Закон «О защите конкуренции» вроде бы предназначался для недопущения монопольно высоких цен на рынках. Однако если внимательно вчитаться в этот, по мнению руководителя ФАС, самый лучший в мире закон про то, как защищать конкуренцию, то оказывается, прописан он таким образом, что никаких монополистов, кроме естественных, у нас якобы нет и быть не может. Ну, а ежели дела обстоят столь хорошо, то и злоупотреблять своим доминирующим положением на рынке, взвинчивая до небес цены на свою продукцию, у нас просто некому. Вот и получается, что закон сей если и про защиту конкуренции, то только среди тех, кто стремится подороже товар продать.
Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к статье 4 упомянутого закона, в которой даны определения основных понятий. Тогда станет ясно, почему Федеральная антимонопольная служба не может бороться с монопольно высокими ценами по ею же разработанному законодательному акту, и который, в частности, способствует воровству бюджетных средств установлением по сговору сверхвысоких цен при госзакупках продукции согласно ФЗ-94.
Начнём с товарного рынка, под которым в законе понимается«сфера обращения товара,…. в границах которой (в том числе географических), исходя из экономической, технической или иной возможности либо целесообразности приобретатель может приобрести товар, и такая возможность либо целесообразность отсутствует за ее пределами».
Уже только одно это понятие ставит крест на пригодности закона для борьбы с монополистами, непонятно где злоупотребляющими своим доминирующим положением. Ведь неопределенное множество всяких возможностей и целесообразностей, которыми может руководствоваться «приобретатель товара» при выборе места его приобретения, причем в отсутствие четко указанных физических границ товарного рынка, делает абсолютно невозможной идентификацию «врага», с которым призвана бороться антимонопольная служба. Добавив к неопределенному множеству возможных, в том числе абстрактных, границ сферы обращения товара неопределенное множество видов границ географических, авторы закона и законодатель, запутав все окончательно, превратили закон в… международный, и даже глобальный акт. Это вытекает из энциклопедического определения географических границ:
Границы географические - линии или переходные полосы, разделяющие смежные географические объекты, которые различаются хотя бы одним существенным признаком. Конкретное содержание различающего признака определяет наименование границы – оледенения, речных бассейнов, ландшафтов, политико-административных единиц (государств), экономических районов, зон тяготения и т. п. По форме географические границы могут быть резкими (например, госграницы после их демаркации) или нерезкими – в виде переходных полос (при выделении ландшафтных или экономических таксонов). По степени наблюдаемости они бывают чётко обозначенные на местности и зрительно наблюдаемые либо расчётные, в т. ч. статистические, интерполируемые по данным наблюдений в операционных территориальных единицах, которые используются при различных видах районирования территории. Кроме того, географические границы используются как поверхности раздела между основными сферами географической оболочки Земли – литосферой, гидросферой и атмосферой.
Географический объект - естественное или созданное человеком целостное образование в пределах географической оболочки, которое характеризуется определенным географическим положением и участием в формировании и функционировании геосистем. Это материки, океаны, моря, заливы, проливы, острова, горы, реки, озера, ледники, пустыни и иные природные объекты; республики, края, области, города федерального значения, автономные области, автономные округа; города и другие поселения, районы, волости, железнодорожные станции, морские порты, аэропорты и т.п.– Конец цитаты.
Спрашивается, что станет делать глава ФАС ежели приобретатель товара сдуру, руководствуясь некой целесообразностью, объяснить которую сможет лишь психиатр, вздумает забраться на некое созданное человеком целостное образование в пределах географической оболочки, расположенное, допустим, в Сахаре? А поедет он туда, чтобы купить, положим, бананы. Вот и получается, что согласно закону границы рынка – некая абстракция, определяемая субъективными намерениями покупателя товара. Сам же товарный рынок – призрак, порожденный фантазией сказочников из ФАС и Минэкономразвития. Поэтому непонятно, на какой сказочной территории, и в какой сказочной стране нужно выявлять хозяйствующего субъекта, злоупотребляющего своим доминирующим положением. Но даже при указании четких границ рынка сотрудники ФАС все равно не смогут распознать нехорошего монополиста, так как критерии и признаки идентификации «вражеских лиц» непригодны для этого. И вот почему.
