- Вместе с Борисом Виноградовым вы написали несколько статей с общим авторством. Каждый – давно сформировавшаяся личность, оба – авторы со своим мировоззрения. Каковы причины образования авторского союза?
- Наша совместная деятельность началась в 2006 году в Думе. Мы тогда были «последними из могикан», бившимися за «Родину». У нас разный жизненный опыт, но много общего – в том числе и прежние занятия естественными науками. Идейно мы действуем в секторе национал-консерватизма, оба отвергаем как нынешнюю либеральную бюрократию, так и попытки «левого реванша», оба ищем ответы на злободневные вопросы в русской истории. Авторский союз позволил оформить состоявшийся обмен мнениями в виде текстов, в которые каждый из нас вносит свои научные и стилистические находки, сочетая «профессорский стиль» с образностью изложения мыслей (что всегда было свойственно русской политической публицистике).
Мне сотрудничество с Борисом Алексеевичем дает очень многое. В каких-то случаях гасятся излишне эмоциональные всплески, где-то удачно примененный термин заставляет играть мысль новыми красками. Обмен мыслями и идеями придает творчеству новые возможности.
- Судя по вашим публикациям, в вашем микро-коллективе формируется новая идеология?
- Нет, это не так. Мы находимся в общем потоке русской консервативной мысли, которая сегодня стала доминирующей, перекрывая по своему потенциалу потуги как придворных и оппозиционных либералов, так и последователей марксизма-ленинизма. Наблюдается качественный скачок: буквально в последние 5-7 лет многие идеи, казавшиеся подавляющему большинству образованной публики неприемлемыми, превращаются в мэйн-стрим. Даже в «партии власти» пытаются что-то лепетать о консерватизме. Правда, там книги читать не любят, а думать – тем более. Поэтому бюрократический консерватизм получается по примитивной формуле: советский бюрократический стиль минус коммунизм, плюс либеральная риторика, забившаяся в мозги чиновников в последние десятилетия.
Консервативный подход имеет свое собственное основание, принципиально отличное как от либерализма, так и от коммунизма. Это историческая традиция и национальные интересы, а в праве – идея правопродолжения, которая может и должна вернуть нам связь с собственной историей и легитимность власти, отсутствующая уже многие десятилетия. «Верхи» получили бразды правления от мятежников, а те в свою очередь, от других мятежников.
Русская государственная традиция прервана в феврале 1917, что, конечно, не означает прерывания русской истории. Но чтобы эта история не шла к закату (а теперь мы видим очевидные признаки этого) нужно избавить страну от либеральной олигархии и тоталитарной бюрократии.
- Борьба с олигархией оказывается одной из ключевых проблем?
- Действительно, «железный закон олигархии» Роберта Михельса сработал в нашей стране в полном соответствии с теорией: созданные демократические институты быстро выродились, подчинившись узкой группе лиц, захвативших львиную долю собственности и власти. Произошло это по причине непротивления государственного аппарата прямой измене и коррупционному грабежу страны. Остановить олигархию может только нация – сплоченное сопротивление национальных сил, профессионалов всех направлений (включая тех, которые присутствуют во власти) и утверждение консерватизма как общепринятого и доминирующего мировоззренческого комплекса. Олигархия умрет, когда будет блокирована со всех сторон – куда бы ни сунул свой нос олигарх, его везде должен встречать отпор граждан. Поскольку у олигархов нет родины, то мы им должны каждый день напоминать, что в России они – нежелательный элемент. Проще говоря, надо всеми возможными способами показывать им, что они должны убираться из нашей страны.
Также есть «железный закон бюрократии». И это уже моя придумка. Согласно этому закону карьерный рост в крупных корпорациях и в госвласти предполагает, что с определенного уровня менеджеры должны забыть все, чему их учили, и полностью отказаться от нравственности. Это и становится их главным профессиональным качеством топ-менеджеров – непрофессионализм и безнравственность. В отличие от известного принципа Питера (повышение по службе происходит до достижения уровня некомпетентности), здесь дисквалификация и аморализм являются сознательным выбором. Такое возможно только при условии, когда моральной деградации не противостоит нация, когда снято элементарное требование приверженности интересам страны, государства, народа.
