Распад СССР стал толчком для начала религиозного возрождения среди населения России. Этот процесс происходил среди этнических мусульман Урало-Поволжского региона, в первую очередь, татар и башкир. Открытость внешних границ, возможность свободного выезда граждан и въезд иностранцев в страну, отсутствия должного контроля со стороны государственных органов в 1990-е годы за деятельностью религиозных организаций позволил ряду иностранных государств Ближнего Востока осуществить свою духовную экспансию в среду мусульманского населения. Осуществлялось это путем приезда заграничных миссионеров, переводов и распространения религиозной литературы иностранных богословов, обучения в зарубежных странах молодежи, пожелавшей затем работать имамами в мечетях, и открытия учебных заведений на территории России иностранными организациями, в которых велась открытая или скрытая пропаганда учения нетрадиционного для России направления ислама. Из стран Ближнего Востока, которые проявляли повышенный интерес к российским мусульманам, можно назвать арабские монархии Аравийского полуострова, в первую очередь, Саудовская Аравия, Иран, Пакистан и Турция. Масштаб религиозного влияния каждой из этих стран на российских мусульман был разный, что было обусловлено как интенсивностью духовной экспансии, финансовым ее обеспечением, близостью религиозно-правовых школ ислама, доминирующих среди мусульман, этнокультурной общностью, политической ориентацией руководства национальных республик в условиях региональной вольницы 1990-х годов на зарубежных партнеров, а также степенью контроля со стороны правоохранительных органов за процессами внутри мусульманской уммы. В данном докладе мы остановимся на религиозном влиянии именно Турции на мусульман Урало-Поволжья в постсоветский период, на примере которого можно проиллюстрировать многоплановость духовной экспансии Анкары на исповедующих ислам жителей этого региона.
Специфической особенностью влияния Турции на мусульман России заключается в том, что оно осуществляется как через официальные государственные религиозные учреждения, так и через многочисленные исламские джамааты, действующие в Турции и на территории Турецкой республики Северного Кипра, стремящиеся расширить численность своих последователей за счет мусульман Урало-Поволжья. Говоря об отношениях с государственными религиозными учреждениями, важно отметить, что в Турции имамы являются государственными служащими, а Управление по делам религий (Диянат), являющегося аналогом Духовных управлений мусульман в России, имеет статус министерства в турецком правительстве. Все муфтии в Турции получают зарплату из государственного бюджета. Поэтому контакты по линии Дияната с российскими мусульманами следует интерпретировать как официальные связи государственных органов Турции с российскими мусульманскими организациями. Например, между Диянатом и ДУМ Татарстана заключено официальное соглашение, согласно которому ежегодно на территорию Татарстана пребывают свыше 30 хафизов (профессиональных чтецов Корана), которые разъезжают по мечетям Татарстана и соседних регионов на период месяца Рамазан по мусульманскому календарю, где обучают татар чтению Священной книги мусульман [1]. До сегодняшнего дня совершенно непонятно подлинная цель подобных приездов целой группы этих специалистов: на наш взгляд, эти турецкие хафизы, под прикрытием чтения Корана по мечетям Татарстана, попутно могут собирать информацию о прихожанах, настроениях в мечетях, вести пропагандистскую работу. Нам неизвестен ни один случай, чтобы точно такие же чтецы Корана из Татарстана приезжали в Турцию и свободно пускались в мечети, например, в курдских районах Турции тоже как бы для чтения Священной книги мусульман, но заодно, чтобы могли собирать информацию среди прихожан. Однонаправленное сотрудничество со стороны Турции при сотрудничестве с мусульманскими религиозными организациями России дает повод считать, что цели у приездов турецких проповедников не сугубо благородные (обучить Корану), а конкретно утилитарные, в частности, вести вербовочную или пропагандистскую деятельность. Например, в Свердловской области в июле 2015 года столкнулись с ситуацией, когда такие же приехавшие четверо турецких хафиза во главе с Мустафой Гундусом по линии Дияната, которое имело соглашение с Духовным управлением мусульман Азиатской части России (ДУМАЧР), вели агитацию среди прихожан уральских мечетей с целью в вербовки в ряды «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ). В итоге турецких хафизов депортировали, правда, по формальным основаниям – по причине неправильно оформленных виз (у турецких проповедников были визы на коммерческую деятельность, а не на религиозную, чем они и занимались). Но в прессе давалось понять, что реальная причина высылки турецких проповедников – их вербовочная деятельность [2].