Доминирующим на рынке признается положение хозяйствующего субъекта, если его доля на рынке определённого товара превышает 50%. Но положение таковым может быть признано антимонопольным органом, если доля и меньше, однако критерии для такого признания весьма туманны. Ситуация усугубится, если, к примеру, в упомянутой Сахаре окажется всего одна лавка, где продаются бананы. Понятно, что эта норма при полнейшей неопределенности границ товарного рынка пригодна лишь при наличии в стране единственного производителя данного товара.
Столь же «конкретны» критерии определения монопольно высокой цены, которую запрещено устанавливать или поддерживать доминирующему на рынке нехорошему предпринимателю. Однако монопольно высокие цены устанавливают и поддерживают повсеместно, так как в законе отсутствуют критерии для квалификации и выявления спекулятивных поборов и установления контроля над ценами. Их и не может быть. Ведь экономика у нас либеральная, поэтому никаких законодательных запретов на спекуляции не существует, как не существует и контроля над ценами.
Обратимся к бензину. Если исходить из определения «товарный рынок», то у владельцев автомашин всегда есть «экономическая, техническая или иная возможность либо целесообразность» приобрести топливо в любой из частей территории Российской Федерации и за ее пределами. Ведь бензин продаётся во всех регионах, городах и весях мира. Но, как известно, водители автомашин, допустим, в Москве, не ездят специально заправляться в соседние области. Поэтому объективно топливные рынки, впрочем, как и рынки всех потребительских товаров, размещаются в границах городов или субъектов Федерации, то есть неподалеку от дома покупателя.
Казалось бы, эту объективную реальность и необходимо было положить в основу законодательного обуздания денежных аппетитов монополий. Однако тот же топливный рынок согласно антимонопольному закону, который предшествовал нынешнему, охватывал всю территорию страны, и доминирующее на нём положение хозяйствующего субъекта, в данном случае - какой-либо из нефтяных компаний, следовало оценивать только относительно всей территории России. Таким образом, никто из десятка крупных нефтяных компаний, владеющих почти всеми НПЗ, поставляющих бензин и торгующих им на бензоколонках, под понятие «доминирующее положение» не подпадал. Ведь доля каждой из них на топливном рынке страны составляет в среднем 10%, а опасным признается оборот от 50% и более.
В результате в большинстве регионов, что не является секретом, топливные рынки благодаря предыдущему «антимонопольному» закону давным-давно оказались монополизированы одной, двумя или тремя компаниями. Они по никак не доказуемому негласному сговору установили монопольно высокие цены на бензин и дизтопливо, которые непрерывно растут.
Эти компании стремятся сохранить и расширить свои сферы влияния на рынках. Для этого они, в частности, активно внедряются в розничную торговлю бензином, нередко захватывая независимые АЗС, что позволяет им согласованно повышать цены на моторные топлива с увеличением объемов экспорта нефти. И хотя в той же Москве и Московской области можно видеть АЗС примерно десятка нефтяных компаний, однако конкуренции между ними не наблюдается.
Ее и не может быть, так как производят бензин не владельцы независимых АЗС при наличии таковых, а нефтяные компании – владельцы нефтеперерабатывающих заводов. Конкуренция между розничными торговцами по ценам возможна лишь в пределах торговых наценок, которые относительно невелики. Но какая же это конкуренция, если владельцы независимых АЗС не способны влиять на качество и объемы производства моторных топлив? Тем не менее, раздаются абсурдные призывы запретить их производителям торговать ими в розницу.
Непременное и повсеместное удорожание моторных топлив с каждым увеличением экспорта нефти свидетельствует о фактической монополизации топливных рынков компаниями, владеющими НПЗ, и о консолидированном злоупотреблении ими своим монопольным положением на рынках. Речь идет, по сути, о негласном (или гласном?) сговоре.
