Недавно в «Комсомольской правде» был помещен прекрасный репортаж Дмитрия Стешина и Александра Коца об их поездке в Чечню. Посему перепрыгнув через ненаписанные еще свои социологические заметки о более ранних поездках, автор решил «в тему» Стешину и Коцу побыстрее написать о своем путешествии по современной Чеченской республике. Заранее сообщаю будущим критикам на обвинения в «продажности», что записки мои никем не были ангажированы, я старался быть максимально беспристрастным при их написании. Заранее приношу извинения за описательный характер изложения материала.
2 августа 2011 года я на белой «Волге» пересек границу Чеченской республики со стороны города Моздок. Себя я чувствовал сталкером, въезжал в ЧР с известным страхом, ибо был под впечатлением услышанного на территории КБР за пару дней до въезда рассказа моего приятеля. Содержание этого рассказа приведу в конце заметок.
Вез меня в Чечню казак-моздокчанин, работающий инженером-электриком в Чечне. Его путь лежал в отдаленные горные районы, где шли монтажные работы. В эти отдаленные районы инженер ехал один и, по его словам, поездка безопасна: «Времена, когда одному было опасно ездить, прошли».
На границе Чечни и Ставропольского края стояли два капитально укрепленных блокпоста. Сначала ставропольский, через сотню метров чеченский. На чеченском блок-посте был закреплен большой плакат с рекламой фирмы «Вайнахтелеком» и портретами Дмитрия Медведева и Рамзана Кадырова. Портретов и плакатов изображающих отца и сына Кадыровых в дальнейшем встречалось великое множество, и я в дальнейшем не буду на этом особо останавливаться.
На блокпосту у инженера проверили документы, у меня не проверяли. Как рассказывали мне потом, машины часто тщательно обыскивают в поисках запрещенного к ввозу в ЧР спиртного.
Первым населенным пунктом, через который мы проехали, был поселок Алпатово. В нем запомнилась высокая и узкая что-то символизирующая триумфальная арка. Под этой аркой стояла девушка в хиджабе. Первая, кроме полицейских, жительница Чечни был в своем облике весьма символична. Далее начался поселок Черноречье. Алпатово и Черноречье в советское время были центрами традиционного для терских казаков виноделия. Делали в Алпатово и Чернокозово марочные вина, а коньяки «Вайнах» и «Илли» не уступали по качеству самым лучшим армянским. Сейчас виноделия в этих поселках, как и во всей республике, нет совсем.
Инженер привез меня в райцентр, (бывшую?) казачью станицу Наурскую. На въезде в станицу заканчивалась постройка большого стадиона с искусственным покрытием футбольного поля. 2011 год в Ч.Р. был объявлен «Годом Наурского района», а через две недели после моего визита, 15 августа, должен был состояться «Праздник Наурского района», с прибытием на него Рамзана Кадырова. К этому дню готовились тщательно: везде шли работы по ремонту, отделке, покраске всего чего только можно. Но почти все уже было сделано.
Вся, подчеркиваю вся, Наурская полностью перестроена и переделана. Вокруг домов новые заборы, в основном из эмалевого металлопрофиля, типа «металлочерепицы», везде типичные для горцев железные высоченные ворота. Дома выкрашены краской, крыши все были или новые (та же металлочерепица) или выкрашены. Очень редко и с большим трудом под краской и новой крышей можно было узнать традиционный казачий дом.
Нигде не было ни одного старого забора, ни одной старой шиферной или черепичной крыши. Сразу бросилось в глаза (вернее бросилось в глаза еще в Алпатово) что весь «видеоряд» хорошо зачищен, в нем уже ничего нет от недавнего славянско-казачьго прошлого станицы. Дома и все причитающееся к ним, выглядело как свежепостроенное горское жилье.
«По старому» выглядели в Наурской церковь и побеленный домик казачьего правления рядом с ней. Вместе с инженером-электриком мы приехали к церкви, где он меня передал «с рук на руки» атаману Терско-Сунженского окружного казачьего общества Анатолию Михайловичу Черкашину, а затем уехал в чеченские горы.
Сначала мы пошли на церковную службу. Был церковный праздник, день поминовения пророка Божия Ильи. Церковь, - перестроенное административное здание, - была довольно просторна и хорошо оборудована. На службе было, кроме нас с атаманом, 16 человек: 12 старушек, 3 старика, - один из них инвалид, а так же один ребенок. Служил молодой священник иеромонах Амвросий. После службы пред церковью местные жители, разговаривали с атаманом Черкашиным и священником о своих делах. Слышались совершенно мирные фразы: «Где купить полторы тонны ячменя»? – «В Ищерской один чеченец продает недорого».