Однако наряду с деятельностью по линии официальных контактов российских мусульманских организацией с турецким Диянатом более пристальнее стоит посмотреть на функционирование исламских джамаатов турецкого происхождения, которые сумели распространить и укрепить свое влияние среди мусульман Урало-Поволжья. Добавим, что ряд этих джамаатов у себя дома в Турции, например, могут находиться в конфронтационном состоянии с правительственными учреждениями, однако несмотря на это, официальная Анкара поддерживает их внешнюю экспансию. Например, такая ситуация есть с джамаатом «Нурджулар» и джамаатом Фетхуллаха Гюлена, которые находятся в оппозиции к нынешнему президенту Турции Реджепу Эрдогану, однако, как отмечают специалисты, «деятельность секты за пределами Турецкой Республики признана правительством страны полезной с точки зрения реализации стратегических задач Турции и доктрины пантюркизма». Более того, «с приходом к власти правительства Реджепа Эрдогана позиции «Нурджулар» в тюркоязычных регионах значительно усилились» [3].
Поэтому следует подробнее остановиться на всех тех исламских джамаатах, которые проникли с территории Турции в Урало-Поволжье и распространили свое влияние на местных мусульман.
«Нурджулар»
Первыми – еще в начале 1990-х на территории Татарстана появились представители джамаата «Нурджулар». Это сообщество названо по имени его основателя – радикального проповедника Саида Нурси (1877-1960), оставившего после себя большое письменное наследие и много учеников. После смерти Саида Нурси его джамаат разделился на 7 ветвей. На территорию Татарстана первыми проникли представители одного из таких направлений – ветвь Мустафы Сунгура (1929-2012), ученика Саида Нурси.
Первый турецкий эмиссар «Нурджулар» ветви Мустафы Сунгура по имени Байтулла Ямак приехал в Казань в 1992 году. На волне религиозного ренессанса среди татар любой иностранец из мусульманской страны казался светочем ислама. Тем более, что Байтулла Ямак действительно разбирался в религиозных вопросах. У себя дома на частной квартире – жил он на Фурманова, д.11 – он собирал до сорока человек и вел среди них агитацию. Он привозил очень много литературы, и народ тянулся к нему [4].
Второй турецкий эмиссар «Нурджулар» тоже из ветви Мустафы Сунгура Аджар Тахсин приехал вместе с Байтуллой Ямаком в Татарстан, но поехал создавать ячейку в Набережные Челны. И, надо сказать, преуспел гораздо больше Ямака, потому что нашел человека, который знал турецкий язык и стал переводить книги Саида Нурси на русский и татарский язык. Им оказался студент медресе «Йолдыз» Марат Тамимдаров, который и стал переводчиком большинства книг Саида Нурси в России. Книги распространялись бесплатно, и в условиях дефицита религиозной литературы эти издания пользовались огромным спросом.
В 1999 году турецкими эмиссарами заинтересовались власти: Байтуллу Ямака депортировали, но на его место в Казань из Набережных Челнов переехал Аджар Тахсин, оставив курировать ячейкой в Челнах своего ученика из татар Марата Тамимдарова (отметим, что его брат Шамиль Тамимдаров попал под влияния ваххабитов, стал членом ваххабитской банды и в 2005 году был осужден по делу «исламского джамаата» в Набережных Челнах).
В это же время в Татарстан приезжает эмиссар «Нурджулар» другой ветви «Ени Азия» («Новая Азия») по имени Чакыш Ферук. Он основывает ячейку в Казани на ул. Горсоветская на частной квартире, а затем создает такую же ячейку в Набережных Челнах. Он, кстати, старался вовлекать в свои ячейки не только татар, но и мигрантов.
Адепты «Нурджулар» старались создавать не только сеть мужских ячеек, но и женские во главе которых стояли очень активные наставницы. Судебный процесс в отношении жительницы г. Набережные Челны Накии Шарифуллиной начался с 2005 года. Ей поставили в вину, что она создала в Закамском регионе Татарстане сеть ячеек. Женщины охотно тянулись на эти собрания в Нижнекамске, Лениногорске, Набережных Челнах, поселке Джалиль, и таким образом удалось достаточно сильно укрепить позиции «Нурджулар» в этой части Татарстана.
