Вот уже вторую неделю в различных федеральных изданиях выходят однотипные по содержанию статьи, в которых их заказчики (а то, что это заказ, очевидно именно потому, что столь стремительно они вышли в разных изданиях и все написаны по одному трафарету) стараются очернить меня. «Труд», «Новые Известия», «Полит.ру» и множество других федеральных изданий (я молчу про региональные татарстанские: они и за так стараются, просто по команде «фас») публикуют практически одинаковые материалы, персонально направленные против меня, цель которых одна – показать, что Раис Сулейманов никакой не специалист в этнорелигиозной сфере, а дилетант, и то, что его преследуют в Татарстане за его научно-исследовательскую деятельность, – это норма, мол, правильно делают. Отвечать на каждую из таких публикаций невозможно, поэтому я решил ответить на самую первую, появившуюся в «Комсомольской правде». Именно со ссылкой на нее множество других изданий принялись как по команде перепечатывать очерняющий текст. Я написал и главному редактору «Комсомольской правды», и редактору отдела «Общество», в котором была помещена очерняющая меня статья, свой ответ на эту статью, поскольку у меня есть по федеральному закону «О средствах массовой информации» право на ответ. Однако он так и не опубликован, хотя это нарушение закона, редакторы даже не ответили мне на мое письмо, поэтому я вынужден опубликовать в других изданиях свой ответ.
Когда я ознакомился с содержанием этой статьи «Раис Сулейманов – эксперт-страдалец?» () (первоначально был указан автор статьи - Олег Потапов, однако потом авторство удалили по непонятной для меня причине), опубликованной 19 января 2016 года в «Комсомольской правде», в которой меня сознательно дискредитируют, очерняют и стараются принизить, описывая в уничижительных тонах мою биографию и мою научно-исследовательскую работу, я был весьма удивлен тем, что это опубликовала именно «Комсомольская правда». Дело в том, что на протяжении последних пяти лет именно это издание публиковало со мной интервью, брало комментарии, проводило даже пресс-конференции и радиоэфиры по проблематике этнорелигиозной ситуации в Поволжье, меня приглашали как эксперта по этой теме, и газету все это прекрасно устраивало. Более того, «Комсомольская правда» объективно описала ситуацию, когда меня арестовали 30 декабря 2015 года по надуманному предлогу за то, что я перепубликовал на свою страницу в социальной сети «В контакте» ссылки со своим интервью французскому изданию «Le Courrier de Russie» про исламизм в России и уфимскому русскоязычному изданию «Отечество» про россиян в рядах ИГИЛ, где на сайтах были помещены в качестве иллюстраций к тексту редакциями этих изданий фотографии боевиков ИГИЛ и членов «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами» с флагами этих организаций. При перепубликации этих статей на своей странице в социальной сети «В контакте» были скопированы автоматически и фотоизображения. Это в ЦПЭ МВД Татарстана приняли за демонстрирование символики экстремистских организаций. Мои попытки объяснить, что это явно не преследовало популяризации этих организаций, а наоборот, делалось только с их критикой и разоблачением, следователями не принимались в расчёт. Тогда меня за это приговорили к семи суткам ареста, и только в результате общественного возмущения, когда в мою поддержку написало много людей и СМИ, показывая всю абсурдность и надуманность таких преследований, имеющих характер явно политического заказа (делалось это с целью устрашить меня, и указание из Казанского Кремля поступило местным силовикам после публикаций о турецком влиянии в Татарстане и причастности к этому местной элиты, что на фоне российско-турецкого конфликта выглядело весьма неприглядно). Так вот именно «Комсомольская правда» написала о моих преследованиях, вышли публикации, в которых показывала всю абсурдность гонений на меня (статьи «Отдел «Э» допрашивает борца с экстремизмом» и «Эксперта, обличающего исламских экстремистов, самого наказывают за «пропаганду ИГИЛ»). А теперь выходит вот такая статья Олега Потапова как бы с разоблачением меня. Более того, ее наспех перепечатывают многочисленные интернет-издания, причем удивляло то, что все это выходило с такой стремительностью, что дает все основания мне считать это политическим заказом и началом кампании по моему очернению, дискредитации и демонизации. Видимо, расчет