В соответствии с другим принципом Питера, чем выше иерархия в замкнутой системе, тем меньше ее достижения и компетентность. Система «Россия» оказалась прошитой монопольной иерархией бюрократии, окостеневшей без социальной мобильности. В нижнем слое такой законсервированной системы находится «отстой» - основная масса людей, которую постепенно доводят до рабского существования - «смиренное кладбище» невольных маргиналов. В самом верхнем слое находится миазматическая субстанция, которой в рамках нормативной лексики затруднительно дать определение. «Сливки» или «пенки» общества - будет слишком мягко. Взбалтывать сосуд с такими субстанциями какими-нибудь потрясениями опасно – значит, все испортить, ничего не изменив. А если оставлять – все протухнет и сгниет. Надо аккуратно отфильтровать, «субстанцию» утилизировать, остальное – дезинфицировать.
Иначе говоря, без кадровой революции, срезания верхушки власти и топ-менеджмента олигархии мы не спасем страны.
- Не означает ли это революции? Если так, то как быть с тезисом о том, что народ устал от революций и «лимит на революции исчерпан»?
- Народ устал от обезумевшей и бессовестной власти. Если даже считать события на переломе 80-90-х годов ХХ века революцией, то тогда как-то никто не проявлял признаков усталости. Усталость появилась, когда народ понял, что обманут и ограблен. Общественные настроения упали на дно уныния. Вот от этого народ устал – от уныния.
Лимит на революции никто не устанавливал, и его в принципе быть не может. Просто никому не хотелось бы повторения ужасов гражданской войны, экспроприаций и бессудных расправ. Но ведь именно это и происходит в России в последние годы. Этим занимается правящая бюрократия: отъем собственности и денег у тех, кто способен их накопить, репрессии против тех, кто хочет принципиально изменить ситуацию. В этом смысле, России нужна контрреволюция, национальная диктатура, реставрация. Иначе система «Россия» может разлететься вдребезги или забродить от перемешивания с гнилостными субстанциями. Повторю: надо систему осторожно очистить, но приниматься за это срочно.
Октябрьских революционеров история осудила, а вот наследников «феврализма», разваливших Империю, еще нет. Они теперь у власти, получив ее в результате реванша. Народ их ненавидит, но это пока не привело к изменениям ни в составе властной верхушки, ни в ее политике. Они боятся, что их возьмут за шиворот и заставят отвечать за свои преступления. Поэтому пугают народ революцией, которую сами сделали перманентной.
- Есть ли какие-нибудь поводы для оптимизма? Могут ли консерваторы прийти к власти? Не поздно ли будет спасать страну, когда это произойдет?
- Переворот в мировоззрении народа, с моей точки зрения, уже произошел. Нынешний режим воспринимается как неприемлемый. Причем, в России это понимание куда более глубоко, чем на Западе, где идут аналогичные процессы, но в смягченной форме. Социальное государство всюду подминается олигархией, которая за ХХ век сожрала практически все, что дал человечеству научно-технический прогресс. Теперь она пожирает нации и государства, потому что новый рывок в науке и технике олигархия не в состоянии ни организовать, ни перенести. Этот рывок будет означать ее смерть. Собственно, предсмертные конвульсии мы видим уже по тому, как пошатнулась и начала заваливаться пирамида мировой финансовой системы. Что она рухнет, мало кто сомневается. Весь вопрос когда. Так же и с нынешней «партией власти» в России. Вопрос: когда? Если в ближайшее время, то Россия может стать лидером нового национального строительства и даже лидером целой эпохи. Если повременим – можем вообще исчезнуть из истории.