Как сказали жители, власти Чеченской республике наурскому храму сильно помогают. Так лично Рамзан Кадыров дал церкви автомобили ВАЗ 07-й модели и «Газель».
С Анатолием Михайловичем Черкашиным проходим в здание казачьего правления. Четыре комнаты, слева от входа атаманский кабинет. Простой стол, компьютер, сейф. Интернет подключен, пользуясь, случаем проверяю почту. В соседней комнате рядами стоят скамьи, здесь проводятся собрания. В дальней комнате собрано все для приготовления пищи на большое количество людей: большие кастрюли, сковороды и т.п. Впрочем, долго мы в правлении не задерживаемся, садимся в белую, на этот раз уже атаманскую «Волгу» и едем смотреть Наурскую.
Первым пунктом было посещение строящегося православного храма и «Памятника наурской казачке». Подъезжаем к большому наглухо заделанному металлическим забором строительному участку. Напротив стройки, в тени дома стоит стул, на котором сидит человек в серебристом камуфляже с автоматом Калашникова. Увидев фотоаппарат, охранник энергично машет руками, протестуя против съемки. Приходится делать фотографии, так выбирая ракурс, чтобы он не попал в кадр.
Анатолий Черкашин стучит в закрытые изнутри ворота, их изнутри открывают, и мы входим на территорию стройки. Над воротами плакат с изображением будущего храма. За забором стоит вагончик над ним большой простер с изображением Патриарха Кирилла. Перед вагончиком шланг, из него течет вода. Под струей из шланга купается мужчина кавказского вида. Строят православный храм рабочие из Дагестана.
Перед собственно стройплощадкой стоит недавно открытый «Памятник наурской казачке». Его открыли в июне 2011 года в честь событий 1774 года. Тогда наурчане, - женщины, старики и дети, (мужчины были в походе), - отразили нападение 9 000-го отряда крымских татар и горцев. Монумент представляет собой высокий металлический крест, под которым установлена черная мраморная плита с надписью-посвящением.
Осмотрев стройку, снова садимся в «Волгу» и едем. За стройплощадкой православного храма расположена другая, примерно раза в два большая стройплощадка, на этот раз с открытыми металлическими воротами, за которыми виден высокий строительный кран. На мой вопрос о том, что строят там, - Анатолий Михайлович сказал, что тут будет мечеть на 2500 верующих.
Объехав по кругу стройплощадку мечети, подъезжаем к зданию районной администрации. Станичная площадь перед нею окружена металлическим забором и охраняется. Полицейский-охранник, - местный казак.
Площадь вымощена новой плиткой, посажены маленькие еще деревья. К предстоящему празднику возведена открытая сцена-ракушка. Все вокруг новое, недавно отремонтированное.
Далее наш путь лежал к районному Дому культуры. Это был другой район станицы, что потребовало нескольких минут поездки на «Волге». В конце улицы стояла недавно построенная кирпичная арка, за нею был вход в парк, на краю которого находилось украшенное круглыми портретами отца и сына Кадыровых советское здание районного Дома культуры с четырьмя колоннами. Площадку перед аркой и входом в парк мостили плиткой странные люди, несмотря на 40-градусную жару одетые в плотные куртки и тропические широкополые панамы. На лицах некоторых рабочих были респираторы. «Это вьетнамцы, они обустраивают территорию», - пояснил атаман Черкашин.
Зачем в Чечню надо завозить вьетнамцев, я не понял. Потом, уже в станице Червленной, меня еще раз побаловали «вьетнамской экзотикой». На другом берегу Терека от Червленной лежит кумыкское селение Виноградное, и там какой-то объект делали вьетнамцы. Местные мальчишки-кумыки ловили активно расплодившуюся этим летом саранчу и продавали насекомых вьетнамцам по 100 рублей за пакет…
Осмотрев последние наурские достопримечательности, едем к атаману домой. По пути мы хотели купить шашлыка, но выяснилось, что все кафе закрылись по причине начала мусульманского поста Рамадан. Специальные люди обходили все кафе и напоминали владельцам, что по распоряжению администрации республики в Рамадан кафе днем работать не должны. Около дома Анатолия Черкашина, в домашней чеченской пекарне (она работала) покупаем хлеб. Дом атамана, как и все другие, тщательно выкрашен и окружен новым забором. После домашнего обеда нам предстояла поездка в Грозный (там у атамана были дела), а затем в станицу Червленную. За обедом жена Анатолия Михайловича, рассказал, что у их четырехлетнего внука недавно обрисовалась в детсаде проблема. Группу, в которой он был единственным маленьким казаком, чеченская воспитательница обучала намазу. Вскоре чеченские дети начали правильно молиться и выполнять предписанные перед едой мусульманам молитвенные движения ладонями перед лицом. Православный казачок не знал, по началу, что делать ему, но вскоре все, что нужно узнал и выучил. Теперь во время детсадовских мусульманских молитв он стоя читает «Отче наш», а перед едой крестится.
