Российское общество в течение многих лет живет в режиме либеральной диктатуры. Легально такой режим был установлен для Ельцина решением Съезда народных депутатов РСФСР, и с тех пор мало что изменилось. После трагедии октября 1993 года в условиях политических репрессий состоялось принятие Конституции и проведены выборы – парламентские, региональные и местные. Легитимность этих органов ничем не обоснована. Последующие годы отмечены переходом в режим олигархического управления, прикрываемый нормами либерального права («управляемая демократия», «управляемый хаос», «ручное управление»). С началом нового века либеральная олигархия являет себя открыто, цинично пренебрегая интересами народа. Подчинение достигается новой формой политических репрессий – «административным ресурсом», «черными политтехнологиями», применением полицейских мер и клеветнических компаний против любых форм политики, не согласованной с кремлевским кланом.
Конституция лишь по форме представляется основополагающим документом, определяющим правовую систему России. Пренебрежение Конституцией сказалось не только в произвольном изменении срока полномочий Президента РФ и Государственной Думы. За все годы ее существования не приняты конституционные законы о Совете Безопасности РФ и о Конституционном Собрании, но зато приняты десятки законов, расширившие президентские полномочия сверх установленного Конституцией перечня и, по сути, изменившие дух Конституции. Наконец, политическая система была тотально партизирована, отчего народ де-факто перестал быть сувереном – источником власти.
Все это сделано людьми с либеральным мировоззрением, увлеченными примерами Запада и стремящимися в мировую политику и экономику фактически за счет лишения суверенитета России. Для либеральных политиков любое государство рано или поздно определяется как диктатура, а диктатура – как неприемлемое состояние. Логичное развитие либеральных взглядов – антигосударственный нигилизм. Собственная диктатура, как аппарат насилия и подавления народа, призванная свести до минимума или ликвидировать государство, либералами, напротив, признается как дело необходимое. И это напоминает притчу о бревне в собственном глазу.
Государство при либералах может быть только антинациональным, таковым оно сегодня и является. Если волю большинства в каждом случае формально выяснить не удается, то нет необходимости в институтах, которые эту волю реализуют. И более того, если воля большинства направляется против либеральных воззрений, то тем хуже для нее. Именно поэтому либерал обращается за поддержкой и образцами устройства государства к Западу. Там его истинная родина, а здесь – либо зона свободной охоты (авантюрного предпринимательства и аморального досуга), либо «империя зла», которую прогрессивному человечеству надо непременно уничтожить.
Либеральные принципы в сочетании с «номенклатурным» наследием дали в России невиданный разгул бюрократизма и беззакония. Модернизация либерализма через возвращение к риторике перестройки («модернизация» и «ускорение» - однообразные мифологемы) или советским штампам («удвоение ВВП» - аналог «пятилетки в четыре года») явно не состоялась. Но это не значит, что какую-то перспективу для России можно видеть в возвращении к коммунистическим догматам и социальным технологиям.
Для «левых» диктатура является целью и средством осуществления власти (диктатура пролетариата), для националиста – только переходной формой от исчерпавшей себя правовой системы к новой, более эффективной и здоровой. Это различие требует и различия в терминах. Пролетарская диктатура, как известно, была основана на насилии. Диктатура национальная может быть основана только на праве.
Точно так же различаются диктатура в либеральном и национальном исполнении. Либеральная диктатура разрушительна для государства, национальная – спасительна. Олигархия представляет собой ликвидационный режим либералов, распродающих с молотка национальное достояние и суверенитет. Альтернативой либеральной олигархии может быть только национальная диктатура, о целесообразности и неизбежности которой писал Иван Александрович Ильин.
«Реальный либерализм» и «реальный социализм» в России утратили какие-либо перспективы. Два масштабных эксперимента, потребовавших от России невиданных жертв, завершены и их результаты в основном усвоены обществом.
В целом российские граждане (за исключением экзальтированной прозападной публики) достаточно спокойно относится к перспективе установления диктатуры. Но нынешний порядок в России диктатурой никто не называет. Напротив, он воспринимается как тотальный беспорядок. В народе говорят: «Сталина на вас нет». Понимая, что сталинизм при всех его издержках был именно диктатурой – жестокой целесообразностью, необходимой для борьбы с внутренней изменой и внешним врагом. Нынешнему порядку больше подходит именоваться тиранией или деспотией. Ибо его основа – произвол, а не закон.