Такую же схему – через женщин-наставниц – осуществили на Южном Урале. В 2009-2011 гг. две жительницы Челябинска Фарида Ульмаскулова и Венера Юлдашева вместе с их единомышленницей из Набережных Челнов (Татарстан) Гульназ Валеевой основали две школы в Челябинске и медресе в деревне Азналино Курганской области. Туда они вовлекали девочек-подростков 11-17 лет, где обучали их по книгам турецкого радикального богослова Саида Нурси. В ходе обыска были изъяты 525 книг и брошюр и 218 магнитных носителей информации, содержащих материалы об учении «Нурджулар». Здесь важно отметить, что методика вербовки у «Нурджулар» схожа с «Хизб-ут-Тахрир»: на частных квартирах или коттеджах приглашают разного возраста людей, на которых знакомят с книгами Саида Нурси [5].
Тем временем власти начинают все внимательнее присматриваться к деятельности «Нурджулар». Люди собираются на частных квартирах, почитывают книги Саида Нурси, у них появляться фанатизм: с горящими глазами эти люди рассказывают только о Саиде Нурси, и даже Коран воспринимали исключительно через толкования Нурси. В распространяемых последователями книгах Саида Нурси, сама главная из которых «Рисале-и-Нур» («Трактаты Света»), которая понимается адептами «Нурджулар» как сборник комментариев к Корану, как отмечает религиовед Вероника Цибенко (Иванова), «последовательно проводится ряд идей, ведущих к трансформации личности: отрешение от окружающего мира, вверение себя общине и служение ее интересам вплоть до растворения личности, полной потери индивидуальности и критического мышления, готовность принять тюремное заключение или мученическую смерть». «При этом в тексте трактатов заложены идеи необходимости и неотвратимости изменения общественного устройства через борьбу с атеизмом и безбожием, олицетворяемыми светским властями (Турции и России-СССР)» [6].
Если первого турецкого эмиссара «Нурджулар» Байтуллу Ямака депортировали в 1999 году из Татарстана, то такую же практику перенимают в других регионах. Правоохранительным органам в конце 1990-х - первой половине 2000-х годов было порой сложно доказать за «Нурджулар» экстремистский характер их деятельности и учения (тогда еще не были проведены экспертизы трудов Саида Нурси, да и организация еще не была признана экстремистской), поэтому силовики предпочитали депортировать иностранных миссионеров под формальными предлогами (нарушение миграционного законодательства, просроченные визы и т.д.), полагая, что таким образом удастся оградить мусульман региона от влияния турецких эмиссаров. Вот как описывает один такой случай в Екатеринбурге специалисты: «В 2004 году ФСБ депортировала двух турок, работавших преподавателями турецкого языка в Уральском государственном университете. Их подозревали в связях с 'Нурджулар', но не сумели этого доказать, а потому под благовидным предлогом выдворили из страны. Позднее, побывавшие в Турции преподаватели Уральского государственного университета встретили там своих бывших коллег и убедились, что те действительно были сторонниками 'Нурджулар'» [7].
Первое в России уголовное дело по факту распространения книг Саида Нурси по ст.282 Уголовного кодекса РФ (возбуждение ненависти или вражды) было возбуждено в апреле 2001 года в Екатеринбурге. Тогда обвиняли двух гражданин Азербайджана и Узбекистана, которые, по мнению правоохранительных органов, являлись эмиссарами «Нурджулар» в регионе. Они распространяли литературу и проводили занятия в мечетях Екатеринбурга и Перми, однако дело было в итоге закрыто за недоказанностью [8], поскольку изъятая литература и проведенная экспертиза не позволили считать ее экстремистской.
Первое уголовное дело на членов ячейки «Нурджулар» в Татарстане завели в 2005 году.
В 2006 году - второе дело по статье 239 УК РФ за создание организации, которая оказывает вред психическому здоровью. Обыски проходят не только в Татарстане, но и в Москве, Махачкале. Питере, Красноярске.
