Первая часть здесь.
В столь чудесной встрече с атаманом Калмыцкого округа ВКО «Всевеликое войско Донское» мне явно помогли буддистские духи-защитники. Сев на мягкий диван мы быстро выяснили, что оба окончили Ростовский государственный университет, с разницей в курс, занимались в одном здании, на соседних факультетах юридическом и философском. Нашлось и немало общих знакомых.
Постепенно наш разговор перешел на более актуальную для нас тему о современном состоянии казачества в Республике Калмыкия и России в целом.
Как рассказал атаман Манжиков, казачьи корни есть у калмыков, представителей субэтноса - бузавов. Бузавом, казаком по происхождению, был и прежний президент Кирсан Илюмжинов. Дед нынешнего главы калмыцких буддистов Шаджин-ламы Тэло Тулку Ринпоче был донским казаком из Сальского округа.
Бузавы – калмыки - казаки, - имели до революции собственную оригинальную синкретичную культуру. Входя в Область Войска Донского (частично в Астраханское и Терское казачьи войска) они сильно отличались и от казаков-славян, и от «неоказаченной» части калмыцкого народа. Во время гражданской войны казаки-калмыки в массе своей поддержали Белое движение, на сине – желто – красном триколоре Донской республики (ныне флаге Ростовской области) желтый цвет символизировал калмыков, проживающих на Донской земле.
Победившая советская власть поступила с «бузавами» жестко. По некоторым оценкам до 50% казаков-калмыков было физически истреблено войсками Красной армии. После окончания Гражданской войны, основная часть остатков калмыков-казаков, были вынуждены вместе с Добровольческой армией скитаться за границей. Кто остался, были вынуждены переехать с донских земель в Калмыкию, чтобы сохранится от полного уничтожения, лишь четвертая часть от общего числа казаков оставалась жить в своих станицах до полного выселения их в 1943 году, во время депортации в Сибирь. Оттуда их вернулось еще меньше.
В нынешней Калмыкии живет немало и казаков-славян. Насколько известно автору статьи, в двадцатые-тридцатые годы много «сынов Дона, Кубани и Терека» были сосланы в Калмыкию в плане репрессий. Потомки этих люде сейчас активно участвуют в казачьем движении Республики Калмыкия. В Элисте есть Русская Православная гимназия имени Преподобного Сергия Радонежского, в ней при поддержке казачества и РПЦ были открыты два казачьих класса.
Но в целом казачье движение Калмыкии процветающим назвать никак нельзя. Все проблемы современного казачества, характерные для других регионов, есть и в Калмыкии. Состоят в реестровом, так и в общественном казачестве Республики Калмыкия в основном люди старшего поколения, еще помнящие «старые традиции». Молодых казаков мало и есть большие проблемы в увеличении их числа, хотя руководство калмыцкого казачества делает для этого все возможное. Но вся работа делается на чистом энтузиазме и большем патриотизме. Много старается помогать в этом буддистское и православное духовенство. А от государственной власти реестровое - взявшее обязательство служить государству, - казачество Калмыкии помощи не получает…
Как рассказывал Эрдни Манжиков: «Я пришел сегодня в хурул, чтобы договориться об участии буддистского духовенства в Большом Круге казаков Калмыкии, он пройдет через несколько дней, 6 июня. По сложившейся у нас традиции Большой круг казаков Калмыкии начинается с молебна и благословления православного священника и буддистского ламы».
- « Круг мы будем проводить в здании Правительства. Но все затраты на организацию будут за счет средств собранных с актива казаков. Помощь государства нам состоит только в бесплатном предоставлении помещения под мероприятие».
Все сказанное атаманом калмыцкого казачества меня довольно сильно удивило. Во всех казачьих регионах реестровое казачество состоит на содержании государства. В северокавказских республиках и на Ставрополье на нужды реестрового казачества аппаратом СКФО выделаются миллионы рублей. В Ростовской области даже станичные атаманы «Всевеликого Войска Донского», - частью которого является и «Калмыцкий Казачий Округ», - получают зарплату из областного бюджета. Но в Калмыкии власть не дает казакам денег ни копейки. Так что жизнь казачества Калмыкии зиждется на голом энтузиазме отдельных активистов движения.
В беседе с Эрдни Манжиковым время летело довольно быстро. Но калмыцкому атаману нужно было еще посетить православную церковь и договориться об участии в Круге. Он предложил мне вместе с ним съездить в управление Элистинской и Калмыцкой епархии РПЦ. Естественно я согласился. Перед поездкой Эрдни Манжиков предложил пообедать в столовой хурула. Мы на лифте спустились с третьего на первый уровень и по закрытому для входа обычных посетителей служебному коридору двинулись в столовую. Вдоль стены коридора стояли статуи сидящего Будды. Видно было, что над раскраской статуй работают художники. Некоторые изваяния были почти готовы, не раскрашенными у них оставались только глаза. Как объяснил Эрдни Манжиков, статуи делают для новых культовых сооружений, внутрь каждой помещают цаца – священные закладки, молитвенные свитки со священными текстами, потом проводят специальный обряд, после которого лама рисует у статуи глаза, - «открывает глаза»; наполняет форму духовным содержанием. Краски в росписи статуй и храмов используют только натуральные, рецепты не меняются столетиями. Фотографировать в хуруле запрещено потому, что яркий свет фотовспышек вредит выполненным традиционными красками росписям.
