Часть первая. Часть вторая. Часть третья. Каждый чеченец был врагом.
Часть четвертая. Как боевикам удалось захватить город? Часть пятая. Отдать заложников.
Вячеслав Измайлов - Но уехать из Чечни оказалось не так-то просто. Штаб бригады находился в г. Буденновске, и я поехал туда, что бы получить деньги, я в течение пяти месяцев не получал денежного и вещевого довольствия, жил на гонорары из "Новой Газеты". Но в штабе мне денег не дают, говорят каждый день - приходите завтра, а уже зима, спать негде! Но, к счастью, я случайно встретил Тихомирова, заместителя Квашнина по боевой подготовке, единственного генерала, который ко мне хорошо относился. Он выслушал меня, отдал приказ - и в тот же день мне все выдали, и я уехал в Москву. Квашнин, между тем, стал Начальником Генштаба, и меня полтора года продержали за штатом.
Авраам Шмулевич - Что это значит?
В.И. - Офицеру платят зарплату, но у него нет конкретного круга обязанностей. За штатом могут держать в обычных условиях до двух месяцев, при переводе из горячих точек - полгода, а меня продержали полтора! Я числился в 27 десантной бригаде. Зарплату, полагающуюся мне, правда, тоже не платили в течении полугода! В конце концов, Дима Муратов, главный редактор "Новой Газеты", позвонил в часть, представился помощником Батурина, секретаря Совета Обороны, и "приказал" разобраться. И сразу же все выплатили!
А.Ш.- То есть, прямо так нагло выдал себя за секретаря Совета Обороны, и все?!
В.И. - Да! Потом он меня с самим Батуриным свел, рассказал о моей работе. В общем, в часть я не ходил, и стал заниматься только освобождением пленных, но уже как журналист "Новой Газеты".
А.Ш.- Как Вы это делали?
В.И.-Я начал искать подходы. Я писал Масхадову, организовывал письма от матерей, жен и детей, сам возил Масхадову эти письма в Чечню.
А.Ш. - Вас кто-то направлял туда?
В.И. - Нет, я ездил на свой страх и риск. Самолетом до Ингушетии, оттуда до границы с Чечней, там меня встречали мои люди, я им звонил заранее/
А.Ш. - Что значит Ваши люди?
В.И. - Те чеченцы, кому я когда-то помогал.
А.Ш. - Вы платили им?
В.И. - Нет! А как я мог платить, сам зарплату не получал!
А.Ш. -Вы нелегально переходили границу?
В.И. - Нет, на постах меня все узнавали, даже оружие давали. "Ты, что - говорят, - без оружия?! Вот тебе автомат!"
А.Ш. - Это чеченцы. А русские пограничники?
В.И. - А русских никаких там и в помине не было.
А.Ш. - Россия ведь воюет с Чечней! И что, граница никак не охранялась?
В.И. - Со стороны Ставрополья еще как-то охранялась. Со стороны Дагестана и Ингушетии - никак. Иди свободно в Ингушетию, а потом хоть куда. Воруй людей и завози их в Чечню пачками.
А.Ш. - Что они и делают!
В.И. –Да. А также ингуши делают и другие тоже.
Несколько раз я ездил к ВахеАрсанову, вице-президенту Чечни. Еще когда я был в Грозном, прикомандирован к Комендатуре, боевики говорили мне: "Ты думаешь, почему тебя тогда не убили? Скажи спасибо Вахе, когда ты поехал тогда на броне, тебя хотели снять, а он дал приказ не стрелять в "лысого майора". Я решил использовать это как предлог, и сказал, что хочу с ним встретиться, узнать, так ли все было. И вот мы встретились, Он подтвердил: "Да, я дал приказ в тебя не стрелять, поскольку знал, как ты себя вел по отношению к населению". Я увез в тот раз четверых пленных, из них трое - из моей 205 бригады.
Но перед тем, как уехать, я предупредил его: теперь я буду постоянно к тебе приезжать и просить за наших ребят! И после этого я действительно еще трижды приезжал лично к нему и каждый раз забирал людей. Потом я ездил к Масхадову, забирал у него. И даже к СалмануРадуеву приезжал.
А.Ш. - Почему "даже"?
В.И. - Потому что он считался тогда самым - самым, - самым злым и непримиримым. Впрочем, я быстро понял, что есть и пострашнее его, настоящие убийцы. К Басаеву, который начал сейчас войну в Дагестане, тоже приезжал.
А.Ш. - Вы выкупали пленных, обменивали? Как все это происходило?
В.И. - Нет, я убеждал и просил: Масхадова лично, ВахуАрсанова лично, я показывал письма от матерей, говорил: "она же не виновата, отдай"! Я торговался с ними. Допустим, 5 сентября 1997 я приехал к Масхадову. Он меня принял одного, чеченцев, которые меня сопровождали, не принял. Я говорю: "Я привез письма от матерей. Мне нужно шесть человек, они находятся там-то и там-то." Масхадов спрашивает: "Ты точно знаешь?". Я - "Да. Ты можешь вызвать Магомеда Хатуева, начальника пограничной и таможенной службы, они находятся у него, в пятнадцатом городке, в его ведении". Масхадов говорит: "У нас ведь тоже люди пропали, мне мои чеченские матери голову оторвут! Ты хотя бы одного вытащи!"
