Появление нового путинского проекта, «Агентства стратегических инициатив», конечно, в первую очередь опять привлекло внимание к предвыборной интриге. Все обсуждают, является ли данное новшество признаком раскола тандема, и можно ли противопоставлять его медведевскому Сколково.
Однако не решённым окончательно остаётся и более глобальный вопрос. А чем же собственно являются процессы модернизации и инновации, о которых россияне слышат регулярно на протяжении уже практически десяти лет?
То есть, чем они являются для подавляющего большинства населения нашей страны, с этим всё понятно. В нанотехнологиях, да ещё и находящихся под контролем такой одиозной личности как Чубайс, сложно увидеть что- либо кроме ещё одного грандиозного распила бюджетных средств.
Нисколько не отрицая правильность подобной точки зрения, хотелось бы заметить, что для распила данные проекты всё же не идеальны. Их нельзя сравнить с такими мега-разработками как грядущие Олимпиада и Чемпионат мира по футболу. Там растворение денег происходит не просто незаметно, но и с предъявлением претензий тяжеловато, если не копать подробно и тщательно, как Навальный. Соревнования будут – будут; зрелища и медальки тоже в наличии. Особенных выгод в финансовом плане вроде как изначально не предполагается – дорогим россиянам предлагается испытывать чувство глубокого удовлетворения от самого факта проведения в стране соревнований подобного масштаба.
От модернизации, которую власть упорно объявляет частью научного развития, большинство народа по старой привычке всё-таки ждёт вполне конкретных и материальных результатов. А это может создать определённые неудобства в случае полного отсутствия таковых.
Поэтому вопрос, чем же является модернизация и инновационные технологии для представителей власти, остаётся во многом открытым.
Нетрудно убедиться, что они не являются наукой в её классическом современном понимании.
Долгое время в массовом представлении образ учёного сливался с фигурой волшебника, который преобразует природу абсолютно непонятными, а зачастую и греховными способами. Западные легенды о Парацельсе или русские сказания о чернокнижнике Брюсе показывают это очень ярко.
В определённом смысле народные массы были правы. Во-первых, до определённого момента и сами учёные не очень чётко разделяли научные и магические способы воздействия на окружающий мир. Вряд ли современный представитель науки признает коллегу в средневековом алхимике. Но даже и переход к собственно научной картине мира ещё не означал синтез науки и повседневной жизни. Открытия Ньютона, Коперника, Галилея подавляющему большинству современников были не просто неизвестны и неинтересны, они и в самом деле никак не влияли на их повседневную жизнь.
Пожалуй, только со второй половины XIX века в массовом сознании начала утверждаться мысль, что, конечно, эти учёные очень странные типы, чем они занимаются, и как это работает – непонятно, но польза от их деятельности легко заметна и доступна каждому. Тут и железные дороги, и телеграф, и начало эры электричества.
К середине следующего столетия происходит научно-техническая революция, которая ещё больше подчеркнула интеграцию научного знания и общества потребления, которое эти знания жадно поглощало в виде всяких высокотехнологичных приспособлений.
Соответственно меняется и образ учёного. Вплоть до развитой индустриальной эпохи – это одиночка, имеющий определённый капитал, богатого покровителя, или просто фанатик, пренебрегающий бытовой обустроенностью. Так или иначе, но главным стимулом исследований выступала собственная любознательность, а удовлетворение любопытства было в принципе важнейшим результатом.
В эпоху НТР учёный теряет свою независимость. Его деятельность оплачивается промышленными корпорациями, либо государством. От учёных ждут теперь конкретных разработок, которые можно в течении максимально короткого времени воплотить в товар и выбросить на рынок. Собственно в этом и заключаются пресловутые инновационные технологии.
Понятное дело, если бы Роснано являлось частной лавочкой, то господин Чубайс волен был бы разрабатывать фильтры Петрика и прочие технологии сколько его душе угодно. Грядущее банкротство, ну или увольнение (нам ведь представляют Чубайса именно как эффективного менеджера, способного рулить чем угодно) никоим образом не затронуло бы интересы большинства россиян.
У нас в стране ситуация иная. Модернизация находится не просто на бюджетном обеспечении, но и под особым государевым контролем, что предполагает некоторую подотчётность и открытость перед обществом.
Может быть, государство считает, что большинство граждан просто не разберутся в мудрёных технологических новшествах? Так ведь никто и не жаждет объяснений в стиле «как это работает». Вполне хватило бы представления о том, что собственно мы можем ожидать и в какие сроки. Новый супер-станок, робот уборщик, летающий автомобиль – всё это вполне способно заинтересовать людей, и дать понять, что инновационщики не даром едят свой хлеб. Учитывая, что модернизация у нас идёт уже не первый год, то сейчас мы должны уже не просто услышать объяснения, но и увидеть конкретные результаты. Причём это должен быть не какой-то таинственный русский смартфон, собранный видимо в одном экземпляре и торжественно продемонстрированный президенту, а массовое появление на полках магазинов высокотехнологичных товаров отечественного производства.
Ничего подобного не наблюдается.
Адвокаты отечественной модернизации порой пытаются заявить, что Сколково предназначено для развития некой фундаментальной науки, которая не всегда может приносить немедленный и стопроцентно предсказуемый вариант. Но это уж слишком явное передёргивание. Фундаментальная наука во всём мире благополучно продолжает развиваться при ведущих университетах, в России ещё продолжают по инерции работать оставшиеся от СССР наукограды. Государственная программа инноваций как раз и должна была обеспечить претворение теоретических разработок в практическую реализацию.