Казалось бы, чтобы пресекать эти злоупотребления, необходимо было в новом Законе «О защите конкуренции» изменить определение товарного рынка, ограничив его рамками субъекта Федерации. Одновременно надо законодательно регламентировать ценообразование и регулирование цен на рынке, причем не только для доминирующих на нем монополистов.
Если ввести норму прибыли относительно себестоимости продукции, а сверхнормативную прибыль изымать в бюджет, то спустя некоторое время цены на все и вся стабилизируются, и перестанет расти инфляция.
Однако новый закон лишь усугубил ситуацию. Хотя определение товарного рынка как «сферу обращения товара на территории Российской Федерации» из нового закона исключили, но конкретные физические границы возможных «сфер обращения товара» вообще не указали. Оконтуривание в законе территорий обращения товаров некими абстрактными признаками внесло еще большую неопределенность и путаницу. Теперь стало вообще невозможным идентифицировать хозяйствующего субъекта, доминирующего на рынке, допустим, владеющего в данном населенном пункте сетью магазинов мелкорозничной торговли, так как совершенно непонятно, на какой конкретно территории доминирующее положение следует определять.
Кто и как должен регламентировать границы рынка, в законе не сказано. Поэтому уже только из-за абстрактности рыночного пространства выполнение норм закона по борьбе со злоупотреблениями на рынке исключается. К тому же и сами эти нормы абсурдны. Об этом свидетельствуют и неподвластные ФАС темпы роста цен (см. «Инфляция – как порождение антирыночной экономической политики. Первенство в чемпионате России по подорожанию прочно удерживает дизельное топливо, а аутсайдеры – в сельском хозяйстве и труд». – «Промышленные ведомости» № 12, 2007 г.).
Вот наглядные результаты имитации борьбы с солидарным злоупотреблением монополистами своим доминирующим положением на топливном рынке. Если в 1991 г., продав тонну пшеницы, которая стоила тогда 400 рублей, сельчанин мог купить 4 тонны дизтоплива, то в 2005 г., когда за тонну пшеницы сельский труженик смог выручить в среднем 2457 рублей, ему за тонну дизельного топлива, которая стоила уже 16 830 рублей, надо было заплатить почти семью тоннами пшеницы. В 2009 г. ситуация несколько «улучшилась»: чтобы приобрести тонну дизтоплива, цена реализации которого в среднем за год составляла 19661 рублей, надо было продать почти 5 тонн пшеницы, цена приобретения которой у производителя в среднем составила 3978 рублей за тонну.
В 2009 г. по отношению к 1991 г. индекс цены дизтоплива у производителей возрос более чем в 164 000 раз, а бензинов – свыше 108 700 раз. Конечному покупателю посредники продают их в 1,5 – 2 раза дороже. Для сравнения: индекс цен потребительских товаров за это же время возрос в 21 тысячу раз, а продукции сельского хозяйства – в 9600 раз.
Разрешив фактически безнаказанно увеличивать стоимость нефти и нефтепродуктов, государство указало и ориентиры роста – это так называемые равновесные или мировые цены в пересчете по валютному курсу. При этом Центробанк официальный валютный курс установил таким, что «цена» доллара в рублях в сравнении с паритетом их покупательной способности оказалась существенно, примерно вдвое, завышена. Иначе говоря, рубль искусственно девальвировали. Для чего все это было сделано?
Значительная часть доходов в федеральный бюджет поступает от реализации нефти, газа и нефтепродуктов. В прошлом году они составили 3830,7 млрд. рублей или 46,1% всех доходов бюджета, в том числе вывозные экспортные пошлины – 2469,4 млрд. рублей или почти 30% бюджетных доходов. Доля топливно-энергетических ресурсов в общем объеме экспорта составила 66,3%. При этом вывозная экспортная пошлина на тонну нефти установлена в размере 69% от ее средней цены или 453,7 доллара с тонны, а светлых нефтепродуктов – в размере 67% нефтяной пошлины.
Получая треть бюджетных доходов от вывозных экспортных пошлин на углеводородное сырье и продукты нефтепереработки, государство девальвацией рубля, а также выравниванием внутренних и внешних цен с лихвой компенсирует нефтяным компаниям изымаемую у них часть экспортной выручки. Делается это за счет получения сверхприбыли при реализации нефтепродуктов внутри страны, цены которых в рублях теперь равны «мировым» по завышенному вдвое валютному курсу.
