У испанского мыслителя Хосе Ортеги-и- Гассета есть интереснейшая работа, которую он написал аж еще в 20-е годы ХХ века - «Восстание масс», в которой он дал пророческий анализ того, как будет мир развиваться. В обществе всегда модна футурология в том или ином качестве - что будет с нами, что будет с нашим народом, что будет с миром? Это вопросы самые волнующие человека. И в гуманитарной сфере мысли практически всех серьезные работы в подтексте футурологические, даже хороший историк пишет свои исследования о прошлом, чтобы понять, а какое у нас будущее?
Так вот гениальный испанец в этой своей давней работе поднял все те вопросы, которые волнуют нас и сейчас, включая «национальное государство», великий треугольник – Европа-США-Россия, судьбу либерализма и множество других. И он все точно предсказал, он понял уже тогда, что революция в России интересна не тем, что в ней марксистского, ибо это не марксизм, а что в ней русского. Он предсказал крах большевистского эксперимента, он предсказал крах попыток России и США доминировать в мире, если с СССР-РФ все уже ясно, то ведь и США сейчас у разбитого корыта, они не могут возглавить движение человечества к общей цели, а без этого гегемония невозможна.
Но сначала о другом. Лично мне после советского высшего гуманитарного образования философия была омерзительна. Ибо это были какие-то абстракции, не имеющие отношения вообще ни к чему, идиотская марксистская схема, которая растила массу идиотов, уверенных, что если они выучили, что материя первична, а сознание вторично, то они уже познали главное. И если бы мне 25 лет назад попала бы эта работа Ортеги, то я бы ничего не вынес из нее. Мне потребовалось все эти годы своим умом доходить до того, что в западном мире как дважды два четыре, но только после того, как я сам много до чего-то дошел, я и могу читать Ортегу, и понимать его. Собственно, у него нет такого тезиса, который нельзя было бы опровергнуть. В теории они все легко опровергаются, но на практике он верное предсказал то, как пойдет ход истории. И верно объяснил феномен того, что мы называем большевизмом и фашизмом.
Но раз уж я начала о том, как преподавалась философия в СССР, то договорим об этом. Вот еду я на днях в маршрутке, рядом сидит студентка, у нее конспект по философии. И что я читаю? Матерь Божья, да всю ту же туфту, которой нас пичкали! Что есть процесс познания. Что есть истина.
Так и хочется мне спросить неведомого мне препода философии – а ты что знаешь, что такое истина? Или владеешь процессом познания? Так почему же до сих пор ты не признан мировым гением? Я тебя ведь не о том спрашиваю, что Кант написал о процессе познания, и что они на пару с Гегелем написали об истине, ты сам-то владеешь этим? Нет, не владеешь, иначе был бы Кантом или Гегелем. Марксисты обучили тебя редкой способности - не думать. Вся философия в СССР учила человека не думать.
И те люди, которые после получения философского образования в СССР способны мыслить и выдавать идеи, это – герои. И их по пальцам пересчитать можно. Зиновьев да Галковский.
И вы все не сгинули в небытие, вы продолжаете пудрить мозги уже молодому поколению? На хрена этой девушке ваша наука, если она хоть что-то не поймет о себе, одолев ваш курс? И на хрена эта ваша философия русской нации, если вы ей не способны ничего дать нового?
Нет, я двумя руками за независимость Академии Наук, но есть вопросы. Вот они Тишкова академиком сделали. Это как?
Или предисловие к книге Хосе Ортеги-и-Гассета написал советский философ по фамилии Руткевич. Гениальное предисловие! Гениальное в своем роде. 20 страниц текста и ни одной мысли. На это, в самом деле, способна только советская философская школа. Это только вы умудрились написать тысячи диссертаций, в которых все сдирали у Канта и Гегеля, но типа их, этих титанов, в своих писульках опровергали.
Но вернемся к «Восстанию масс». Испанский мыслитель мыслит так, а не по-другому не потому, что он мыслить учился у Канта, а потому что участь его Испании была жалкая, и он думал о том, как сделать так, чтобы ее участь была лучше. Он описывает суть современного ему испанца в одной фразе, он пишет, что вот иностранцев удивляет, что стоит испанца в Мадриде или еще в каком городе Испании спросить, как пройти туда-то и туда-то, как он тут же все бросает и идет показывать.
«Но, может быть, испанец так поступает только потому, что ему идти некуда?» – спрашивает Ортега. У испанца смысла в жизни нет, и когда его просят показать дорогу, тот этот смысл хоть на какое-то время появляется.
