Между тем, либерализм вовсе не обязательно должен быть прозападным и монетаристским. Есть ведь и почвенный либерализм А. И. Солженицына с его земской идеей. Показательно, что в позапрошлом веке, который не так уж и далек от нас, либерализм часто выступал как сила весьма охранительная и традиционалистская. Многим это покажется странным, однако так оно и было. Напротив, некоторые влиятельные консерваторы вольно или невольно отстаивали западничество и капитализм.
Так, в 60-е годы XIX века в России сложилась довольно-таки влиятельная группа конституционалистов, мечтавшая об установлении в России монархии по английскому образцу. И составляли ее вовсе не либералы-прогрессисты, но крепостники-ретрограды, крайне недовольные освобождением крестьян. Покровителем этой самой группы был могущественнейший шеф жандармов граф П. А. Шувалов. У нее даже был свой печатный рупор — газета "Весть". Кроме того, существовало Общество взаимного поземельного кредита, которое неявно ставило перед собой цель — организовать и финансировать партию русских тори.
Конечно, крепостники-англоманы не смогли бы возродить крепостное право. Они бы действительно пошли английским путем, который предполагал быструю пролетаризацию широких масс крестьянства (в самой Англии крестьян попросту согнали с земли). Русские мужики пошли бы по миру — на завод или в батраки. А так как Россия все же не Англия, то это ознаменовалось бы новой пугачевщиной, которая превзошла бы прежнюю во много раз. Понятно, что иностранные державы воспользовались бы данной смутой с большой выгодой для себя, и горе-англоманы имели бы шанс пожить при английских порядках, но только уже под охраной английских штыков.
Характерно, что против крепостников-олигархов активно выступили и некоторые российские либералы. Тогда это были деятели совершенно иного пошиба, чем нынешние симпатизанты НАТО и МВФ. К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, С. М. Соловьев (историк) считали, что реформы надо проводить очень медленно и осторожно, всячески поддерживая самодержавие, которое только и может выступать творческой силой на обозримую перспективу. Полемизируя с олигархией, Чичерин выступил с запиской "Об аристократии, в особенности русской". В ней он подверг резкой критике социальной эгоизм "крепостнической" верхушки. А ведь, казалось бы, как либерал он должен был сочувствовать идеям установления парламентской демократии по западному образцу. Большинство нынешних либералов согласились бы на такие образцы не задумываясь. Во многом благодаря позиции либералов Шувалов и его группа потерпели поражение — Россия осталась самодержавной.
А вот еще один пример — социальная политика Н. Х. Бунге, длительное время бывшего министром финансов при Александре III. Сам Бунге придерживался либеральных взглядов, но считал необходимым создать в России мощную систему социальной защиты. По его инициативе была отменена подушная подать, что существенно облегчило положение крестьян. Он же выступал горячим поборником создания и развития фабричного законодательства. Принятый при Бунге закон 3 июня 1887 г. устанавливал правила найма и увольнения рабочих, определял условия оплаты труда. По закону запрещалась натуральная форма расчетов и устанавливался контроль над штрафами. Кроме того, была введена фабричная инспекция для надзора за исполнением фабричных законов.
Бунге ратовал за то, чтобы рабочие становились соучастниками в прибыли частных хозяев. Он писал: "Доля участия в прибылях составляет один из лучших способов если не упразднения социального вопроса, то, по крайней мере, для устранения из него всякой жгучести".
И самыми сильными оппонентами Бунге выступали вовсе не западники, но "реакционеры", объединенные в группу М.Н.Каткова–К.П.Победоносцева. Они же, кстати, выступали и против консервативно-революционных проектов таких неославянофилов, как Н.П.Игнатьев и Р.А.Фадеев. Последние выдвинули проект создания земской монархии, в которой самодержавие дополнялось бы представительной системой (Земский Собор). Кстати, эта политическая программа великолепно дополняла социальную программу Н.Х.Бунге. Соединись они, и Россия наверняка избежала бы ужасов революции.
Но, увы, революцию во многом готовили сами же реакционеры. Так, один из участников группы Каткова–Победоносцева И.П.Вышнеградский, сменивший Бунге в 1885 году, свернул все его социальные программы.