Согласно данным Росстата, в декабре прошлого года бензин на экспорт продавали в среднем по 838 долларов, а внутри страны – по 24814 рублей за тонну, курс при этом составил 29,6 рубля за доллар при официальном курсе 30,48 рубля за доллар. Таким образом, цены на бензин внутри страны завысили примерно вдвое. Для сравнения: нефть в том же декабре внутреннему потребителю обходилась в среднем по 11045 рублей, а за рубеж продавалась по 653,4 доллара за тонну, то есть нефтяной валютный курс был равен 16,9 рубля за доллар.
В прошлом году на экспорт было продано лишь 8,2% произведенного в стране бензина, меньше, чем в предыдущем году (12%), и нетрудно оценить прибыль, полученную от его внутренних продаж. Естественно, при этом за счет дополнительного, искусственно вызванного роста ценовой инфляции увеличиваются и доходы бюджета. И хотя сумма рублей растет, но покупательная способность их стала меньше. Так что рост доходов в реальном исчислении весьма иллюзорен.
Снижение прошлогоднего объема экспорта бензина свидетельствует, что никаких предпосылок для нынешнего его дефицита не было, тем более в начале года, когда потребление моторных топлив падает. Просто при очередном увеличении стоимости нефти на мировом рынке решено было соответственно подстроить параметры процесса перекачки в казну экспортных нефтяных пошлин. В числе параметров и цена бензина. Но в чем-то «настройщики» просчитались, и процесс вышел из под контроля. В Минэнерго утверждают, что поставки снизились из-за остановки на ремонт нескольких НПЗ. Спрашивается тогда, а почему же министерство во избежание «бензиновых кризисов» не требует от компаний согласования графиков ремонтных работ нефтеперерабатывающих установок?
Предложение ФАС увеличить вывозную пошлину на экспорт бензина с 0,67 до 0,9 от нефтяной пошлины, якобы для увеличения поставок бензина на внутренние рынки, - от лукавого. Ведь объемы его экспорта из-за несоответствия европейским стандартам, невелики (в 2009 г. – 12%, а в 2010 г. еще меньше - всего 8,1% от произведенного количества), и в предыдущие годы не влияли на удовлетворение спроса внутри страны. А так как все больше стран разрешают применять у себя только бензины марок «евро», то спрос на российские экологически вредные бензины будет непрерывно снижаться.
Столь же бессмысленно и абсурдно предложение Минэнерго, Минэкономразвития и ФАС вывести НПЗ из подчинения нефтяных компаний. Во-первых, монополия в регионах в розничной торговле бензином от такой «демонополизации» не исчезнет – монополистами станут теперь новые владельцы НПЗ, и без квотирования продаж нефти при этом не обойтись. Да и нефть тогда подорожает до равновесного значения с зарубежной ценой по официальному валютному курсу, то есть вдвое, что приведет к еще большему росту цен на тот же бензин. Во-вторых, согласно ст. 35 Конституции России право частной собственности охраняется законом, и отчуждаться частная собственность может только по решению суда, но для отчуждения НПЗ никаких оснований нет. В-третьих, владельцы НПЗ не откажутся от столь лакомых источников сверхприбылей.
Поэтому причины происходящего на топливных рынках страны совсем иные и рассмотрены выше. В их числе и принципы арифметического увеличения бюджетных доходов за счет инфляции, обеспечивающей нефтяным монополиям сверхприбыли. Эти принципы давно положены в основу проводимой в стране экономической политики, которая породила в том числе сырьевую ориентацию экономики. Чтобы ее модернизировать, необходимо менять основы всей экономической политики (см. «Очередной экономический кризис в России – порождение ее хронической денежной дистрофии. Как излечить больной организм?» - «Промышленные ведомости» № 11, ноябрь 2008 г.).
