханным разгромом, что они ничему не удивятся, что бы с ними ни сделали, и малейшее снисхождение примут как благодеяние. Едва веришь глазам, смотря, как черкес, несколько месяцев тому назад отчаянно прорывавшийся для грабежа сквозь тройной ряд военных линий, теперь на своей земле, в глухом лесу робко сторонится перед встречным крестьянином, мальчишка бьет его, и он не смеет отводить его ударов, чему я сам был свидетелем. Понимая бессилие свое для борьбы против русской империи, но не понимая еще своих прав русского гражданина, черкесы покорились постигшей их участи и безропотно переносят беспрерывные притеснения и насилия от соседей своих казаков и всякого чужого человека. Даже глядеть они стали какими-то рабами польского пана. Подобной деморализации никогда не было видно. Все нынешнее закубанское туземное население составляет запуганную толпу, которой правительство может дать какое угодно направление… Нечего больше опасаться напуганных и истерзанных остатков черкесского населения». [Р. А. Фадеев. «Дело о выселении горцев», Собр. соч. СПб., 1890. Т. 2. С. 65].
Последний прогноз генерала, однако, оказался неверным.
[1] Есть монография о нём: Кузнецов О.В. «Р.А. Фадеев: генерал и публицист». — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1998. — 182 с.