В России мировые процессы и собственный кризис переживаются особенно остро. Потому что у нас бюрократия и олигархия особенно циничны, и они готовы грабить народ вплоть до его вымирания. А когда человек поставлен на грань вымирания, у него просветление сознания происходит быстрее. Поэтому я предполагаю, что в России переход в новую эпоху будет идти более интенсивно, чем в других странах.
- Одной из ключевых идей опубликованного вами совместно с Борисом Виноградовым цикла статей является идея установления конституционной монархии, а средством для этого предлагается национальная диктатура. Многим кажется, что монархия – это для России нереально. Почему вы убеждены, что это реалистичный проект?
- Многое из того, что происходит в истории, кажется нереальным. «Февралистам» 1917 года казалось, что какая-то невзрачная партия большевиков – не конкурент объединенным силам генералитета и крупного капитала, которые решили арестовать Царя и устроить жизнь в России по-своему. Всесильной КПСС накануне 1991 года казалось, что демократическое движение ей не конкурент: армия, СМИ, госаппарат – все было в их руках. До декабря 1991 года (да и позднее) мало кто в мире мог предположить, что СССР рухнет и сдаст все позиции, потребовавшие от нескольких поколений граждан страны сверхусилий. Может быть, олигархам тоже теперь кажется, что с ними все будет в порядке, что у них все козыри на руках. Но они не замечают, что правила игры сменились, и все их козыри ничего не стоят.
Монархия дело, конечно, непростое, но вполне реальное. Агитировать за монархию не нужно. Крупнейшие умы человечества занимались этим с древнейших времен. А вот республиканские институты, утвердившиеся всерьез всего лишь полвека назад, явно демонстрируют свою низкую эффективность.
Главное, чтобы преимущества монархии были оценены сначала интеллектуальной элитой, потом – управленческой. А народ пойдет за лидером, который знает, что делать. Если таковой появится (а диктатура требует диктатора точно так же, как монархия – монарха), мы сможем помочь ему уже продуманными в деталях идеями. Продуманными десятками и даже сотнями консервативных политиков, ученых и публицистов.
Можно сказать, что монархия сегодня куда реальнее, чем продолжение либерального проекта или попытка вернуться к социализму.
- Как Вы относитесь к идее «третьей династии», высказанной Борисом Виноградовым?
- В любом случае восстановление монархии будет реализацией именно третьей династии. Потому что период смуты разорвал историческую преемственность, создал громадное число всяких «но» для любой кандидатуры на российский престол. Поэтому вопрос о призвании династии будет решен не формальным исчислением прав, а волей всесословного Земского Собора, который и определит «природного царя», как это было сделано при утверждении Романовых.
С правовой точки зрения вопрос вполне ясен: законы Российской Империи о престолонаследии никаких оговорок не допускают. Первоочередное право на престол имеет Великая Княгиня Мария Владимировна Романова, Глава Российского Императорского Дома. Но это не значит, что именно эта ветвь наследников утвердится в России. Если по каким-то обстоятельствам эта ветвь династии увянет или потеряет права на престол, найдутся другие – династическое право решает этот вопрос, а Земский Собор может путем рассмотрения кандидатур в порядке очередности, установленной законодательством Империи, и с учетом всех обстоятельств (которые сейчас нам во всей полноте, конечно, не известны) принять историческое решение.
Российский Императорский Дом продолжает нести важную миссию сохранения связи с периодом, оторванным от нас множеством изломов и разрывов преемственности. Вопреки двуличной власти, вопреки потокам клеветы связь с Империей в тяжелейших условиях изгнания сохранена. Фактически в этом институте мы имеем единственную легитимную инстанцию, оставшуюся от дореволюционного периода. Подавляющее большинство других потомков свергнутой династии, не входящих в РИД, не нашло в себе сил служить России и никаких прав на престол не заявляет. А «кирилловичи» смогли. Не без ошибок, но они до сих пор достойно несли свой крест.