Убийственно. И честно.
Но ведь не только испанец не знает куда идти, весь мир заблудился. Начиная с 16 века, мир шел в правильном направлении, а в 20 веке сбился с курса. Страшная Первая мировая война. Большевизм и фашизм. Что это такое? Это восстание масс, говорит Ортега. Вне контекста мировой истории, вне понимания ее тайных пружин испанца понять невозможно. О чем он?
Да о том, что идеи гуманизма побеждали в мире, идея о том, что человек есть центр и мерило всего, что люди равны от рождения, что мир един, что война - это ненормальное состояние для людей, все эти истины, которые провозглашали европейские мудрецы, работали. И мир становился все более и более гуманным.
Благодаря чему так поучалось? Благодаря тому, что идеи эти поддерживали на самых верхах, что сложилась идеальная для людей ситуация, идеи мудрецов реализовывали просвещённые монархи европейских держав, эти же идеи стали реализовывать молодые национальные государства.
Этих объяснений у Ортеги нет, но он пишет для тех, кому это понятно. А тем, кому это не понятно, им это и не объяснишь. В результате того, что идеи мудрецов стали претворятся в жизнь, массы простых людей стали жить как никогда хорошо. Ортега пишет, что гуманное отношение к человеку привело к тому, что численность Европы, которая со времен Древнего Рима не превышала 180 миллионов человек, к началу ХХ века достигла 450 миллионов. Простой человек стал жить так, как раньше жили только избранные, в чем-то простой человек стали жить даже лучше, чем избранные в Средние века, например.
И вот здесь эти простые люди, эти массы восстали. Он решили, что сами очень умные, что все постигли.
Испанский философ пишет о восстании большевиков и фашистов: «…обозначился - пока еще скрытно и подпочвенно - отход назад, откат к варварству, другими словами, к той скудоумной простоте, которая не знала прошлого или забыла его. Оттого-то и большевизм и фашизм, две политические "новинки", возникшие в Европе и по соседству с ней, отчетливо представляют собой движение вспять. И не столько по смыслу своих учений - в любой доктрине есть доля истины, да и в чем только нет хотя бы малой ее крупицы, - сколько по тому, как допотопно, антиисторически используют они свою долю истины, Типично массовые движения, возглавленные, как и следовало ждать, недалекими людьми старого образца, с короткой памятью и нехваткой исторического чутья, они с самого начала выглядят так, словно уже канули в прошлое, и, едва возникнув, кажутся реликтовыми».
Испанец пишет о роковой ошибке избранных, они были уверены в положительном развитии истории, они не учли, что «созданные» ими как субъект истории массы могут восстать и взять власть в свои руки. Это величайшая ошибка думать, что все предопределено. В человеческой истории все в руках человека.
Это хорошо понимали русские мыслители, пережившие «великий октябрь». Они понимали, что Ленин не революционер, а реакционер. Бердяев писал, что революционер это Достоевский, а Ленин котрреволюционер. Думаю, что это фраза будет совершенно не понятна многим сегодня, а вот образованная русская публика тех времен это без труда понимала.
Под «массами» Ортега понимает вовсе не только простолюдинов, под массами он понимает всех, кто не избранный, кто не понимают глубинно сути развития человечества. Он причисляет к массам ученых, пишет, что они узкие специалисты, которым понятна даже не конкретная наука, а какая-то небольшая часть ее, при этом ученые чрезвычайно высокого мнения о себе.
На самом деле, нет более опасных людей, чем такие недоучки. Классический пример – Владимир Ульянов. Формально он усвоил некоторые высокие истины, но усвоил вульгарно, он не понимал их сути. Так же, как, к примеру, самонадеянный и наглый Троцкий, и вообще вся их шайка. Общеизвестно, что Ленин стремился повторить Великую Французскую революцию, только учтя ошибки якобинцев, и удержав власть. А для чего власть-то дуракам? Ну удержали и что?