тех, кто вначале с помощью силовиков попытался устрашить меня арестом, не сработал (уж слишком было сильным общественное возмущение), решили избрать другой вариант – максимально опорочить мое имя, низвести меня до уровня некого провокатора и сплетника, для чего и избрали такой путь – публикацию в серьезном издании как «Комсомольская правда» подобной статьи. Не исключаю, что вслед за кампанией очернения может последовать и уголовное преследование: во-первых, об этом публично заявил глава МВД Татарстана Артем Хохорин в одном из интервью, обещая завести на меня уголовное дело за экстремизм (причем, что делать в такой ситуации, непонятно: это впервые так произошло в Татарстане, чтобы заранее анонсировали твою будущую участь), а, во-вторых, существует такая практика, когда готовят почву для будущего уголовного преследования, для чего надо опубликовать в СМИ порочащий объекта будущих преследований материал, чтобы, так сказать, подготовить общественное мнение к предстоящему наказанию. Таково мое мнение по поводу происходящего. Я бы хотел ошибаться, но это покажет только время. Может, действительно в Казанском Кремле его стратеги решат, что достаточно административного преследования и очернительства в прессе в отношении ученого, уже много лет изучающего проблему этнорелигиозного экстремизма и зарубежного влияния на Татарстан. Однако просто назвать это политическим заказом будет недостаточно, необходимо ответить на все эти «разоблачения», вышедшие в «Комсомольской правде». Поскольку статья написана по пунктам как «опровержение мифов», которые якобы существуют вокруг моей персоны, я точно также по пунктам буду на них отвечать.
«Миф №1. Эксперт» - в этой части статьи говорится о том, что «Сулейманов не эксперт и никогда им не был. Никто в научных кругах никогда не признавал недоучившегося аспиранта специалистом, что очень сильно било по самолюбию Сулейманова». Человек, который это писал, или те, кто ему дал такие установки, видимо, редко читают книги российских исламоведов. Приведу лишь несколько примеров только ученых, которые цитируют в своих трудах меня, ссылаются на меня, и не видят в этом ничего плохого. Профессор Южного федерального университета, исламовед Игорь Добаев: «Как подчеркивает татарский исламовед Р. Сулейманов, «новейшая история исламского терроризма в Татарстане началась с первых терактов на газопроводах в сельских районах» (Добаев И.П., Добаев А.И., Гаджибеков Р.Г. Радикализация ислама в Российской Федерации. – Ростов-на-Дону, 2013. – с.244) и в главе «Радикальный исламизм и основные направления усиления противодействия ему в современной России» в этой своей фундаментальной книге он на меня ссылается весьма часто. Игорь Прокопьевич Добаев – общепризнанный исследователь, и вряд ли он стал бы ссылаться и цитировать, причем для описания ситуации в Татарстане в серьезной научной монографии про радикализации российского ислама на не специалиста. Мои коллеги из Башкортостана – исламоведы профессор Айслу Юнусова и Денис Вояковский также в своих трудах цитируют меня: «Раис Сулейманов считает, что салафизм в Татарстане уже имеет милитаристский характер» (Вояковский Д.С., Юнусова А.Б. Интервенция радикальных идеологий в российское исламское пространство. – Уфа, 2011. – с.70). Более того, они не считают зазорным даже отметить, что организованный мною 2 декабря 2010 года научный семинар «Салафизм в Татарстане: распространение, конфликтный потенциал, меры противодействия» в Казани являлся на тот момент (их книга вышла в 2011 году) «пока едва ли не единственным публичном обсуждением проблемы распространения салафизма, где прозвучало предостережение об объединении идеологических ресурсов националистов и фундаменталистов» (речь идет о ситуации в Татарстане). Не посчитал зазорным процитировать меня как эксперта исламовед из Екатеринбурга, заведующий кафедрой теологии Уральского государственного горного университета Алексей Старостин: «Небольшие сроки, к которым приговаривают религиозных экстремистов, делают ситуацию просто патовой, - отмечает эксперт из Татарстана Раис Сулейманов. – Приходится констатировать, что один фундаменталист обращает в свою идеологию до 7-10 сокамерников, отбывающих наказание по «бытовым» статьям» (Попов Д., Старостин А. Ислам и мусульмане Уральского федерального округа: риски и угрозообразующие факторы (аналитический доклад). – Екатеринбург, 2014. – С.78).