Сказанное о реально существующих рыночных границах относится, как отмечалось, ко всем потребительским товарам. Ведь люди покупают их в местах своего проживания. А вот со многими видами промышленной продукции по закону получается сплошное доминирующее положение ее изготовителей в местах дислокации предприятий. Ведь рынки, допустим, авиалайнеров, согласно определению находятся в границах территорий размещения нескольких авиазаводов. Так что одна из причин ценовой инфляции и разбегающихся в разные стороны цен кроется в порочности антимонопольного законодательства, разрешавшего прежде и разрешающего монополистам теперь уже по новому акту злоупотреблять своим доминирующим положением на рынках различных товаров и услуг. И вот почему.
Во-первых, хотя определение товарного рынка как «сферу обращения товара на территории Российской Федерации» из нового закона – «О защите конкуренции» исключили, но конкретные физические границы возможных «сфер обращения товара» так и не указали. В таком случае тот товар, который возможно или целесообразно будет приобрести кому-то на железнодорожном вокзале, его соседу по дому может показаться возможным или целесообразным приобрести в аэропорту того же города. А согласно закону вокзал и аэропорт даже в одном городе – разные товарные рынки, «границами» которых являются субъективные возможности или соображения человека.
Такое абсурдное оконтуривание сфер обращения товаров внесло еще большую неопределенность и путаницу, сделав невозможным идентификацию доминирующего на рынке положения хозяйствующего субъекта, допустим, владеющего в данном населенном пункте сетью магазинов мелкорозничной торговли. Теперь стало совершенно непонятно, на какой конкретно территории это положение следует определять. Кто и как должен регламентировать границы рынка, в законе не сказано, а факторы, влияющие на возможность или целесообразность покупок, делают сферу обращения товара плавающей.Поэтому при такойнеопределенности выполнение соответствующих законодательных норм исключается.
Во-вторых, «либерализовано» и без того весьма неопределенное понятие монопольно высокой цены, которую запрещено устанавливать доминирующему на рынке субъекту. Иначе говоря, запрещено устанавливать то, не известно что. При этом такие цены почему-то не запрещены на рынках, если продавцов несколько, и ни один из них формально не доминирует. Сегодня такое положение возникло уже и на ставшем «свободным» рынке электроэнергии.
Для квалификации цены как монопольно высокой согласно закону необходимо чтобы она удовлетворяла одновременно трем критериям. Это фактически исключило возможности противостоять монополистам при их злоупотреблениях доминирующим положением на рынках, учитывая, что сами упомянутые критерии тоже отнюдь тому не способствуют. Скорее наоборот.
Вот что сказано в ст. 6 закона о первом из критериев: «Монопольно высокой ценой товара… является цена, установленная занимающим доминирующее положение хозяйствующим субъектом, если она превышает цену, которую в условиях конкуренции на товарном рынке, сопоставимом по количеству продаваемого за определенный период товара… и условиям доступа, устанавливают (на этом) другом рынке хозяйствующие субъекты,.. не занимающие доминирующего положения».
Прочитав раз десять сей перл изящной юридической словесности, с огромным трудом уяснил для себя следующее. Если в некой, непонятно какой, не обозначенной физическими границами «сфере обращения товара» единолично действует продавец, допустим, бензина, и он устанавливает цену, равную или на копейку меньше стоимости бензина на «сопоставимом» товарном рынке, то монопольно высокой сама по себе эта цена не будет считаться. Ее, согласно той же ст. 6 закона, признают таковой, только если она еще и «превышает сумму необходимых для производства и реализации такого товара расходов и прибыли».
Как известно, у нас ни прибыль, ни себестоимость продукции, ни выручка от ее реализации законодательством не регламентируются, а значит, не ограничены. Поэтому если абсолютный монополист, допустим, в Ярославской области заломит цену, которая превысит стоимость бензина на Камчатке, то ФАС не сможет схватить его за руку. Кроме того, для доказательства, что цена монопольно высокая, необходимо будет для сравнения указать цену на «сопоставимом» рынке. А как это сделать в отсутствие регламентированных физически рыночных границ? Но даже при очерченных физически «сферах обращения товара» найти две из них, сопоставимых по указанным в новом законе признакам, представляется делом совершенно безнадёжным. И вот почему.