Ортега пишет:
«Я не обсуждаю вопроса, становиться или не становиться коммунистом. И не оспариваю символ веры. Непостижимо и анахронично то, что коммунист 1917 года решается на революцию, которая внешне повторяет все прежние, не исправив ни единой ошибки, ни единого их изъяна. Поэтому происшедшее в России исторически невыразительно и не знаменует собой начало новой жизни. Напротив, это монотонный перепев общих мест любой революции. Общих настолько, что нет ни единого изречения, рожденного опытом революций, которое применительно к русской не подтвердилось бы самым печальным образом. "Революция пожирает собственных детей"; "Революция начинается умеренными, совершается непримиримыми, завершается реставрацией" и т. д. и т. п. К этим затасканным истинам можно бы добавить еще несколько не столь явных, но вполне доказуемых, например такую: революция длится не дольше пятнадцати лет - активной жизни одного поколения. Срок деятельности одного поколения - около тридцати лет. Но срок этот делится на два разных и приблизительно равных периода: в течение первого новое поколение распространяет свои идеи, склонности и вкусы, которые в конце концов утверждаются прочно и в течение всего второго периода господствуют. Тем временем поколение, выросшее под их господством, уже несет свои идеи, склонности и вкусы, постепенно пропитывая ими общественную атмосферу. И если господствуют крайние взгляды и предыдущее поколение по своему складу революционно, то новое будет тяготеть к обратному, то есть к реставрации. Разумеется, реставрация не означает простого "возврата к старому" и никогда им не бывает]. Кто действительно хочет создать новую социально-политическую явь, тот прежде всего должен позаботиться, чтобы в обновленном мире утратили силу жалкие стереотипы исторического опыта. Лично я приберег бы титул "гениального" для такого политика, с первых же шагов которого спятили все профессора истории, видя, как их научные "законы" разом стареют, рушатся и рассыпаются прахом. Почти все это, лишь поменяв плюс на минус, можно адресовать и фашизму. Обе попытки - не на высоте своего времени, потому что превзойти прошлое можно только при одном неумолимом условии: надо его целиком, как пространство в перспективу, вместить в себя. С прошлым не сходятся врукопашную. Новое побеждает, лишь поглотив его. А подавившись, гибнет. Обе попытки - это ложные зори, у которых не будет завтрашнего утра, а лишь давно прожитый день, уже виденный однажды, и не только однажды. Это анахронизмы. И так обстоит со всеми, кто в простоте душевной точит зубы на ту или иную порцию прошлого, вместо того чтобы приступить к ее перевариванию».
Как видим, уже в 1929 году он все знал, что будет с СССР. Он предсказал «большой террор» Сталина, он предсказал отрицание кровавой революции поколением, которое войдет в жизнь в начале 50-х годов. Именно это поколение вернется во многом к традиционному обществу, что тоже предсказал Ортега.
«Переварить прошлое», значит, не совершать прежних ошибок. Какой смысл в «великом октябре», если они наделали все те ошибки, которые сделали якобинцы, но при этом не дали миру ничего нового?
И заметьте, как коммунисты строили свою пропаганду. Они же все время трещали о том, что они и здесь первые в мире, и тут первые в мире. Они приучили к этому совков как к наркотику, совки просто изнывают от того, что мы больше не первые в мире хоть в чем-то. Они страдают от этого даже больше, чем от издевательски мизерных пенсий.
Между прочим, и Ульянов, и Сталин хорошо понимали, что все то, что они творят, может быть оправдано только неким новым качеством, которое они предложат человечеству. Поэтому они и талдычили о новом обществе, а нового-то ничего не было. По форме было, по сути – нет.
С какой-то натяжкой можно сказать, что нечто новое было в национальных отношениях, когда русское большинство дискриминировали в пользу меньшинств, но ведь пользы от этого никому никакой не было. Ленин именно национальную политику и сделал главной фишкой в своей первой Конституции РСФСР. Как бы подчеркивал, что хотя бы тут большевики идут впереди всего мира. Но в итоге ведь именно ленинская политика привела к краху всего красного проекта в СССР.
Это был как раз тот случай, когда – давайте чего-нибудь новое придумаем, чего нигде в мире нет. Вопрос – а зачем? Ответ – а чтобы было! Ну тогда бы придумали без штанов по улице ходить, такого нигде не было, но и страна бы из-за этого не развалилась.
Любопытен тезис Ортеги о том, что доминировать может только та сила, у которой есть план для будущего. У красных в СССР, несмотря на всю их трепотню о реальном социализме и коммунизме, такого плана не было. То, что они предлагали миру, мир отторгал. Китай свернул к национализму, Индия тоже. Восточная Европа отказалась от навязанного советского «социализма» мгновенно.
СССР зашел в тупик не в середине 80-х годов, этот проект сам по себе был тупиковым, о чем и пишет Ортега уже в 20 годах, т.е. в самом начале этого проекта.
Довольно печально все выглядит для нашей страны. Если применить метод Ортеги, просчитав варианты для РФ, то мы увидим, что страна так и не смогла преодолеть «власть масс». И «восстание масс» продолжилось у нас в 1991 году. О чем имеет смысл поговорить более подробно.
Продолжение следует