Разница между политиками и авантюристами состоит в том, что политик требует приведения закона в соответствии с интересами нации, а авантюрист оправдывает беззаконие особенностями момента. Первый случай требует диктатуры, второй ведет к перманентному беззаконию – тирании. Настоящая диктатура, национальная диктатура – вовсе не беззаконие, а законность особого типа, которая нацелена на решение проблем, а не на выискивания в текущем законодательстве тех или иных процедур, оправдывающих бездействие чиновников. Диктатура – это жесткий закон, радикальные меры по обеспечению правопорядка и национальных интересов.
Передел системы права и пересмотр прежних правил государственного управления, требует следования принципу: национальный (государственный) интерес выше закона. Ибо следование либеральному закону ведет к краху государства, что обесценивает любые оправдания, связанные со ссылками на законность. При этом либеральная путаница создает такие условия, что разрешить правовые противоречия не представляется возможным. Тем самым бюрократия осуществляет произвол, применяя закон так, как ей выгодно или удобно. Законное же изменение закона (например, ельцинской Конституции) оказывается невозможно в силу намеренно неисполнимой процедуры, закрепленной в том же либеральном законе.
Системный кризис разрешается только национальной диктатурой. Тирания, напротив, системный кризис может только усугубить, поскольку неправильная форма государства (по Аристотелю – неправильная форма) ведет его к гибели. Тирания – это упорствование нелегитимной власти в выборе гибельного пути. В этом смысле всякие ее ссылки на Конституцию насквозь лживы. В неправильной форме государства право извращено, а в нашем случае – превращено в бессмысленный текст, который произвольно трактуется бюрократией. Законное управление становится фиктивным. Следовательно, отказ от многих формально принятых норм станет преодолением фикции правового регулирования жизни граждан и произвольного функционирования органов власти. Национальная диктатура – это прекращение действия законов, запутывающих сферы компетенции чиновников разных уровней, среди которых не найдешь ответственных. В режиме диктатуры все отвечают за всё. Это идеологизация управления. От чиновника при диктатуре требуют следовать не множеству противоречивых параграфов, а ясным принципам народного блага и честной службы. Результат управления выявляет легитимность правовой нормы или ее трактовку.
Традиция предполагает, что государственная репрессия может быть только узконаправленной, ни в коем случае не массовой и не тотальной. Антиолигархическая репрессия направлена против нескольких десятков лиц, а антикриминальная и антикоррупционная – против нескольких сотен тысяч преступников. Совокупный интерес этих слоев равнозначен замыслу погубить Россию. Значит, этим интересом не только стоит пренебречь, его следует пресечь самым жестким образом.
Национальная диктатура – это средство осуществления необходимых в государстве изменений в связи с наступлением новой исторической эпохи – эпохи краха мировой финансовой системы, созданной олигархией. Это средство перехода от умирания страны к ее стремительному развитию. Это средство избавления от неэффективных либеральных институтов и убийственного либерального права.
Власть либерал-бюрократов демонстрирует фактическое смыкание с глобальной олигархией, высасывающей из России все жизненные силы. Это лишает нашу страну шанса получить возможности для модернизационного рывка экономики с переходом на новые виды топлива, новые источники энергии, новые технологии. Это означает, что правящая группировка ориентирует чиновничество не на решение проблем граждан, а на извлечение статусной ренты – через коррупцию и привилегии. Одновременно расширяется репрессивная практика, отчего безостановочно растет численность госаппарата и управленческого слоя в целом – во всех видах экономических субъектов, в государственной и муниципальной службе.
Таким образом, кризисная ситуация в экономике усугубляется кризисом в управлении, которые совместно дают для нас неприемлемое будущее – гибель страны.
Для ответа на вызовы глобальных и текущих локальных кризисов России требуется смена эпох – подвиг преодоления фальшивых ценностей и переход к кризисному управлению государством взамен либерально-олигархическому. Через кризисное управление (то есть, управление, позволяющее выйти из кризиса) мы должны перейти к такой социально-экономической модели, которая позволит выжить и развиваться в новых условиях, прогнозируемых через 10-15 лет.
Кризисное управление государством предполагает:
·репрессивность по отношению к антисоциальным элементам и агентам влияния недружественных и враждебных сил;
·установление вмененной вины для чиновников, чья деятельность приводит к неудачам государственного управления;
·презумпцию виновности в условиях мятежей и измен, которые диктатура должна пресечь, побуждая невольно втянутых в мятежи граждан к продуктивной деятельности и лояльности;
·решение и личную ответственность в системе власти;
·прекращение методов принятия решений, в которых мнение становится главенствующим, а решение – второстепенным делом.
