“Люди, я любил вас! Будьте бдительны!”
(Юлиус Фучик, “Репортаж с петлёй на шее”)
11 ноября информационные агентства сообщили печальную новость: в Санкт-Петербурге неизвестными “кавказской внешности” был избит известный русский публицист, автор многочисленных исторических исследований Игорь Пыхалов. Нападение произошло вечером возле его дома, когда историк возвращался с работы, и по всем признакам было явно спланированным заранее. Результат нападения – сломанный нос и многочисленные ушибы.
К сожалению, это сообщение не стало для меня чем-то неожиданным. О том, что петербуржец Игорь Пыхалов, который в своих книгах и публикациях с цифрами и многочисленными ссылками на архивные документы убедительно доказал факт массовых предательств чеченцев и ингушей в годы Великой Отечественной войны, давно уже занесён в “чёрные списки” врагов вайнахского народа, было известно давно. Потому и преследования историка со стороны потомков тех, кто в 1941-1942 гг. массово дезертировал с фронта, уклонялся от призыва или даже с оружием в руках переходил на сторону врага, были вполне ожидаемы. Ведь в современной Ингушетии и Чечне реакция на любые напоминания о тех массовых преступлениях однозначная: массированная истерия в СМИ, к которым зачастую добавляются и угрозы физической расправы над тем, кто осмелился публично назвать вещи своими именами.
Поэтому стоит ли удивляться, что сначала в течение нескольких лет на Игоря Пыхалова строчили в прокуратуру доносы ингушские общественные деятели Магомед Муцольгов и Хамзат Цокиев с просьбой привлечь к уголовной ответственности по пресловутой 282-й статье. А затем в бой вступила уже тяжёлая артиллерия в лице уполномоченного по правам человека в Чечне Нурди Нухажиева - деятеля, недавно приобретшего печальную известность в масштабах всей страны своими выпадами в адрес другого неугодного кадыровскому режиму человека – писателя Германа Садулаева.
Однако если недавно попавшему в поле пристального внимания кадыровцев литератору (самому, кстати, наполовину чеченцу) пока только угрожают, то к историку Игорю Пыхалову уже применены меры физического устрашения. В том, что нападение на него носило отнюдь не случайный характер, сомневаться не приходится. Вот что рассказал он сам о случившемся:
- Да, всё это действительно произошло вечером 11 ноября, примерно в половине седьмого вечера. Я как раз возвращался с работы, как вдруг возле угла моего дома увидел двоих мужчин. Были они явно кавказской, причём, даже северокавказской внешности. Когда я проходил мимо них, они неожиданно на меня набросили, сбили с ног и начали бить. Били молча, ничего не говоря и не выкрикивая. К счастью, их вспугнули проходившие мимо люди – нападавшие бросили меня и убежали. Тяжёлых увечий я не получил: только синяки и сломанный нос. Поэтому сразу же пошёл с ближайший 52-й отдел милиции и написал заявление. Сейчас правоохранительные органы решают, возбуждать ли уголовное дело.
Дело-таки возбудили. После недельной проверки прокуратура завела его по статье 116 УК РФ – “нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, предусмотренных ст.115”.
Странное дело: значит, по мысли прокуратуры сломанный нос – это не есть последствие побоев? Ведь исходя из обстоятельств совершённого преступления, его гораздо правильнее и логичнее было бы квалифицировать по ст. 112 – как умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью. Складывается впечатление, что уже в самом начале следствия правоохранительные органы больше озабочены не поиском и наказанием преступников, а созданием условий для увода их от ответственности, если те вдруг всё же будут пойманы и предстанут перед судом.
Разумеется, с юридической точки зрения бесспорные доказательства наличия у данного преступления чеченского или ингушского следа на данный момент отсутствуют. Но это не означает, что их не удастся найти, если прокуратура возьмётся расследовать это преступление всерьёз. Ведь все мы знаем, что в последние годы в отношении критиков и противников президента Чечни Рамзана Кадырова и просто неугодных с точки зрения официального Грозного лиц был развязан настоящий террор: физический, юридический, психологический – какой угодно.
Список его жертв впечатляет. За последние несколько лет были ликвидированы не только все сколько-нибудь влиятельные противники власти Кадырова внутри самой Чечни (в частности, командир оперативно-боевой группы ФСБ “Горец” Мовлади Байсаров или трое из братьев Ямадаевых), но и оппоненты за её пределами, как, например, журналистка Анна Политковская. Чечня в судьбе последней вообще сыграла роль зловещего бумеранга, поскольку есть все основания предполагать, что свою смерть известная либералка в октябре
Есть в списке и другие жертвы, более мелкого масштаба, о которых широкая общественность просто не знает. Как, например, она не знает о трагической истории дагестанца Альберта Сааева, приговорённого 1 апреля
Что ж, если в нашем государстве подобные средневековые по своей сути вещи являются возможными, то приходиться ли удивляться тому, что историк Игорь Пыхалов, вскрывший в своей книге “За что Сталин выселял народы” подлинные причины, побудившие руководство СССР провести в 1944 году поголовную депортацию четырёх кавказских народов, оказался в числе жертв “неустановленных преступников кавказской внешности”. В свете вышеуказанных фактов тут, скорее, остаётся радоваться, что он отделался “всего лишь” сломанным носом. В свете того, что случилось, например, с той же Политковской или даже с Олегом Кашиным это не самый худший итог акции устрашения.