Я привел лишь несколько таких ссылок на работы коллег, чей авторитет никто не ставит под сомнение и которые тоже, как и я, исследуют ислам в современной России. Полагаю, что таких работ ученых (политологов, социологов, религиоведов, этнологов и др.), где ссылаются на меня, можно найти еще много. Я думаю, что если ученые не считают зазорным сослаться на твое мнение, оценивают тебя именно как специалиста в своей теме в своих трудах, то нельзя заявлять, как это делается в очерняющей меня статье в «Комсомольской правде», что, дескать, меня никто не признает как специалиста.
«Миф №2. Исламовед» - в этой части автор статьи в «Комсомольской правде» или тот, кто его надоумил написать ее, рассуждает о том, что «Сулейманов не исламовед и никогда им не был. Исламоведение — это научная дисциплина, предполагающая академическое исследование ислама. В России исламоведение достаточно новая дисциплина, специалистов по ней готовят в Казанском университете. Любопытно, что Сулейманов учился в Казанском университете, но не на этой кафедре и не на эту специальность». Уже сам автор признает, что дисциплина это новая, но почему-то из того, что она новая, следует, что Сулейманов не исламовед.
Специально для автора статьи объясняю: все, я это слово подчеркиваю – все нынешние исламоведы в России никаких кафедр исламоведения не заканчивали. По своему базовому образованию исламоведы, равно как и многие другие религиоведы, были выпускниками исторических, филологических, философских и иных гуманитарных факультетов или отделений. Никто из них никогда не заканчивал никакой кафедры исламоведения. И я в том числе, потому что в 2001-2006 гг. учился на историческом факультете Казанского государственного университета, и в моем красном дипломе написана моя специальность – «Историк, преподаватель истории». Спросите у других исламоведов, в том числе и преподавателей кафедры исламоведения и востоковедения Казанского федерального университета кто они по базовому образованию? Точно также они скажут, что они историки и филологи. Также отмечу, что я никак не мог поступить на кафедру исламоведения в Казани, поскольку она была открыта только в 2010 году. Я же поступил в университет в Казани в 2001 году, где проучился 5 лет, и специализировался на кафедре новой и новейшей истории. Автор статьи в «Комсомольской правде», а также тот, кто Вам давал информацию обо мне, Вы хоть эти моменты бы уточнили! Ведь любой человек, кто в теме, сразу видит все Ваши нестыковки и притянутость за уши. Вы указываете, что я специализировался по иудаике и израилеведению, со ссылкой на казанскую интернет-газету «Бизнес Онлайн». И почему-то это ставится мне в упрек. Я не отрицаю, что до 2009 года изучал историю Израиля, бывал в этой стране, собирая материал для исследований, работал в библиотеках Иерусалима. Это действительно так, но потом сменил тематику своих научных исследований. Повлиял на меня один человек – Валиулла Якупов, выдающийся мусульманский богослов и историк. Об этом я скажу ниже, но отмечу, что многим исследователям свойственно менять проблематику своих научных изысканий, расширять ее, менять хронологический период, географические рамки и даже область научных знаний (например, в Татарстане есть академик Рафаэль Хакимов, который является физиком по образованию, но сейчас он историк, и хотя с его взглядами и оценками я не согласен, но он - пример человека, который поменял область своих научных знаний и стал академиком по гуманитарному направлению, хотя по образованию физик). Я же в своих исследованиях с Ближнего Востока перешел на изучение «внутреннего Востока» России: что в этом плохого?
«Миф №3. Ученик Валиуллы Якупова» - здесь автор статьи в «Комсомольской правде», ссылаясь на журналистку Веру Постнову, в прошлом работавшую в «Независимой газете» и знавшую покойного богослова Валиуллу Якупова, что мы с Якуповым не были даже знакомы. Это просто какой-то нонсенс. Я прикрепляю к этой статье фотографии с Валиуллой Якуповым, где мы с ним встречались на публичных мероприятиях, что уже само по себе опровергает заявления Постновой, что мы не были с ним знакомы вовсе.