·возможную временную замену парламентаризма законосовещательными органами, советами старейшин и корпоративными ассоциациями при сохранении местного народного представительства и расширении прав местного самоуправления;
·превращение СМИ в инструмент, эффективно навязывающий традиционную этику и соответствующие культурные образцы;
·концентрацию ресурсов в руках национальной власти – прежде всего ключевых государствообразующих экономических комплексов.
Национальные интересы страны важнее судьбы насосавшихся пауков-коррупционеров, которых, начиная с самого верха, нужно судить справедливым народным трибуналом. Здраво построить русскую политику можно только одним способом: взять на себя максимальную ответственность за судьбу страны.
Мы считаем допустимой и необходимой временную антикоррупционнуюдиктатуру национального развития.Первое целеполагание диктатуры национального развития – выход из длительного кризиса государственности.
Осуществить ее должен Президент, избранный в 2012 году. Суть ее в ускорении нормативного правового регулирования жизни страны по наиболее острым и общественно значимым вопросам путем расширения области применения указного права в этот период. Какие это вопросы? Например, введение смертной казни как исключительной меры коррупционерам, педофилам, наркоторговцам, и прочим государственным преступникам, совершившим свои деяния в особо крупных масштабах. Инвентаризация содеянного за прошедшее двадцатилетие, включая приватизацию и залоговые аукционы, дефолт и злоупотребление инсайдерской информацией. Ликвидация олигархии как системы управления в стране, разделение власти и бизнеса, восстановление демократии и реального местного самоуправления и т.п. Реальные проблемы страны требуют инновационных стратегий, для чего нужна кадровая революция. К управлению страной должны придти молодые, но опытные люди, современные Витте и Столыпины, Косыгины и Устиновы, умеющие брать ответственность на себя, а не ее перекладывать на других.
Вместо либеральной диктатуры «модернизации» мы предлагаем динамичную диктатуру национального развития, целью которой является гарантирующая от катастрофы демографическая динамика, современная четко работающая система образования и здравоохранения, здравая миграционная, научно-техническая, промышленная и аграрная политика. Мы считаем, что только справедливость обеспечит спокойствие и безопасность нашей страны, будущее которой в наших детях и внуках.
Итак, налицо потребность в ином государственном и общественном строе, основанном на традиции и защите полноценной личности от произвола узурпатора-чиновника, «денежного мешка» и толпы. При этом «технология» перехода требует сохранения права как такового, недопущения срыва в хаос. Следовательно, избавление от болезни «левизны» (либеральной или социалистической) требует сдержанности: вместо сноса всей правовой системы, последовательное ее сохранение в одних (приемлемых) разделах и последовательное устранение в других, которые должны быть заменены иными установками. Диктатура, образуясь как естественный позыв сохранить пошатнувшуюся государственность, должна быть легитимизирована – облечена в законные формы и ограничена как в полномочиях, так и во времени существования.
Переход к временной диктатуре – это легитимное решение, правовой способ прекращения действия права в определенном секторе регулирования и на определенное время. Также этот переход предусматривает и возвращение в прежнее положение, когда экстраординарное положение преодолено. Тем самым, правовой характер введения ограничений отмечает суверена. Если же ограничения введены помимо права, мы должны говорить о мятеже, узурпации власти, а не о суверенитете.
Диктатура не опровергает права. Его опровергает мятеж и узурпация – становление тиранической формы правления, в которой правовому регулированию остаются самые незначительные отношения между людьми, а государство как таковое фактически лишено суверенитета. Это положение требуется срочно изменить. При этом нужно знать конечную цель изменений, чтобы не убить страну перманентным реформаторством.
Второе целеполагание диктатуры национального развития – переход кконституционной монархии и ответственному правительству.
Римляне прекрасно знали, что диктатура сходна с царской властью. Но это был контролируемый статус, обусловленный множеством других правовых установлений и просто обычаев, которые не позволяли ставить знак равенства между диктатором и царем. Напротив, диктатор – это гарант республики, в которой демос оставался сувереном, не уступая власть партийным интриганам и финансирующим их олигархам. Пусть это республика поздняя, уставшая от политики, республика упадка. Диктатор не позволял этому упадку разрушить государство. Он – олицетворение сначала зрелости, а потом и старости республики, которая стала Империей и была прославлена в истории как зрелое и мудрое оформление целой эпохи, у которой до сих пор можно многому научиться.