21 марта 2007 года Коптский райсуд г. Москвы признает экстремистскими сразу 14 нурсистских книг, а 20 апреля 2008 года экстремистской признали саму организацию «Нурджулар», запрещая ее деятельность на территории России. Именно тогда в 2008 году Чакыш Ферук был депортирован из России. Однако теперь джамаат «Нурджулар» действовал уже не через турецких эмиссаров (они подготовили себе смену), а через местных адептов.
В 2013 году было заведено третье уголовное дело в Татарстане (конкретно, в г. Набережные Челны) по делу «Нурджулар».
По мнению исследователей, «Нурджулар» в России имеет целенаправленный и четко структурированный характер. «За каждым регионом страны закрепляется тот или иной фонд или фирма, которые являются ответственными за распространение в нем идеологии секты. Вся территория России фактически поделена между структурными подразделениями на секторы. Фирма «Серхат», например, курирует Башкортостан, Татарстан, Астраханскую, Свердловскую, Оренбургскую и Челябинскую области. Фонд «Эфляк» и «Торос» - Северный Кавказ. Их деятельность контролируется руководящими функционерами «Нурджулар», которые регулярно совершают инспекционные поездки по российским регионам» [9], - описывают исламоведы Денис Вояковский и Айслу Юнусова механизм функционирования этого джамаата в России. Роль турецкого бизнеса в работе «Нурджулар» отмечал и татарский богослов Валиулла Якупов: «В России для этого движения характерна и скрытая форма деятельности. Покупая объекты недвижимости и превращая их по сути в явочные квартиры, где в условиях общежития собирается негласно молодежь, оно ведет неофициальное религиозное воспитание и обучение. В качестве религиозной организации эта секта никогда не регистрируется, поэтому трудно отследить эту составляющую ее деятельности» [10].
Гюленисты
Помимо двух ветвей джамаата «Нурджулар», которые были выше обозначены (ветвь Мустафы Сунгура и «Ени Азия»), наибольшего влияние достигла ветвь «Фетхуллахчулар», названная по имени ее основателя турецкого проповедника Фетхуллаха Гюлена (род. в 1941 г.). В России их называют гюленистами, и эта ветвь оформилась в отдельный джамаат, который один из самых влиятельных среди «Нурджулар». Другое название гюленистов, каким они себя называют, - организация «Хизмет».
Отметим только, что для российской правоохранительной системы нет разницы между гюленистами и «Нурджулар»: они все трактуются как «Нурджулар». Поэтому некоторые книги Гюлена признаны экстремистскими как нурсистские.
Среди исламоведов также остается открытым вопрос о том, относить ли гюленистов к «Нурджулар» или же все-таки считать их отпочковавшимся движением, которое истоки имело в «Нурджулар», но за счет нового лидера развилось в самостоятельный орден. Мы склоняемся больше к тому, чтобы гюленистов (или «Фетхуллахчулар») считать все-таки развившимся в самостоятельный джамаат исламским движением, духовно связанным с «Нурджулар», но благодаря своему нынешнему лидеру оформившимся в отдельное направление.
На первый взгляд, учение Гюлена имеет признаки светского учения. Гюленисты не требуют носить бород, не требуют от женщин обязательно носить хиджабов и даже допускают такие формы творческой самодеятельности у своих адептов, как например, танцы, не принятые у других мусульман. Но самое главное – гюленисты упор делают на создание разветвлённой сети лицеев, которые по своей форме являются светскими.
После распада СССР гюленисты стали на постсоветском пространстве создавать сеть турецких лицеев. Пришли они в том числе и в Россию: школы появились в Астрахани, Туве, Москве, Санкт-Петербурге, Карачаево-Черкессии, Чувашии, Бурятии, Башкортостане и в Татарстане, где их было больше всего. Первый эмиссар гюленистов Камиль Демиркая приехал в Казань в 1991 году, который возглавлял «Общество Эртугрул Гази» (организация названа в честь тюркского правителя Эртугрула (1198−1281), отца основателя Османской империи). Себя он старался позиционировать как потомок татарских эмигрантов, который решил вернуться на историческую родину в Татарстан. Это располагало к нему татарстанских чиновников. Он основал первый татаро-турецкий лицей, открытый в Казани в 1992 году (лицей № 2 на улице Шамиля Усманова). В 1997 году он же основал в Татарстане ЗАО «Просветительско-образовательное общество «Эртугрул Гази» (Казань, улица Октябрьская, 23а) в здании детского сада.