Ритуальное убийство Николая II вместе с женой и детьми и верными слугами остается не искупленной нашим народом виной, отраженной в порочности всех постимперских режимов. Этот узловой пункт истории России, наполненный мистическими предзнаменованиями, еще только начинает осмысливаться. Здесь ключ к русскому будущему. Не случайно до настоящего времени Николай II остается объектом грязнейшей клеветы, а народу продолжают подсовывать подлые штампы о «слабом царе», «Николае Кровавом», «тюрьме народов» и проч. Если символ трехсот лет нашей великой истории опозорен, то и мы будем жить в позоре, пока не поймем, как нас дурачат не распознанные доныне враги России.
Третья династия, безусловно, должна быть родственно связана с Николаем II, который (я в этом убежден) не отрекался от престола. Никакого манифеста об отречении не было, а телеграмма по этому поводу, направленная от имени Государя в Генштаб, несет на себя признаки подделки. Заговорщики-февралисты фальсифицировали нашу историю, и одна из задач современных исследователей – восстановить историческую правду, без которой нам не двинуться вперед.
- Судя по Вашим публикациям и выступлениям, Вы не видите возможности поддержать действующего президента или премьера на выборах 2012 года. Могли бы Вы предложить кандидатуру, за которую могли бы проголосовать патриоты?
- Такой кандидатуры нет и не может быть, пока не прекращены репрессии. Мы не можем, подобно олигархам, протаскивать во власть людей без биографии, а потом придумывать им пиар-подвиги и рекламные трюки с имитациями выборов. Наш лидер не может иметь темных страниц или белых пятен в биографии.
Я не вижу у «тандемов» никакого понимания ситуации в России и даже способности ее осмыслить. Впрочем, каждый человек имеет возможность измениться. Это трудно, бывает редко, но возможно. Если кто-то из «тандемов» завтра станет другим человеком и начнет себя вести иначе, начнет кадровую революцию – тогда другое дело. Я этого не ожидаю, но возможность такую не отбрасываю.
Выдвигать «кандидата от оппозиции» - дело пустое. Ни с коммунистами, ни с отставными либералами, на мой взгляд, дел иметь не надо. И те, и другие не раз обманывали. И не только своих союзников, но и народ в целом.
Что касается кандидата от патриотов, то он может определиться только в том случае, если его выдвинут не завсегдатаи интернет-форумов, аналитических «тусовок» и уличных акций, а контр-элитная группа, способная сформировать теневое правительство, а в случае прихода своего лидера к власти – реальное правительство. «Засветить» такую группу сейчас – все равно что подписать ей приговор. Ее задавят, даже если никто из этих людей, как говорится, «ни сном, ни духом». Всё надо делать вовремя. Переворот уже созрел в массах, теперь он должен созреть в элитах, ожить в межличностных контактах тех, кто может принимать властные решения.
Убежден, что нам нужен новый президент. Что бы там ни обсуждали в «верхах», этот вопрос мы должны считать для себя решенным (я имею в виду консерваторов, патриотов). Не будет у нас своего кандидата на выборах – нечего нам на этих выборах делать. Тем более, выборы, скорее всего, вновь пройдут так, что считать их легитимными будет невозможно.
Кризис неизбежен, и он отменит все выборы. Как он уже отменил все оценки, которые до 2008 года власть давала сама себе: нет никаких успехов, есть только один большой провал. Хотите из него выбраться – прекращайте репрессии, открывайте возможности для регистрации политических организаций, сажайте коррупционеров, гоните поганой метлой либеральных экспертов. Тогда другое дело, тогда посмотрим, кого поддерживать из «верхушки». Сейчас некого. И в своем кругу не надо торопиться кому-то отдавать предпочтение. Безусловного лидера пока нет. Он появится, когда для его победы созреют условия. Он есть, только мы его пока не знаем или не узнаём.