То, как Валиулла хазрат повлиял на меня (я даже поменял сферу своих научных исследований, как видите), я расскажу поподробнее. Впервые мы с ним встретились и лично пообщались в 2007 году. В Казанском университете проходила тогда научная конференция памяти профессора Савеи Михайловой (известная в Казани историк и культуролог Савея Мухаметдиновна Михайлова, скончавшаяся в 2007 году). Наше знакомство тогда ни к чему не привело, мы участвовали как докладчики в работе одной секции конференции, потом обменивались мнениями в кулуарах. Но спустя два года в 2009 году мы стали плотнее общаться. Я тогда активно интересовался процессами на Ближнем Востоке, изучал арабо-израильский конфликт, в котором религиозный момент все более играет свою заметную роль. Придя как-то в одну из мечетей Казани на намаз, я был удивлен, что там до начала намаза некоторые молодые прихожане садятся группами на полу, и начинают что-то активно обсуждать. Во главе группы сидел с длинной косматой бородой человек, который весьма эмоционально говорил о том, что надо «жить по шариату», что нельзя «служить тагуту» и что надо «помогать братьям, кто на джихаде». Слушавшие его ребята, человек 5-7, внимали этому проповеднику. Кто этот человек, мне было неизвестно, скоро пришел в молельный зал имам и начался намаз. После, встретившись с Валиуллой Якуповым, я поделился таким своим наблюдением. Тогда он мне сказал: «Разве не видите, что Ближний Восток не где-то там далеко, Ближний Восток уже давно у нас в Казани в наших мечетях», имея в виду, что радикализация ислама уже стала очевидной в Татарстане. Мы разговорились, и Валиулла хазрат посетовал, что очень мало светских ученых в Казани, кто берется это явление исследовать, кто не боится говорить об этом, писать об этом статьи, выступать с докладами на конференциях. Он вручил мне тогда несколько книг по ваххабизму и нетрадиционным для России течениям ислама, которые были изданы возглавляемым им Центром исламской культуры «Иман». Он сказал, что как религиозный деятель, занимающий к тому же официальный пост в Духовном управлении мусульман Татарстана, порой не всегда может озвучивать проблемы радикализации исламской уммы в Татарстане, так чтобы на них обратили внимание. А об этом следует говорить и писать: молчать нельзя.
Тут надо сказать, что в 2007 году Валиулла Якупов пострадал за свое высказывание о том, что книги, признанные российскими судами экстремистскими, в том числе и мусульманские, нужно сжигать. Дело в том, что тогда шел процесс запрета книг турецкого религиозного деятеля Саида Нурси, их вносили в федеральный список экстремистской литературы, и соответственно, встал вопрос: что делать, если они у тебя оказались дома? Проблема действительно актуальная: ведь если к тебе придут домой следователи, обнаружат такую книгу, то тебя могут привлечь к уголовной ответственности за ее хранение. А книги Саида Нурси были изданы массовым тиражом и были у многих мусульман в домашних библиотеках. Как быть в такой ситуации? Якупов спросил об этом в прокуратуре, на что там сказал ему, что следует сжигать книги. И когда у Валиуллы Якупова брали интервью, он повторил это, что такие книги следует сжечь. Был жуткий скандал: представляете, первый заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов предлагает сжигать мусульманскую литературу. Посыпались требования отставки Якупова, но все завершилось его понижением – с первого заместителя он перешел на должность заместителя по связям с государственными и правоохранительными органами. После этой истории (кстати, до сих пор остается открытым вопрос: что делать человеку, если у тебя есть дома книга, которая включена в Федеральный список экстремистских материалов? Выбрасывать? Сжигать?) Якупов был более осторожным в своих публичных выступлениях. Проблема религиозного радикализма среди мусульман Татарстана никуда не делась, ее надо было освещать и говорить, и Валиулла хазрат сетовал, что светской вузовской и научной интеллигенции за редким исключением эта тема мало интересна. Мне он сказал тогда, что, мол, я занимаюсь, Израилем, Палестиной, ХАМАСом, Ближнем Востоком, так этот «Ближний Восток» с его исламскими радикалами уже давно здесь в Татарстане развивается, и лучше изучать то, что здесь дома в Поволжье происходит, а не то, что находится далеко. В его словах была тревога за Россию. Его переживания за свою страну и отечественную мусульманскую умму были искренними. На меня это произвело большое впечатление.