Вскоре в Казань приезжает другой эмиссар гюленизма Омер Экинджи, который становится президентом всех восьми татаро-турецких лицеев, появившихся в Татарстане: три — в Казани, два — в Набережных Челнах, один — в Бугульме, один — в Альметьевске, один — в Нижнекамске.
Специфической особенностью этих лицеев, за исключением лицея № 149 в Казани, были интернатская форма их функционирования и гендерный характер (в школе учились только мальчики или только девочки). Впрочем, на первых порах руководство лицеев ссылалось на дореволюционный российский опыт обучения детей в разнополых школах. Добавим также, что основной контингент преподавателей составляли мужчины (в лицее для девочек в Набережных Челнах преподавали, соответственно, женщины).
В середине 1990-х годов турецкие фонды основали такие же лицеи в Екатеринбурге и Челябинске, однако в 2001 году они были закрыты [11], так и не сумев в отличие от Татарстана укрепить свои позиции и получить достаточно большую массу своих выпускников лицеев.
В Башкортостане было открыто 4 турецких лицея (в городах Уфа, Стерлитамак, Нефтекамск, Сибай), однако к середине 2000-х годов их деятельность была свернута. Только в Татарстане 8 турецких лицеев продолжают функционировать до сих пор.
В 2001 году Рособрнадзор обратил внимание на деятельность турецких лицеев в России, чья география к тому времени охватывала уже не только Татарстан, но и Башкирию, Чувашию, Бурятию, Туву, Карачаево-Черкесию, Астрахань, Москву и Санкт-Петербург. К 2003 году такие лицеи были там ликвидированы, а турецкие учителя покинули эти регионы. В Татарстане же турецкие лицеи сохранились, поскольку за них заступились местные власти. Они охотно покровительствовали им, лицеи укрепляли турецкое влияние в республике. Поняв, к чему придираются надзорные органы (многие турецкие учителя не имели дипломов), гюленисты начали постепенно менять педагогов-турок на татар, которые разделяли идеологию гюленизма.
Помимо лицеев, джамаат Гюлена создавал на территории России турецкие культурные или научные центры, причем открывал их при каком-нибудь вузе или библиотеке, где пытался очень тонко вести свою агитационно-пропагандистскую деятельность «под прикрытием». В 2008 году два таких центра были разоблачены и закрыты в Нижнем Новгороде и Ростове-на-Дону. Однако один продолжал работать с 2013 года в Москве при Государственной библиотеке иностранной литературы, пока не был закрыт после начала российско-турецкой «холодной войны» в 2015 году (причиной противостояния между Москвой и Анкарой стал обстрел 24 ноября 2015 года турецкими военными российского военного самолета Су-24, совершавшего боевое задание в небе над Сирией против террористов из ИГИЛ).
Наряду с лицеями и культурными центрами, больше ориентированными на подростков или молодежь, гюленисты старались распространить свое влияние и на интеллигенцию. Особенно они уделяют внимание СМИ, где их позиция особенно сильна. Как сообщают исследователи, «движение имеет 14 журналов, издающихся на турецком и английском языках, ежедневную газету «Заман», телеканал «Саманюлы» и две радиостанции» [12]. В Татарстане в 1993-2003 гг. выходила на татарском языке газета «Заман», а с 2001 году в Казани было открыто представительство гюленистского журнала «DA» («Diyalog Avrasya») во главе с Расимом Хуснутдиновым. Журнал «DA» стал издаваться на русском языке, при этом активно «окучивал» татарских журналистов, ученых, чиновников и депутатов Госсовета Татарстана, которые с похвалой отзывались как о журнале, так и о духовном лидере Фетхуллахе Гюлене. Главный редактор газеты «Звезда Поволжья» Рашит Ахметов, журналист газеты «Ватаным Татарстан» Рашит Мингазов, депутат Госсовета Республики Татарстан Разиль Валеев, этнолог Дамир Исхаков, директор Института истории Академии наук РТ Рафаэль Хакимов (последний даже лично съездил в США и встретился с Фетхуллахом Гюленом), заместитель начальника Управления исполкома Казани Марат Лотфуллин и др. стали активно защищать турецкие лицеи в Татарстане, когда ими все-таки занялись правоохранительные органы. Это специфика работы гюленистов — расположить к себе интеллигенцию и чиновников, чтобы затем использовать для лоббирования своих интересов.