Столовая, в которой едят монахи и миряне - служащие, была небольшим помещением с длинным деревянным столом в центре. На нем стояли вазы с нарезанными фруктами и выпечкой. Обслуживала пришедших приветливая женщина-повар. Одновременно с нами пообедать пришел один из монахов. Он был родом из центральной Индии, обучался буддизму в Тибете, потом был послан для служения в элистинский хурул. По-русски монах почти не говорил, но, как сказал Эрдни Манжиков, сейчас он усиленно изучает новый язык.
В день нашего прихода шел буддистский пост, во время которого нельзя есть мясо. Поэтому на обед нам подали только густой гороховый суп с пряностями и калмыцкий чай с солью и молоком. Выпечку и фрукты можно было брать из ваз. Еда была очень вкусной, а калмыцкий чай я попросил налить еще раз.
Именно в хуруле я распробовал вкус настоящего калмыцкого чая. До этого знакомство с этим напитком ограничивалось растворимым «хан-чаем» из пакетиков с соевым молоком в качестве ингредиента. Попробовав же чай из хурула, я стал истинным любителем калмыцкого чая, а порошковый «хан-чай», - его продают в Элисте повсюду, - пил уже с большим трудом.
Приготовить настоящий калмыцкий чай несложно, но нужно соблюсти ряд обязательных требований. Первое требование: чайную заварку (обычно зеленый, но можно и черный, чай) надо бросать в кипящую воду, но не кипятить. Лучше сразу снять чай с огня и дать настоятся. Одновременно с заваркой в воду надо бросить немного, - на кончике ножа, - наструганного мускатного ореха и соль. Потом добавить молока до достижения смесью светлокофейного цвета и еще раз дать закипеть, но не кипятить. Молоко, - это важно,- должно быть достаточно жирным, лучше всего домашним или пастеризованным, само собой, не соевым. Соленый вкус должен быть ненавязчивым, едва ощутимым, соль желательно добавлять в несколько приемов, пробуя напиток. Можно добавить в чай сливочного масла, но опять-таки натурального и обязательно свежего. При соблюдении этих несложных правил получается действительно вкусный и бодрящий напиток.
Пообедав в столовой хурула, я и Эрдни Манжиков поехали на его автомобиле в управление православной Элистинской и Калмыцкой епархии, возглавляемой в настоящее время Архиепископом Зиновием. Чтобы попасть в епархиальное управление, нужно было пересечь почти всю Элисту. Когда мы проехали центральную площадь атаман, притормозил машину и обратил мое внимание на «вторую после хурула» буддистскую достопримечательность города: «Пагоду семи дней» и покрытую желтым шелком беломраморную статую Будды Шакьямуни под ажурной ротондой. Недалеко расположились изукрашенные Золотые ворота. Проходящие под ними с чистыми помыслами люди якобы получают от Будды исполнение желаний.
Вскоре мы свернули с центральной улицы Ленина на улицу Сергия Радонежского. Впереди засверкал золотом главный купол Казанского кафедрального собора, главного храма Элистинской и Калмыцкой епархии. Проехав по застроенной одноэтажными частными домами улице, мы поравнялись с храмом и вскоре уже входили на территорию теперь уже православного храмового комплекса.
На нем помимо высокого златоглавого Казанского собора располагаются здание епархиального управления и переданная из дореволюционного одноэтажного здания церковноприходской школы небольшая Крествоздвиженская церковь. При моем с атаманом приезде служба шла именно в ней, а в здании собора шел ремонт. Когда Эрдни Манжиков ушел решать связанные с предстоящим Кругом организационные вопросы, я, первым делом, осмотрел ремонтируемый собор, а потом осмотрел одноэтажную церковь, в которой шла вечерняя служба. Присутствовало на ней около двадцати русских старушек.
В убранстве небольшого храма было много старинных потемневших икон, по всей видимости, ранее украшавших семейные иконостасы в русских домах, а потом переданных храму. Одна икона Божьей матери, - установленная в стороне на аналое и явно особо почитаемая, - была почти скрыта под золотыми цепочками, кольцами и другими дарами.
Постояв некоторое время на церковной службе, вскоре я и калмыцкий атаман вновь сели в машину и поехали в Национальный музей Калмыкии.
Продолжение следует