Наш путь в Грозный лежал по старинной дороге идущей мимо бывших казачьих станиц. Это был знаменитый «Моздокский тракт» шедший на Кизляр, а далее в Астрахань.
В дороге в разговоре с атаманом Черкашиным я узнал, что в Наурской сейчас из примерно 7 000 жителей казаков осталось примерно 700 человек, т.е. 10%. В соседней, лежащей к западу станице Ищерской, из 3500 – 350, т.е.10%. Примерно так же в соседнем бывшем казачьем Шелковском районе. В райцентре ст. Шелковской и слившийся с ней Гребенской из 12 000 - 600, т.е.4%. В станице Червленной был наибольший процент. Там из примерено 10 000 жителей осталось 1200 казаков, т.е 12%. Но в большинстве других станиц обоих районов число казаков уже измеряются десятками из тысяч. Так в Наурском районе станица Николаевская из 4 000 (?) жителей имеет 30 казаков (« С нее все и начиналось. В Николаевской казаков начали выживать еще в восьмидесятые годы»), ст. Савельевская, - из более чем 4 000 жителей, – 37 казаков т.п. В Шелковском районе, помимо вышеупомянутых Червленной и Шелковской в большинстве станиц или живет по 20 – 30 казаков или, как в ближних к Дагестану северо-восточных станицах, типа Бороздиновской, их вообще остались единицы. В станице Щадринской сейчас, к примеру, около 30 казаков. Само собой разумеется, что везде из оставшихся большинство старики, казаков молодого и среднего возраста, в лучшем случае до трети от общего числа.
Походящая мимо бывших казачьих станиц дорога идет параллельно железной дороге. Между железной и шоссейной дорогами тянется открыто лежащая желтая труба газопровода. Постоянно вдоль дороги видны чеченские кладбища, у некоторых могил установлены высокие металлические мачты-пики: тут похоронены воины. Машин на шоссе не много, но с постоянной периодичностью в обоих направлениях идут военные колонны грузовиков. Как правило впереди идет БТР за ним «Уралы» с грузами и охраной. Многие «Уралы» бронированы.
Как я понял, только таким путем вглубь Чечни идет централизованное снабжение жизненно необходимыми материалами, в том числе и продуктами. Впрочем, фотографировать мне никто не мешал, и я сделал подборку движущихся военных колонн. Иногда вдоль трассы группами стояли магазинчики-ларьки. Возле некоторых жарили кур-гриль. На мой вопрос: «А как же Рамадан»?», Анатолий Черкашин ответил: «Жарят в расчет на проезжающих военных».
Вскоре мы достигли поворота на Грозный, переехали Терек. У придорожного ларька вдруг останавливаемся: Анатолий Черкашин увидел «голосующего» на трассе земляка: чеченца живущего в Наурской. Входим, здороваемся, атаман идет в ларек и приносит странные зеленые полулитровые бутылочки. В них находился напиток VERA DRINK, произведенный чеченским филиалом какой-то южнокорейской фирмы. Плотный напиток, консистенции жидкого киселя изготавливался из растения Алоэ и, как гласила надпись, поднимал силы и давал энергию. Никогда я, ни в Москве ни в других регионах этого напитка не встречал. Действительно тягучая жидкость, помимо того что была вкусна сама по себе, хорошо утолила жажду и подняла силы. Мелькнула мысль, что Рамзан Ахмадович Кадыров, если у него производят такие напитки, реально заботится об укреплении здоровья граждан своей республики. Но вот наша «Волга» взобралась по шоссе на вершину Сунженского хребта и пошла по серпантину вниз. Вскоре взору открылся вид на сверкающий город Грозный. Ехавший с нами чеченец-наурчанин, в Грозный ехать не захотел и вылез на объездной, решив далее «стопить» на свою историческую родину в Веденский район. Мы же вскоре въехали в Столицу Чеченской республики город Грозный.