В 2006 году был создан также культурно-просветительский фонд «Призма», который объединил часть преподавателей Российского исламского университета в Казани, находившихся под влиянием идеологии гюленизма.
В 2007 году, несмотря на покровительство лицеям со стороны Казанского кремля, в Татарстане началась проверка Генпрокуратуры РФ, ФМС и Министерства труда, занятости и социальной защиты РФ. Формально претензии проверяющих органов касались вопроса отсутствия дипломов об образовании (у некоторых турков вообще не было никаких документов об образовании), незаконности пребывания некоторых из них на территории России с просроченной регистрацией или вообще без нее. Наконец, со стороны Минтруда РФ была справедливая претензия: зачем нужны учителя-турки, если в республике масса безработных учителей? Выдворили официально 44 турка, остальные предпочли сами покинуть территорию России, не дожидаясь депортации (всего уехало 70 турецких учителей). Основная причина депортации турок — пропаганда гюленизма, хотя в тот период времени «Нурджулар» еще не были признаны экстремистской организацией (это произошло в 2008 году).
Специфической особенностью турецких лицеев было то, что пропаганда там никогда не велась открыто. Более того, в лицеи принимались не только татарские дети, но и русские. По отзывам родителей, там давалось «очень хорошее образование», детей учили четырем языкам (русскому, татарскому, английскому и турецкому), причем некоторые предметы преподавались на английском.
Внутри коллектива лицея существовала своя иерархия, внешне похожая на административный функционал любой школы, но имеющая свои особенности: 1) директор (причем это не только тот, кто официально занимает эту административную должность, но и тот, кто является адептом джамаата); 2) завучи (ответственные за учебные дисциплины); 3) учителя; 4) наставники. Последние играли важную роль, поскольку они вели пропаганду с детьми: «Как правило, это студенты, аспиранты, работающие в лицеях-интернатах воспитателями и помощниками воспитателей. Тщательно подбираются из среды «проверенных и надежных» адептов секты. Функционал – выполнение роли «старших братьев» для школьников в целях воспитания и транслирования установок и ценностей секты» [13], - отмечают исследователи.
Религиозной агитации в открытой форме не существовало. Гюленисты работали тоньше: в этих лицеях с 7 класса из порядка 30 учащихся в группе отбирали 5−6 учеников, которых приглашали на частные квартиры наставники, где их приобщали к совершению намазов, знакомили с учением их духовного лидера Фетхуллаха Гюлена, а конспиративность этого религиозного погружения обеспечивалась тем, что от учащихся настоятельно требовали не рассказывать об этом родителям.
Школьники не видели в этом ничего плохого, соответственно, старались, по просьбе учителей, держать все в тайне. При этом и учителя, и школьники внешне вели себя как светские люди. Получалось так, что 70% учащихся лицеев не были в курсе, что остальные 30% ходят на частные квартиры для приобщения к гюленизму. Не все школьники подвергались гюленистской обработке: многие, окончив лицей, так и не попали под влияние джамаата, и даже были не в курсе того, что подобное может происходить в лицее.
Эти 70% служили прикрытием для адептов-гюленистов, которые ориентировались на остальные 30%. Всех учащихся лицеев гюленисты делили на 5 уровней: 1-й уровень — это обычные дети из обычных семей, ничем не примечательные, далекие от религии; 2-й уровень — это дети, которые на уровне семейных традиций знакомы с исламом от бабушек и дедушек; 3-й уровень — дети, умеющие соблюдать ритуальную практику ислама; 4-й уровень — это дети, которых знакомили с учением Фетхуллаха Гюлена для интеграции в джамаат; 5-й уровень — это лояльные и преданные гюленовскому движению ученики.