Правоведы последующих эпох дискутировали: считать ли римского диктатора магистратом с чрезвычайными полномочиями или полноценным сувереном. Хотя между диктатором и сувереном трудно найти различия, все же диктатор в своем легитимно закрепленном отклонении от закона не мог быть безрассуден – он не учреждал новую правовую систему, а сохранял ее, укрепляя своим статусом. В этом – причина временности позитивных свойств диктатуры: она не может легитимно закрепить то необходимое, что позволяло выжить в кризисный период. Если диктатура не сменяется монархией – властью легитимного суверена, то она перерождается в тиранию.
Фундаментальность монархического принципа правления проявляется в том, что даже без царя народу временами (а то и постоянно) нужно подобие царя – диктатор, призванный на срок, лишенный права свободно указать преемника, разогнать народное собрание, навсегда уничтожить прежние магистратуры. То, что царь делает в силу своих полномочий, не прибегая к чрезвычайным мерам периодически, а осуществляя их в мягких формах постоянно, диктатор должен совершать в краткий период и с высокой интенсивностью. Именно поэтому диктатура тяжело переносится обществом и, если она затягивается, то наименование «диктатура» становится синонимом беззакония. Напротив, царство (как и Царство Небесное) – торжество справедливости, выраженной в законности, в стабильном законодательстве, приведенном в соответствие с национальными интересами. Царство – это победившая олигархию нация, устроившая национальное государство под водительством верховного арбитра, который своим статусом и ролью становится настоящим гарантом законности, прав граждан, национального суверенитета.
В условиях разумного самоограничения царской власти аристократия не превращается в свиту и имеет свое собственное достоинство по рождению, а значит, независимое от воли монарха (при сохранении лояльности) и государственных чиновников. В этом случае царская власть представляет собой учредительную инстанцию, отвечающую за сохранение суверенитета и основ права, разумно пренебрегающую вмешательством в деятельность ординарных учреждений аристократии и обязанного законом чиновничества.
Устранение Государя, происшедшее в ХХ веке во многих европейских государствах, оправдывалось:
рациональным выбором (многие умнее одного) и обвинением в тирании (единоличная власть всегда под подозрением);
волей народа (выраженной в сословных организациях, а позднее – в настроении толпы);
представлением о справедливой власти как исходящей от народа, а не от Бога (исключение божественного права – древнейшей традиции, которая оценивалась как ужасный анахронизм).
Аристократия надеялась избавиться от собственного упадка вместе с царем. Отсюда – заговор и переворот. Но без монарха аристократия, даже если она побеждает, неизбежно тяготеет к олигархии. Сословные статусы оказываются не заданием на служение, а возможностью для обогащения. Бодрое и подтянутое сословие с воинским волевым стержнем становится расхлябанным, чванливым, праздным. А потому выжить в бурных социальных процессах просто не способно. Предавшие Государя подписали себе смертный приговор – это хорошо видно в «февралистской» истории России.
Мы приходим к пониманию того, что государство не может существовать без суверена. Оно может только доживать. С сувереном-диктатором оно может жить некоторое время. С сувереном-монархом – целую историческую эпоху. Непосредственно учредить монархию невозможно – ни народ к этому не готов, ни государственные институты. Но для монархии нужно не так уж много. Прообраз монарха – президент с полномочиями Верховного главнокомандующего, полномочиями непосредственного руководителя «силового блока» и МИДа. Мероприятия диктатуры, стабилизирующей ситуацию и выводящей Россию в новую эпоху в качестве жизнеспособного субъекта – это необходимое и достаточное условие установления конституционной монархии. Обретая верховного арбитра, мы выходим из тупика партийной политики и клановых интриг в правительстве, обретаем символ единства, восстанавливаем связь с собственной историей, прерванную в феврале 1917. В целом – получаем легитимную верховную власть и порядок ее передачи по наследству (божественное право родства) с учетом личностных качеств подбираемых из определенного круга преемников (воля Государя-Помазанника, также имеющая божественную санкцию).
Технические процедуры перехода от диктатуры к национальной демократии и конституционной монархии могут быть разработаны – это не самая большая проблема. Главная проблема – реализация мероприятий диктатуры, которые в 3-4 года должна качественно изменить жизнь страны и обеспечить консолидацию народа, необходимую для призвания Государя и передачи ему верховной власти в стране. Мы должны выйти из смуты так, как удалось выйти из нее нашим предкам в 1613 году.
Меры национальной диктатуры мы рассмотрим в отдельной статье.