Сопоставимость по составу покупателей или продавцов товара, «определяемому, исходя из целей приобретения или продажи товара» (так сказано в упомянутой ст. 6 закона), - это абсурд, так как цели эти повсюду одни и те же: для продавцов – продать подороже, а для покупателей – подешевле купить. Что касается сопоставимости условий доступа на рынок, то как их сформулировать и сравнить – неизвестно, в законе ничего про это не сказано. А количество продаваемого за один и тот же период товара зависит от множества количественных и качественных факторов, которые далеко не всегда одновременно действуют на двух сравниваемых рынках, что делает некорректным их сопоставление по этому показателю. К тому же, кто занимается оперативным мониторингом товарного оборота каждого вида продукции в разных точках страны, неизвестно. Кажется, никто.
Так как сравнивать рынки требуется одновременно по трём упомянутым показателям, два из которых невозможно вычислить, а третий – абсурден и не формализуем, то доказать злоупотребление доминирующим положением установлением монопольно высокой цены просто невозможно. Такие законодательные «нормы» создают условия для коррупции: чиновник, прикрываясь ими, всегда «обоснованно» сможет отозвать свои претензии к монополисту, руководствуясь далеко не альтруистическими соображениями. Такие законодательные «нормы» позволяют также безнаказанно взвинчивать цены на продукцию и услуги, что порождает ценовую инфляцию. И такие законодательные «нормы», допустим, в сочетании, допустим, с нормами ФЗ-94 позволяют при закупках продукции для госнужд безнаказанно привлекать посредников для искусственного взвинчивания закупочных цен и воровства бюджетных денег при последующем дележе выручки.
Так что ФАС совместно с родственным департаментом МЭРТ по «развитию конкуренции» создаёт лишь видимость борьбы с монопольно высокими ценами. Неудачи в этой борьбе, как отмечалось, кроятся в пороках самого Закона «О защите конкуренции», разработанного в недрах антимонопольного ведомства с одобрения надзирающего за ним Минэкономразвития. Необходимо заметить, что название этого акта не соответствует его содержанию. Да и не может соответствовать, так как оно противоречит рыночному закону о равенстве предложения платёжеспособному спросу. Но для конкуренции требуется именно избыточность предложения, на 30-40% превышающая спрос. Если она вдруг и возникает, то вскоре неизбежно её сменяет монополия небольшой группы субъектов, подстроивших рынок кратковременным снижением цен и изъятием части товара из обращения под новый баланс. А после ухода временных конкурентов цены вновь поднимаются.
Избыточность предложения систематически поддерживается только в малом бизнесе и на базарах, где на смену обанкротившимся субъектам частнопредпринимательской деятельности приходят новые желающие побыстрее заработать деньги. Ведь здесь вложения и риски невелики, а окупаемость вложений быстрая: испёк пирожки и тут же их продал или прогорел. В крупнотоварном производстве и сфере среднего бизнеса, где вложения и риски велики, а окупаемость вложений далеко не столь быстрая, как на базаре, избыточности предложения, необходимой для конкуренции, не наблюдается. Наглядным примером служит сфера естественной монополии - электроснабжение.
Основная цель так называемого реформирования электроэнергетики – привлечь частные инвестиции в модернизацию отрасли априори была недостижима в силу невозможности реализации и порочности предложенных для этого мер. Поэтому попытки создать ради достижения указанной цели принципиально чуждую для электроэнергетики и электроснабжения конкурентную среду при свободном в ней ценообразовании оказали разрушительное воздействие на отрасль. Подробности в публикации «Лживые измышления Чубайса о реформе электроэнергетики обернулись ростом энергокатастроф.
Спасти электроснабжение страны можно лишь восстановлением единой энергосистемы путем ее возврата согласно Конституции РФ в федеральное ведение». - «Промышленные ведомости» № 2. январь-февраль, 2011 г.
Вместе с тем, такое «реформирование» препятствует энергосбережению в экономике, повышению ее энергоэффективности и конкурентоспособности. После превращения системы электроснабжения в нерегулируемую монополию начался рост цен на электроэнергию, и темпы его будут увеличиваться (см. «Некролог к кончине РАО «ЕЭС России». – «Промышленные ведомости» № 4, апрель 2008 г.).