Надо сказать, что позиция очень многих ранних либералов была весьма близка к традиционализму. Безусловно, ей был присущ ярко выраженный этатизм, который сочетался (как и у революционных консерваторов славянофильского типа) с требованиями сильного представительства и самоуправления.
Например, Кавелин видел Россию будущего "мужицким царством", "необозримым морем оседлого, свободного, трудящегося благоустроенного крестьянства, с сильной центральной властью, обставленной высшей интеллигенцией". Характерно, что под свободой личности Кавелин понимал, прежде всего, нравственное усовершенствование человека.
М.М.Ковалевский, один из идеологов Партии демократических реформ и Партии прогрессистов, ратовал за надклассовую монархию, которая активно вмешивается в социально-экономическую жизнь страны. Он был горячим сторонником сохранения общинного землевладения, причем главной функцией общины Ковалевский считал функцию воспитательную, способствующую укреплению народной солидарности. Кроме того, этот либеральный мыслитель настаивал на том, что "прогресс промышленности может совершаться лишь рядом с прогрессом земледелия". И это положение очень сильно сближало его с правыми консерваторами.
Еще один либерал, один из основателей партии октябристов ("Союз 17 Октября"), Д.Н.Шипов отрицал принципы народовластия, которое означает "переоценку значения личных и классовых интересов и тем неизбежно влечет людей на путь социальной и политической борьбы". Он считал необходимым сохранение самодержавия, но лишь при условии теснейшей нравственной связи между народом и властью. Как и славянофилы, историческим образцом такой связи Шипов считал Земские соборы Московской Руси, практику созыва которых он и хотел возродить — на новом уровне.
П.Б.Струве, стоявший у истоков создания кадетской партии, выступал за сильную национальную государственность, предлагая синтез активного "империализма" ("Великая Россия") и духовных основ русской жизни ("Святая Русь"). Нацию Струве понимал, прежде всего, как духовную индивидуальность, считая необходимым соединять национализм и религиозную философию.
Можно также привести пример еще одного выдающегося кадета — Д.И.Шаховского, одного из лидеров кадетов. Он выдвинул концепцию "русского соборного социализма", основанного на преобладании кооперативного хозяйства.
Любопытно, то в то же время многие консервативные круги выступали достаточно западнически и либерально. Порой многие из них доходили даже до своеобразного социал-дарвинизма. Один из ярчайших примеров — М.О.Меньшиков, ведущий публицист известной газеты "Новое время" и идеолог Всероссийского национального союза (ВНС). Среди нынешних националистов его принято идеализировать, однако некоторые высказывания "мэтра" совершенно противоречат духу национальной солидарности. Так, он утверждал, что пролетариям не надо оказывать никакой поддержки "в виде общественной и государственной благотворительности". Согласно ему, пролетарии-профессионалы — "обыкновенно вырожденцы" и "мешать им вырождаться — грех перед природой".
Можно, впрочем, вспомнить и ожесточенную борьбу консервативного Союза объединенного дворянства против крестьянской общины, которая была одним из важнейших институтов национальной самобытности. Именно община худо-бедно, но удерживала крестьян от пролетаризации, а, следовательно, и от революционности. Но во время проведения хуторской реформы около половины вышедших из общины крестьян разорились, пополнив ряды сельского и городского пролетариата. Эти разорившиеся и стали одной из самых активных сил революции. Ответственность за это лежит не только на столыпинских реформаторах, но и на многих общественных деятелях правоконсервативного толка.
В 1915 году в Думе был создан оппозиционный Прогрессивный блок, объединивший большинство депутатов. В него вошла и часть правых думцев, составивших фракцию "прогрессивных националистов" (В.В.Шульгин и др.). Именно позиция этих "прогрессивных" деятелей привела к тому, что нападки на правящий строй приобрели характер общенациональной и общеполитической кампании. Между тем, даже Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства была вынуждена признать, что все утверждения о "распутинской клике" и ее влиянии на Государя не имели ничего общего с действительностью. Но революция уже взяла свой кровавый разбег.
Конечно, все это не отменяет того факта, что большая часть консерваторов придерживалась однозначно государственнической позиции. Но факт есть факт — как был свой националистический сектор в либерализме, так и внутри национализма существовало либерального крыло. И без него февральская революция вряд ли была бы возможной.