Сблизившись с Валиуллой хазратом, я стал детальнее изучать этнорелигиозную ситуацию в Татарстане, много читал, и постепенно забросил изучение Ближнего Востока, перейдя на исследование того, что происходит дома – в Поволжье. С Валиуллой хазратом мы стали общаться намного чаще, он делился информацией, фактурой, объяснял многие моменты, которые были непонятными человеку со стороны. Под влиянием Валиуллы Якупова я поменял тему своих исследований с Ближнего Востока на Поволжье. Я много читал книг и статей в журналах и различных СМИ, стал лично беседовать с религиозными деятелями. Начал регулярно выступать на научных мероприятиях, сам их организовывал по проблематике этнорелигиозного экстремизма, проникновения радикальных течений нетрадиционного для России ислама в Поволжье, изучал зарубежное влияние на мусульман России, положение православия и исповедующих православие в регионе народов и т.д. Стали выходить мои статьи, в том числе и в научных журналах, в сборниках конференций, в которых я участвовал, публиковался я и в СМИ, потому что проблема религиозного радикализма реально есть, и тому подтверждение теракты и террористические группы, которые действуют с 1999 года на территории не только Татарстана, но и всего Поволжья. Руки пока не доходят до написания диссертации, хотя уже материала более чем достаточно.
Ссылка на журналистку Веру Постнову, которая заявляет автору статьи в «Комсомольской правде» о том, что якобы Валиулла Якупов никогда ей не рассказывал обо мне, меня удивляет. Вера Постнова в конце 1990-х и в 2000-е годы много и часто на страницах «Независимой газеты» писала о процессах, которые происходили в исламской среде региона, но в конце 2000-х годов она вышла на пенсию, и с того времени ее публикаций в прессе о мусульманской умме Татарстана я не встречал, насколько поддерживала она после ухода на заслуженный отдых отношения с Валиуллой хазратом, мне неизвестно, поскольку с 2009 года, когда мы с ним стали плотно взаимодействовать, он тоже о ней ничего не говорил и никогда о ней разговора не заводил. Можно ли из этого сделать вывод, что он не был близко знаком с Постновой? Конечно же, нет. Но ведь именно так пытается «Комсомольская правда» представить отношения между мной и Валиуллой Якуповым: дескать, Постновой он не рассказывал о Сулейманове. До 2009 года у нас и не было с ним таких плотных контактов. И потом мне совершенно непонятно: разве Валиулла Якупов докладывал Вере Постновой, с кем он дружил, общался, взаимодействовал? Вот так брал и перечислял ей всех своих знакомых? Вы так это себе представляете? В общем, этот миф о том, что Сулейманов к Якупову не имеет отношения, такой же нелепый, как и остальные инсинуации автора статьи в «Комсомольской правде». Вы хотя бы вдову Валиуллы хазрата спросите обо мне: она явно больше, чем Вера Постнова общалась со своим мужем Валиуллой Якуповым и лучше знает всю эту ситуацию.