Задача преподавателей состояла в том, чтобы лучшие по успеваемости и самые способные дети к концу 11 класса достигли 5-го уровня и стали преданными членами джамаата. Последние, благодаря своим способностям, поступали в вузы, а затем их проталкивали на государственные должности, помогали в бизнесе. Можно проследить за выпускниками турецких лицеев, какие они занимают должности сегодня. Естественно, взаимовыручка и взаимоподдержка являются важными качествами гюленистов: «своих не бросаем, своим помогаем, своих продвигаем» — по такому принципу работает движение Гюлена, благодаря этому его духовная империя только растет и увеличивает влияние. Как отмечают эксперты, «общая цель нурсистов (здесь не важно является это классическим джамаатом «Нуржулар» или в форме гюленовского движения. – прим.) едина – добиться реального влияния и прийти к власти в тюркоязычных и мусульманских странах. Для этого практикуются вовлечение в ряды «Нурджулар» новых сторонников, их воспитание в учебных заведениях, внедрение в государственные, военные, правоохранительные структуры» [14].
Исследователи отмечают, что отличительной чертой гюленистов является упор на развитие образовательной системы. «Придя на постсоветское пространство, движение Гюлена открыло свои учебные заведения и занялось долгосрочными инвестициями в перспективную молодежь, стремясь формировать взгляды будущей элиты. В планы «Фетхуллахчилар» в России и странах СНГ входила подготовка людей, которые в будущем должны занять ключевые посты в экономике, науке и госаппарате» [15], - отмечает научный сотрудник Российского института стратегических исследований Василий Иванов. Именно по этой причине были открыты в Центральной Азии, Крыму, Поволжье, на Урале и Кавказе турецкие лицеи.
Таким образом, изгнание турецких преподавателей в Татарстане не решило саму проблему. Если в Башкортостане, Екатеринбурге и Челябинске турецкие лицеи перестали функционировать, то в Татарстане они сумели сохраниться. А это значит, что гюленизм все так же популярен среди определенной yчасти татар. Во многом здесь сыграло то, что лицеи имеют поддержку в органах власти (например, заместителем министра образования и науки Татарстана является Ильдар Мухаметов, в прошлом директор одного из татаро-турецких лицеев в Казани), а также наличием турецкого лобби в правящих кругах Татарстана, которое сумело отстоять турецкие учебные заведения. Оставшиеся преподаватели-татары продолжают работать вместо турок в лицеях, а сама проблема гюленизма сохранилась, приняв более законспирированный характер.
«Сулейманджилар»
Еще один проникший на территорию Поволжья - джамаат «Сулейманджилар». Этот джамаат назван по имени покойного турецкого шейха Сулеймана Хильми Тунахана (1888-1959). Течение - очень мистическое, поскольку адепты духовную связь поддерживают с умершим человеком. Обычно для суфийских общин свойственно, что есть живой шейх и его ученики. Умирая, шейх передает кому-то духовное лидерство. А в случае с «Сулейманджилар» шейх Сулейман скончался в 1959 году, он не передал никому власть, и последователи шейха приходят на его могилу и мысленно общаются с ним. Этот джамаат сумел в Татарстане открыть два пансионата-интерната – один для мальчиков и один для девочек.
В 1998 году открывают в Казани пансионат «Ак умут» для мальчиков (ул.Краснокошайская, 156) и в 2001 году пансионат «Зангар» для девочек при мечети «Зангар» (ул.Фатыха Карима, 19). В 2003 году в Набережных Челнах был открыт этим джамаатом пансионат «Хилал» (ул. Проспект Мира, 52/16), однако уже в 2007 году его закрыли. Куратором пансионатов был эмиссар «Сулейманджилар» по имени Озтюрк Музаффер. Власти, правда, вскоре турок убирают из пансионатов, но вместо них работать преподавателями начинают татары, ставшие членами этого джамаата. На эти пансионаты власти обращают самое пристальное внимание. В отличие от лицеев гюленистов пансионаты «Сулейманджилар» были более закрыты – как от проверяющих, и от родителей. У детей даже отбирали сотовые телефоны, чтобы они не общались с родителями. Кроме того, в пансионате для девочек нарушались санитарно-гигиенические условия проживания [16]. В 2014 году оба казанских пансионата закрыли.