К сожалению, консервативно-либеральный сектор, по мере развития событий, все больше и больше сужался. Уже такие деятели, как П.Н.Милюков или А.И.Гучков, во многом порывали с традициями раннего либерализма. (Хотя и им был присущ в определенной мере национал-империализм.). Позиция думских либералов нанесла огромный удар по государственности. А уж либерализм 80-90-х годов прошлого века и начала нынешнего достигал (и достигает) едва ли не апогея беспочвенности.
Справедливости ради надо отметить, что и в новейшее время предпринимались неоднократные попытки создать версию национально и государственно ориентированного либерализма.
Прежде всего, речь идет о политической программе упомянутого уже Александра Исаевича Солженицына, изложенной им в некогда нашумевшем труде "Как нам обустроить Россию". Здесь была сформулирована идея самобытной и национальной земской демократии. И многим она показалась весьма привлекательной. Показательно, что еще в перестроечный период возникла Республиканская народная партия России (РНПР, лидер — Н.Н.Лысенко), которая позиционировала себя как партия идей Солженицына. Вплоть до середины 1990-х годов РНПР (переименованная в Национал-республиканскую партию России) была одной из крупнейших национал-патриотических организаций. Однако она так и не сумела закрепить своего успеха и пошла по проторенной патриотами дорожке — раскол и забвение.
Можно вспомнить и о таких политиках, как М.Г.Астафьев, который являлся одно время лидером возрожденной кадетской партии, или В.В.Аксючич, попытавшийся основать в России христианскую демократию. Эти люди представляли как будто довольно-таки перспективные направления, но и они канули в лету.
Вначале этого века снова наметились некоторые "национал-государственные" шевеления в либеральном лагере. Наиболее заметным был проект Анатолия Чубайса — так наз. "Либеральный империализм". О нем много говорилось в разных политических кругах и в СМИ, но в настоящее время СПС ни к какому империализму не пришел, а продолжает находиться в авангарде прозападных сил.
Достаточно любопытную программу представил в 2003 году Институт национальной модели экономики, которым руководит либеральный мыслитель В.А.Найшуль. В ней содержатся такие положения: "Наш выбор: быть Третьим Римом или отстающим цехом всемирной фабрики. Чтобы быть Третьим Римом, надо обратить все национальные пороки в национальные добродетели. Чтобы быть на задворках, достаточно смириться с одним. Чтобы быть Третьим Римом, надо ответить на все вызовы окружающего мира. Чтобы пасть, достаточно уклониться от одного. Быть Третьим Римом — означает наследовать и духовность, и цивилизацию первых двух. Быть Третьим Римом — значит являться центром современной цивилизации… Мы ныне — рассеянный народ, не имеющий прочных государственных и общественных институтов. Наши институты должны стать совершенными, как римское право, эффективными, как американский бизнес, и прославиться, как суворовская армия". Однако данная инициатива так и не получила серьезного резонанса.
Нишу национального либерализма сегодня занимает ЛДПР, которая использует определенные положения это идеологии. Хотя, конечно, говорить о равнении на какую-то одну идеологию здесь не приходится. ЛДПР "эклектична" в идеологическом плане, что позволяет ей быть популярной в самых разных слоях общества.
Кстати, примерно также нишу национально-государственного социализма занимает КПРФ. И здесь опять-таки видна некоторая эклектичность, ведь идеология коммунистов вбирает в себя и ортодоксальный коммунизм, и левый национализм, и социал-демократию.
Между тем, стране необходимы самобытные, традиционалистски ориентированные либералы и социалисты. (О последних автор этих строк писал в статье "Левые перспективы русского традиционализма"). И либерализм нужен не меньше социализма. Конечно, Россия никогда не выберет его магистральным путем своего национального развития. Слишком сильна у нас традиция этатизма, которая сочетается с мощнейшей традицией общинности. Путь России — путь творческого, национального консерватизма, опирающегося на просвещенную "автократию" и мощную систему социальной защиты. Но либерализм нужен для того, чтобы не дать этой модели развития замкнуться на самой себе. Он необходим как одно из средств против бюрократизации консерватизма. Взгляд этатиста часто "замыливается", и он иногда перестает думать о чем-то ином, кроме государственного прагматизма. Вот тогда и оказывается полезен либерализм с его чаянием вольности. И сегодня России срочно требуется настоящий, патриотически и государственно мыслящий Либерал. Именно так — с большой буквы.