«Миф №4. Оппозиционер» - в этой части статьи в «Комсомольской правде» ее автор или тот, кто ему подавал эту информацию в том виде, в каком он ее опубликовал (самого Олега Потапова, который вначале был указан как автор, а потом его имя было по непонятным причинам удалено, и статья теперь выглядит без авторства, я не знаю; ему как журналисту хотя бы стоило познакомиться со мной, если он берется писать обо мне), пересказывают мою трудовую биографию, пытаясь подчеркнуть некий заказной характер моей работы, проплаченной из Москвы. Простите: если Вы занимаетесь научно-исследовательской деятельностью, делаете вывод на основе анализа ситуации в этнорелигиозной сфере о распространении радикальных течений ислама в регионе, сильном турецком лобби в элите Татарстана, показываете причины и истоки появления террористических групп в регионе, изучаете зарубежное влияние с Ближнего Востока на мусульман Поволжья, то Вы сразу превращаетесь как бы в «наемного исследователя»? Простите, а если бы я это не изучал, а исследовал бы бабочек или ежиков в Татарстане, то Вы бы утверждали, что Сулейманов – нормальный и бескорыстный ученый? Я не могу понять логику рассуждений в этой публикации, кроме как желания опорочить и очернить меня. Причем делается это настолько нелепо, предвзято и натянуто, что очевидно любому. Обвиняя меня в некой «проплаченности» моей деятельности из Москвы, которая якобы мне дает такую установку на мою научную работы, потому что в моих публикациях звучат критические отзывы в адрес местных властей, я хочу поинтересоваться у Олега Потапова и тех, кто его надоумил это опубликовать, в курсе ли такого термина как «ваххабитский холдинг»? Его ввел в научный оборот не я, а Валиулла Якупов, и под «ваххабитским холдингом» он подразумевал сращивание ваххабитского духовенства, бюрократии и бизнеса на местах, когда ваххабитам покровительствовали определенные чиновники. Чтобы понять, что это такое я задам несколько вопросов: кто сделал Гусмана Исхакова муфтием Татарстана в 1998 году, и за 13 лет его нахождения на этом посту позиции ваххабитов укрепились в регионе, а ситуация перешла к появлению террористических групп в регионе? Разве не светские власти Татарстана способствовали приходу на пост муфтия Татарстана Гусмана Исхакова? И столько лет его на этом посту держали, пока не отправили в отставку, когда всем стало понятно, что ваххабизм укрепляется в мусульманской умме республики, потому что «рыба гниет с головы». Или вот в 2005 году на пост имама главной татарстанской мечети «Кул Шариф» ставят выпускника саудовского университета Рамиля Юнусова. Неужели это происходило без поддержки региональных властей Татарстана? Причем на ваххабизм Юнусова указывал тот же покойный Якупов, и даже татарские националисты говорили об этом открыто (в частности, член исполкома Всемирного конгресса татар, этнолог Дамир Исхаков много писал на эту тему). И если Юнусов был белым и пушистым, то отчего его так стремительно сняли с поста имама мечети «Кул Шариф» сразу после теракта 19 июля 2012 года в отношении тогдашнего муфтия Ильдуса Файзова и убийства Валиуллы Якупова? «Ваххабитский холдинг» - это характеристика тех процессов, которые встречаются в Татарстане: покровительство ваххабитам со стороны чиновников и бизнеса. Об этом писал Валиулла хазрат. И, на мой взгляд, он весьма метко это подметил.
Подводя итог истории с публикацией статьи «Раис Сулейманов – эксперт-страдалец?» в «Комсомольской правде», редакция которой до этого регулярно обращалась ко мне как к специалисту по этнорелигиозным процессам в Поволжье за интервью, комментариями, проводило со мной пресс-конференции и радиоэфиры, а потом вдруг опубликовало уничижительную статью обо мне, я могу найти только одно объяснение – заказ. Да, не секрет, что я критично отношусь к определенным действиям властей Татарстана в национально-религиозной сфере, что, естественно, вызывает у некоторых чиновников в Казанском Кремле злобу и раздражение. Хотя, казалось бы, необходимо прислушаться к замечаниям, а не стараться подвергнуть аресту Раиса Сулейманова, выступающего с разоблачением и критикой ИГИЛ и радикального исламизма. Получается ведь абсурдная ситуация: за критику экстремизма человека самого признают экстремистом. Вот это нормально? В Татарстане, видимо, некоторые чиновники, которые давали местным силовикам указание, полагают, что так и нужно делать. А поскольку общественное мнение встало на мою сторону, справедливо возмутившись происходящим, то тогда была выбрана иная тактика – подвергнуть очернению и уничижению. Некоторые издания, находящиеся на подкорме у Казанского Кремля, охотно этим промышляют, даже если они позиционируют себя как независимые. И прискорбно осознавать, что сейчас используют «Комсомольскую правду» - до этого мною воспринимавшуюся как серьезное и независимое издание.
Для меня один вопрос остается в этой истории непонятным: сколько заплатили за мое очернительство? Ведь много федеральных изданий принялись публиковать подобного содержания тексты про меня. Бесплатно это не могло бы выйти, тем более, когда издания до этого со мной контактировали, брали комментарии и интервью, считая мое мнение компетентным, а потом вдруг резко и стремительно стали очернять меня.
Тут без денег обойтись не могло. Вот я и спрашиваю: сколько?