Для вымогательства денег у потребителей искусственно выделили более 6000 точек, в которых устанавливают текущие цены на электроэнергию. Для этого в торговой системе периодически отбирают предложения якобы конкурирующих генерирующих компаний, начиная с минимальных цен. Продажная цена на так называемом оптовом рынке устанавливается равной стоимости самой дорогой электроэнергии последнего отобранного поставщика, закрывающего объем спроса. При этом все компании, кроме последней отобранной, получают за счет потребителей и без их согласия громадные «премии», исчисляемые из самой дорогой электроэнергии, цена которой была предложена последним отобранным поставщиком. Замечу, подобное «премирование» без согласия потребителей представляет собой внесудебное отчуждение собственности, что противоречит ст. 35 Конституции страны.
Вместе с тем такая обираловка является одним из значимых факторов инфляции. Продажную цену надо устанавливать средневзвешенной, что было бы объективно. Тогда каждый продавец получал бы столько, сколько запросил, и потребителям электроэнергия обходилась бы намного дешевле – примерно на треть. Замечу, что приобретают ее у так называемого гарантирующего поставщика, заинтересованного в накрутке своей прибыли. Таких «гарантов» в большинстве регионов один-два. И если говорить о бюджетных организациях, то закупки ими электроэнергии противоречат принципам ФЗ-94 о развитии добросовестной конкуренции для предотвращения коррупции.
Коррупция же здесь налицо – прямое вымогательство денег, в том числе бюджетных средств. Причем, коррупция провоцируется ФЗ «Об электроэнергетике». А статьей 55 ФЗ-94 предписано для госнужд заключать договора энергоснабжения или купли-продажи электрической энергии только с гарантирующим поставщиком электрической энергии, что тоже противоречит принципам самого же ФЗ-94. Иначе говоря, потребители не являются субъектами «конкурентного» рынка электроэнергии. А гарантирующие поставщики конкурировать между собой не могут в принципе, так не способны влиять на производство электроэнергии, ее качество и объемы поставок.
По оценкам, бюджетные организации непосредственно потребляют около 10% всего объема потребляемой в стране электроэнергии. Это означает, что в 2009 г. из бюджета на «премии» за электроэнергию, мягко говоря, переплатили свыше 250 млрд. рублей. Но она потребляется еще и косвенно, при производстве продукции и услуг для госнужд, и из них тоже еще, как минимум, украли столько же. Итого, из бюджета «переплатили» порядка 500 млрд. рублей.
Все эти правовые коллизии наглядно демонстрируют невозможность конкуренции на рынке электроэнергии и абсурдность проведенной «реформы» электроэнергетики. Однако Федеральная антимонопольная служба и Минэкономразвития в свое время с большим воодушевлением проталкивали это «реформирование». Приверженцев рыночной конкуренции даже не смутило, что правила ценообразования и продаж на «свободном» рынке электроэнергии, прописанные в явно коррупционном Законе «Об энергетике», полностью противоречат положениям Закона «О защите конкуренции» о недопустимости соглашений по установлению цен. Здесь же налицо явный сговор. Замечу, что информация о ценах в упомянутых 6000 точках «ценообразования» скрыта от потребителей. Скрыта согласно договорам с гарантирующими поставщиками, как коммерческая тайна. Не наводит ли это обстоятельство на некие подозрения о масштабном сговоре по «реформированию» электроэнергетики?
Антимонопольная философия руководства ФАС вызывает большие сомнения с точки зрения её обоснованности, соответствия рыночным законам и практической целесообразности. Это подтверждает и название самой службы - антимонопольная. На самом же деле не с монополистами бороться надо, чьё существование порождается объективными рыночными законами, а предотвращать их возможные злоупотребления своим доминирующим положением на рынках. По всей видимости, имитировать деятельность по борьбе с фантомом, руководствуясь ни к чему не обязывающими законами, выгодней, чем на самом деле защищать интересы государства и общества.