Тот факт, что чеченская этнократия ведёт себя всё более вызывающе, не вызывает абсолютно никакого удивления у тех, кто знаком с особенностями чеченской этнопсихологии. Просто дело в том, что она ведёт себя как победитель. Которая не собирается проявлять к тем, кого считает побеждёнными, и капли снисхождения.
Подобное мы уже наблюдали чуть более десяти лет назад, в 1996–1999 годах, вместившими в себя короткий период между двумя чеченскими войнами. Тогда, после Хасавюртовского мира, масхадовско-басаевский режим, ощущающий себя абсолютным триумфатором, развязал на Северном Кавказе криминальный террор такого масштаба, что все соседние с Чечнёй регионы поистине содрогнулись. Разбои, убийства, угоны скота, похищения людей, работорговля – всё это стало повседневной реальностью тех жутких дней. И в этой повседневности заключался их непроходящий ужас. Кто бы мог подумать ещё году этак в 1990, в самый разгар гласности и перестройки, манившей нас в царство всеобщей свободы, процветания и гуманизма, что уже лет через пять-шесть, в самом конце XX века в некоторых северокавказских республиках употребление слова “раб” сделается вполне будничным?! Что оно, спустя века, вновь вернётся в разговорный язык?!
Степень народного отчаяния тогда дошла до того, что в
Первоначальный страх, даже паника среди чеченцев, вызванная тем, что осенью
Ничем иным, кроме как желанием запугать, парализовать волю, отбить даже мысль публично высказываться о современной Чечне в критическом ключе, все эти демонстративные “наезды” на известных в стране людей (историков, писателей, публицистов и т.д.), не объяснишь. Запугивание, моральный террор – это вообще традиционная для известной части кавказских народов тактика поведения в отношении врага. Особенно того, кого в данный момент считают слабым и неспособным дать адекватный ответ.
Есть у даргинцев (одного из народов, населяющих Дагестан) одна пословица, которая в переводе на русский язык будет звучать примерно так: “Когда ты говоришь со своим врагом, то тому должно быть или очень страшно, или очень стыдно”.
Сказано сильно, ничего не скажешь. Причём, “страшно” и “стыдно” в данном случае – ключевые слова. Не знаю, есть ли у остальных кавказских народов (в частности, у чеченцев) аналогичные примеры устного народного творчества, но тот факт, что в своём общении с врагом или даже политическим оппонентом они предпочитают следовать данному принципу, достаточно очевиден. Вот и Рамзан Кадыров сначала фактически угрожает писателю Герману Садулаеву, а затем уже уполномоченный по правам человека в этом субъекте федерации Нурди Нухажиев в своей статье-ответе прозаику, который в интервью “Комсомольской правде” честно и правдиво рассказал о царящих в современной Чечне нравах, пишет “о фантазиях его извращенного ума”.
Похоже, подобная тактика была избрана и в отношении Игоря Пыхалова: запугивания (сначала посредством прокуратуры, а затем и прямой физической расправы) вперемешку с личными выпадами (выход многочисленных статей и даже книг, в которых его абсолютно бездоказательно обвиняют в сознательной лжи и фальсификации исторических фактов, искажая вдобавок фамилию). “Злопыхалов” вместо Пыхалов – вот уж поистине яркие примеры вершин вайнахского остроумия, ничего не скажешь!
Сегодня всем здоровым силам русского общества надо отдавать себе отчёт, что против него развязана самая настоящая война. Которая, если нынешняя кремлёвская политика в отношении Чечни не изменится, вполне может обернуться войной на истребление. Чем она обернулась в своё время для несогласных с кадыровским режимом внутри самой Чечни. В данной республике, формально под сенью российского триколора, на сегодняшний момент вызревает такое государственное образование и такая общественно-политическая модель, основанная фактически на личной диктатуре, которая представляет реальную угрозу не только для собственно северокавказского региона, но и для значительной части населения самой России. Боюсь, что нападки на профессоров МГУ и признание российским судом под нажимом официальных лиц кадыровской Чечни “экстремистским” аж целого 58 тома Большой энциклопедии с последующим его изъятием из продажи – только первые ласточки грядущего большого террора.
Поэтому люди, проявите твёрдость и гражданское мужество! Иначе у нас в недалёком будущем обязательно появятся свои Юлиусы Фучики, которые в камере смертников напишут “Репортаж с петлёй на шее” из одного печально известного кавказского города. Вставайте на защиту тех, с кем фашисты наших дней с демонстративной наглостью расправляются сегодня. Потому что, как сказал, “выступая” по чеченскому телевидению политический заключённый Альберт Сааев, любой “может очутиться на моём месте”.