В 2000 году адепты «Сулейманджилар» открыли в Нижнем Новгороде свой пансион «Волга» в Автозаводском районе города, причем соучредителем школы выступило Духовное управление мусульман Нижегородской области. Это была такая же интернатского типа школа для мальчиков. Причем вначале набирали в нее подростков из малоимущих, многодетных татарских семей, в основном с юго-востока Нижегородской области (Сергачского, Сеченовского, Краснооктябрьского, Пильнинского районов). В 2004 году ДУМ НО вывели из состава учредителей. Постепенно менялся этнический состав учащихся: на смену татарским детям стали принимать таджикских и узбекских подростков. В 2014 году пансион «Волга» (полное юридическое название - Автономная некоммерческая организация "Благотворительный культурно-образовательный пансион "Волга") перестал существовать [17].
«Исмаил ага»
С конца 2000-х годов в Татарстане появились адепты фундаменталистского джамаата «Исмаил ага», названного по имени стамбульской мечети «Исмаил ага», расположенной в квартале Чаршамба района Фарук. Это ультраконсервативное сообщество. Вот как описывает его турколог Ильшат Саетов: «Из-за специфического внешнего вида мюридов этот тарикат (духовный орден. – прим.) часто становится объектом внимания СМИ, особенно так называемых светских СМИ, которые считают исламизацию тревожным знаком. Условием вступления в тарикат является ношение бороды, чалмы и длинных одежд наподобие халата, женщины же носят черную чадру, закрывающую подбородок» [18]. Когда попадаешь в этот квартал, то создается ощущение, что ты попадаешь в Османскую империю 18 века. Возглавляет джамаат «Исмаил ага» 87-летний Махмут аль-Уфи (род. в 1929 году). Человек он уже весьма преклонного возраста, и, как пишет турколог Ильшат Саетов, «главной проблемой джамаата в течение ближайших лет будет вопрос смены лидера – Махмут-эфенди уже стар и немощен <…> человека уровня самого шейха в данный момент не наблюдается, что грозит джамаату взаимными распрями» [19]. На наш взгляд, джамаат «Исмаил ага» возглавит его ученик Ахмед Джубелли, человек достаточно радикальных взглядов. Этот джамаат известен тем, что его членом является нынешний муфтий Татарстана Камиль Самигуллин, который старается свою мечеть «Тынычлык» превратить в свое рода центр для последователей «Исмаил ага» в Татарстане. Известно, что джамаат не поддержал военную операцию России в Сирии против ИГИЛ, встав на сторону противников нашей страны. Самигуллин оказался в щекотливом положении: его джамаат всячески проклинает Россию, а он вынужден воздерживаться об этом, предпочитая просто осуждать деятельность ИГИЛ без солидарности с Россией.
«Эренкёй»
Еще одно движение – последователи суфийского джамаата «Эренкёй» (духовный лидер – шейх Осман Нури Топбаш (род. в 1942 г.). Его книги, издаваемые на русском языке издательской группой «Сад» в Москве, можно обнаружить в свободной продаже во многих мусульманских книжных магазинах, правда, некоторые из них были признаны экстремистскими: «Тассавуф», «Пророк Мухаммад Мустафа, да благословит его Аллах и приветствует», «Ислам. Вера. Поклонение», «На пике цивилизаций. От эпохи Посланника до наших дней». Джамаатом выпускается журнал «Золотой родник» на русском языке. В Татарстане его поддерживает мухтасиб г. Казани, имам мечети «Марджани» Мансур Залялетдинов (в 2013 году он получил предостережение от прокуратуры Татарстана за то, что в книжном магазине при его мечети продаются книги Османа Нури Топбаша, признанные экстремистскими). В Башкортостане тоже у джамаата есть сторонники, которые в конце 2000-х годов организовали «Коран-центр» в Уфе (правда, он вскоре был закрыт), где проводились регулярные сохбеты (беседы на религиозно-мистические темы) [20].
«Хакканиты»
Со второй половины 2000-х годов на территории Башкортостана начинают усиливать свое влияние мюриды суфийского шейха Назима Хаккани (1922-2014), чей духовный центр находится на территории Турецкой Республики Северного Кипра. Незадолго до смерти он передал власть одному из своих сыновей Мехмету Хаккани, который сегодня является духовным лидером братства. У этого суфийского ордена много последователей в разных странах, в том числе и в Поволжье, где особенно хакканиты сумели укрепиться в Башкирии. Среди наиболее известных хакканитов можно указать сына влиятельного политика и брата известной российской певицы Алсу Марата Сафина («ш