А.Ш. - А Вы были с ним на ты?
В.И. - Да. Так вот, я говорю: "Ты же знаешь, когда была война, я спасал людей, кого мог, спас, все, что мог - сделал! Но сейчас - я ведь не прокурор и не судья! И потом, не мне же тебе объяснять - в тюрьмах России есть уголовники-чеченцы, но из тех, кого российские войска захватили во время войны, никого уже нет в живых, их всех расстреляли. Кого я вытащу?!" Он мне отвечает: "Ты и меня пойми: все это, как я тебе отдам, сразу будет по телевидению!" - Я - " Не будет! Отдай так!". - Он: "Ладно, шесть человек не отдам, давай двоих отдам." - Я: "Ну хотя бы половину, троих!". И троих он мне подписал. Я прошу: "Магомеда Хатуева вызови сейчас, он мне завтра скажет, что это не твоя подпись, а завтра я к тебе пройти уже не смогу". Масхадов вызывает Хатуева и дает ему этот приказ. "Когда забирать?" - спрашиваю. "Завтра утром приходи забирать!". Но назавтра меня подвели, и я забрать не смог, забрал послезавтра.
А.Ш. - А что произошло?
В.И. - Да я находился дома у одного чеченца, разгильдяя, так он просто ушел куда-то! А он должен был везти меня. Самому ведь передвигаться было опасно.
На следующий день утром я встречался у него дома с Салманом Радуевым, после встречи сижу, жду его - не приходит! А у меня ведь все ограничено, и материальные средства, и время - если яслишком долго задержусь - меня самого своруют! 5-го сентября у меня была встреча с Масхадовым, 6-го с Радуевым, а 7-го я не выдержал и говорю другому парню: "Поехали к Хатуеву, он мне должен, бумага есть, заберем их"! Забрал я этих людей и на самолет.
А.Ш. - Какой самолет? Было какое-то регулярное сообщение с Чечней?
В.И.- Да. Рейс Москва - Грозный. Масхадов распорядился, чтобы меня и ребят отправили бесплатно.
Но дело в том, что мать одного из пленных находилась в Чечне, и тому человеку, что меня привез, удалось узнать, где она, и он поехал за ней. И вот, двигатели завели, уже должны взлетать, а их все нет! Оставаться дольше в Чечне я не могу - меня самого украдут! А все летчики меня знали, во время августовских боев мы стояли в районе республиканского ГАИ, а три десятиэтажных дома там были ведомственные дома Аэрофлота. Я им помогал, спасал от наших мародеров. Летчики остановили самолет и полчаса ждали, пока не подъедет мать. А одна бортпроводница-чеченка даже накормила за свой счет всех пленных.
А.Ш. -А что, матери остались в Чечене после вывода российских войск?
В.И. - Рассказываю по матерям! Можно сказать, что из-за них я продолжал заниматься заложниками. Когда я уехал из Чечни, то хотел порвать с этим делом, думал, хватит с меня! Но меня все время что-то толкало обратно! Только я приехал в Москву, не успел отдохнуть еще, матери солдат, оставшиеся в Грозном, снова обратились ко мне, нашли мой телефон в Жуковском, и одна из них, Антонина Ивановна Чори приехала ко мне в Москву. Я привел ее в "Новую газету" - где еще было встречаться!? - и она говорит: "После того, как Вы уехали, нас выкинули на улицу, размонтировали казарму, нам не на что жить, там осталось столько матерей! А некоторым просто не на что уехать оттуда!". После того, как российские войска ушли, матерям отдал свой дом Адам Умодаев, помощник губернатора Приморского края России. Отец у него чеченец, мать русская, хотя воспитывала его женщина-чеченка. У него большой двор в Грозном, там два дома стоят, в одном живет его мать и родственники, а второй он отдал российским матерям.
А.Ш. - Чеченец занимает такую должность в России!? И как к нему относятся?
В.И. - Ну, везде ему плохо, и в Чечне и в России! В Приморье ещё нормально, но когда он выезжал в Москву, всегда были проблемы.
В редакции скинулись по кругу, отдали ей деньги. А впоследствии газета занялась организацией им гуманитарной помощи, а я взял на себя ее доставку.
В общей сложности я отвозил помощь пять раз.
Сначала помог Лужков. Были закуплены четыре тонны продуктов и вместе с депутатом Московской городской Думы Московченко мы на военно-транспортной авиации довезли их до Моздока. Дальше я договорился с чеченцами и их машины подъехали к границе в Ставрополье. Наши посты их чуть не расстреляли - все вооруженные, испугались! Но обошлось. В пути я говорю Московченко: "Нас не поймут, если мы в голодный город, где двадцать тысяч детей-сирот, привезем продукты только российским матерям. Если мы хотим оттуда вернуться живыми, давай скажем, что везем помощь в детский дом, а часть - матерям"! Мы все разделили поровну, и две тонны отдали во второй детский дом Грозного.