Итак, мы видим, что современный процесс модернизации по объективным критериям современной прикладной наукой не является. На самом деле, в случае с отечественными инновациями мы сталкиваемся со своеобразным проявлением одной очень любопытной религии – карго-культа.
Зарождение этой религии относится ко временам Второй мировой войны. Появилась она у аборигенов тихоокеанских островов и стала настоящим подарком для историков, которые могли своими глазами проследить за формированием религиозного культа в условиях приближенных к первобытной эпохе.
Если говорить коротко, суть в следующем. После начала войны с Японией американцы заинтересовались многими маленькими островками в Тихом океане на предмет размещения там аэродромов. Для аборигенов это был по сути дела первый полноценный контакт с западной цивилизацией. В силу небольшого размера и скудости ресурсов эти островки в своё время не привлекли внимание колонизаторов, так что знаний о белом человеке у туземцев практически не было.
Большие железные птицы кроме авиабомб и одетых в камуфляж янки привезли на острова очень много новых, полезных, интересных и вкусных для туземцев вещей. Зародилась ли уже тогда в головах аборигенов мысль, что это дары из благословенной страны предков, доставленные духами, сложно сказать.
Самое интересное, однако, началось после окончания военных действий, когда надобность в затерянных посреди океана аэродромах отпала, и американцы благополучно отправились по домам. Островитяне оказались лишены множества прекрасных вещичек, к которым уже успели привыкнуть.
Проблему необходимо было решать, и выход был найден. Правда, решение было полностью на уровне архаического мифологического мировоззрения. Мир природы и мир духов должны подчиняться определённым ритуалам, главное выполнить их правильно, в точности соблюдая распорядок. Для туземцев подобными ритуалами, непонятными и таинственными, были практически все действия американцев, связанные с прибытием самолётов. Оставалось только правильно скопировать поведение белых волшебников. И вот в этом дикари проявили недюжинную смекалку и талантливость. Побывавшие на островах этнографы рассказывали, что с помощью подручных материалов им удалось практически полностью воссоздать внешний вид типичного американского аэродрома с макетом самолёта в натуральную величину, рацией сплетённой из тростника и т. д.
Кроме этого обитатели островов регулярно проводили обряды, которые копировали жизнь американского подразделения, включая утреннее построение и подъём флага. Наивные дети природы верили, что регулярное и тщательное выполнение всех этих манипуляций обеспечит им возвращение железных птиц с ценным грузом. Теологическая мысль туземцев двигалась разными путями, где-то американцев называли служителями богов, где-то злыми духами, но это нам уже не интересно. Нас интересует Россия.
Ну, казалось бы, что может быть общего у дикаря с одного из тихоокеанских островов и наших высших сановников, включая самого президента? У них ведь и образование, слава Богу, присутствует, и возможность для расширения кругозора с помощью заграничных поездок в наличии.
А общая у них как раз вот эта самая «первобытная» убеждённость в том, что достигнуть вполне практических результатов можно простым внешним копированием, превращением осмысленной деятельности в поверхностный лоск и бессмысленный ритуал.
Россию часто упрекали в том, что она многое слепо заимствовала с Запада, что далеко не всё у неё получалось. Может быть и так. Но то, что происходит сегодня это даже не копирование, которое само по себе не является чем-то однозначно отрицательным. Это именно, что слепое обезьянничанье, мартышка, надевшая очки.
Возьмём для примера название. Сколково с удивительной регулярностью именуют нашей Силиконовой долиной, что бы всё как у них, не хуже. Один из наших власть предержащих, рассказывая, в чём же заключается самый смак сколковского проекта, произнёс примерно следующее: «Ну это будет такое место, где все будут встречаться. Там будут поля для гольфа, концертные залы».
Не остаётся никаких сомнений, что же такое модернизация, по мнению наших властей. Это когда в правильно окультуренном районе, с правильным, желательно заграничным, названием, встречаются правильные цивилизованные люди в дорогих европейских костюмах. Они мирно беседуют за игрой в гольф и посещают дорогие рестораны.
Конечно, кроме этого время от времени они должны собираться на конференции и симпозиумы, где обязаны произносить много заумных и непонятных слов, которые все будут вертеться вокруг трёх основных «заклинаний»: модернизация, инновация, нанотехнологии. Ну а завершаться эти собрания должны ни в коем случае не русским застольем, а обязательно фуршетом на цивилизованный манер.
Конечно, остаётся открытым вопрос об искренности подобного поведения. Глядя на Дмитрия Анатольевича, порой возникает мысль, что он действительно верит – при соблюдении всех нужных ритуалов, это сработает. В России появится новое собственное наукоёмкое производство, экспорт нефтепродуктов будет заменён продажей технических новинок, а западные студенты и аспиранты будут рваться на стажировку в Сколково.
Если же немножко подняться над уровнем мышления туземца, застрявшего в каменном веке, то печальные перспективы вырисовываются довольно чётко.
Тихоокеанские аборигены, кстати, дождались своих железных птиц. Только теперь это не военные, а учёные, которые вновь снабдили островитян благами цивилизации. Дикари довольны и наверняка уверены, что их тщательное соблюдение ритуалов всё-таки подействовало.
Вот только в Россию прилетать некому.