А.Ш. - Еврейские сироты там есть?
В.И. - Дети там разных национальностей: чеченцы, русские, но евреев, насколько я знаю, нет.
Затем газета кинула кличь по всем предпринимателям, собрали тринадцать тонн. Повезли, кроме меня, Эльвира Николаевна Горюхина, профессор психологии Новосибирского Университета, она потом еще несколько раз ездила в Чечню, и Эдуард Черняев, главный оператор телекомпании ВИД. Его сына, который был телеоператором во "Взгляде" и еще одного журналиста, захватили в заложники. Он хотел предложить бандитам, что бы его обменяли на сына. Дважды он ездил со мной.
А.Ш. - Отдали ему сына?
В.И. - Нет. Но потом мы его все-таки вытащили.
Ездил я и с Сашей Любимовым. Перед поездкой его и Куликов, министр внутренних дел, и Рыбкин, и Березовский предупреждали, что бы он не ехал, оставят его там. Но мне все-таки удалось организовать ему встречу и с Вахой Арсановым, и с Махсадовым, все-таки два его сотрудника находились в заложниках. И из каждой поездки я привозил людей.
А.Ш. - Почему Вам их отдавали?
В.И. - Мне было неловко, что я им никого не привожу взамен. Но все равно, я подговаривал сопровождавших меня чеченцев, что бы они подходили ко всяким должностным лицам: мол, неудобно, он привез продукты для наших детей, давай и ему хоть кого-то отдадим. И сам тоже подходил, к Вахе Арсанову трижды, к Масхадову.
За 1997 год я вывез 30 человек. Последнего, перед самым Новым Годом - Антуана Аракеляна, правозащитника, помощника Галины Старовойтовой. Он поехал в Чечню права защищать, так те, чьи права он защищал, его и украли! И держали в наручниках вместе с четырнадцатилетним чеченским мальчиком.
А.Ш. - Чеченцы держали чеченского мальчика?
В.И. - Там половина всех заложников - чеченцы. Этим бандитам и убийцам, которые крадут сейчас людей, все равно, кого забирать, лишь бы деньги были!
А.Ш. - Похищения людей ради выкупа или продажи в рабство - это давняя традиция среди горцев Кавказа. До русского завоевания это был распространенный и почетный промысел. И даже в советское время горцы иногда похищали людей - в основном русских бомжей и алкоголиков, держали их в неволе и заставляли работать как рабов. Из-за царившей там коррупции это проходило безнаказанным, бомжей ведь никто не хватится! И все же, почему именно сейчас началась настоящая волна похищений? В Чечне ведь есть центральное правительство, сильная армия, победившая русскую, почему никто не наводит порядок?
В.И. - Чеченцы, безусловно, боеспособный народ, их армия относительно дисциплинированна, но именно относительно. Я представляю, как с ними можно бороться, хорошо знаю их изъяны, один из которых - каждый чеченец не хочет быть подчиненным, хочет быть командиром, он подчиняется только до поры, до времени. И в каждой группировке командир является командиром лишь до тех пор, пока он дает своим бойцам деньги, дает оружие, дает патроны. Если у тебя всего этого нет - ты уже не командир. Некоторые продавали из дома все для того, что бы закупать оружие и держать какое-либо подразделение. А в настоящее время имеют возможность кормить, платить, давать оружие только те, кто похищает людей и имеет деньги за счет выкупа. Сегодня в Чечне тюрьмы существуют только для безродных людей, для тех, за кем никто не стоит, и у которых ничего нет. Если ты из таких - тогда тебя будут судить шариатским судом! А для тех, кто имеет деньги, оружие, свои боевые части - для таких тюрьма - не тюрьма. Он может делать все, что захочет и по отношению к своим, и по отношению к чужим.
А.Ш. - То есть центрального правительства не существует?
В.И. - Формально оно есть, но фактически Масхадов - один из них. Один из полевых командиров. Если он и отдаст какой-либо приказ, ему не будет подчиняться ни Арби Бараев, ни Радуев.
Басаев на сегодняшний день представляет собой силу. Он не отмечен в похищении людей, продаже оружия, воровстве потому, что он имеет как бы официальный доход, он продает нефть. Брат Басаева Ширвани - министр нефтяной промышленности.
Грозненский нефтеперерабатывающий завод имени Ленина действует сейчас на какую-то часть своей довоенной мощности.
А.Ш. - Он до сих пор так называется?
В.И. - Я не знаю, каково официальное название, но называют его именно так.
Завод дает как-бы госзаказ, то есть это то, что идет лично на Масхадова и его окружение, из этих денег он снабжает охрану и т.п. Из того, что остается, получает свою долю Басаев, Радуев и т.д., вплоть до таких людей, как Магомет Изнауров, был у них такой генерал, командовал охраной нефтепровода/
А.Ш. - Почему был?
В.И. - Сейчас его убрали, наворовал видимо достаточно.
Авраам Шмулевич - Убрали - значит убили?
Вячеслав Измайлов - Нет, сняли с должности. А многих убивают, между ними тоже идет борьба.
