Дорогая моя Нерезиновая
От Москвы до райцентра Оленино 280 километров по Новорижскому шоссе. Так называется федеральная трасса, соединяющая Россию с Европой. В Подмосковье эта дорога прекрасна, как песня над вольной рекой, не уступает немецкому автобану, но после Волоколамска она уже не так хороша, а дальше, где кончается столичная область и начинается Тверская, федеральная трасса норовит испортиться окончательно.
Два года назад тут была полная засада: яма на яме, как после грамотной бомбёжки. Потом тверской участок русского автобана подремонтировали. Однако, чем дальше от Москвы, тем чаще попадала мне под колёса продавленная колея, а грубые латки асфальта гуще перемежались новыми дырками.
Встречу с руководителем Оленинской районной администрации Олегом Дубовым мы назначили на десять утра. Но я выехал с хорошим запасом и добрался до Оленино в половине девятого. Посёлок произвёл на городского путешественника впечатление опрятной бедности. Чтобы набрать побольше впечатлений и скоротать время, я прокатился по местным дорогам, посмотрел несколько ближних деревень. Здешние места красивы тихой лесной красотой, а дороги по контрасту с федеральной трассой оказались очень неплохими, подтверждая, что Олег Игоревич Дубов хороший хозяин.
В Тверской области это не новость. Дубова часто хвалит областная пресса, недавно о нём писала «Российская газета». Олег Игоревич руководит районом с 1996 года. Прошлой осенью переизбрался в четвёртый раз. Оппоненты в своей агитации упирали на то, что оленинский глава восстанавливает в районе «совок», но никто из них не пытался утверждать, даже в анонимных подмётных листовках, что у Дубова, допустим, три квартиры. Или — что его жена Татьяна Викторовна приватизировала какой-нибудь хлебозавод.
Внешне Олег Дубов оказался похожим на героя советской комедии «Трын-трава». Помните, там худенький студент в больших очках (роль исполняет Николай Бурляев) заступается за Федосееву-Шукшину, которую обидел муж, бывший морячок Сергей Никоненко? Вот на этого студента глава Оленинского района и похож. Правда, он постарше. Дубову 42 года. А главой района он стал в 28.
Мы начали разговор с моих дорожных впечатлений. Потом Олег рассказал, что до 1997 года в Оленино совсем не было асфальта. А сейчас есть по всему посёлку, и это обошлось во вменяемые деньги. Российские дорожники в «глубинке» тоже любят рекордные сметы, но если администрация не идёт им навстречу, готовы уступить. А у Дубова расценки твёрдые. Машина песка стоит 1250 рублей — и точка. Расценки утверждали депутаты районного собрания. Директор местного ДРСУ тоже депутат. Со временем в районе заасфальтировали и сельские дороги. Правда, пока не все.
Потом мы обсудили земельный вопрос. Когда в 2003 году вышел закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», по всей стране ловкие городские люди принялись скупать у крестьян их паи. Для чего? Наверное, чтобы повышать культуру земледелия и выращивать рекордные урожаи. Но чаще встречалась другая схема: скупив крестьянскую землю за копейки, её закладывали в банк уже по кадастровой стоимости, в двадцать-тридцать раз дороже, брали кредит под этот залог — и не возвращали банку деньги.
Это был лёгкий способ украсть миллионы и не сесть в тюрьму. Получивших откат банкиров тоже никто не хватал за шиворот. А потом государство, входя в тяжёлое положение обманутого банка, подбрасывало ему сотню-другую миллионов на бедность.
Дубов рассказывает, что он долго не пускал в район таких инвесторов. Но в 2007 году они проломили оборону и зашли сразу с четырёх сторон. Оленинский глава сменил тактику. Он запретил пахать огороды тем жителям района, которые соглашаются продать паи. Однако через месяц вмешалась прокуратура, и Дубов отменил свой приказ. Восторжествовал закон.
Дальше случилось вот что. Посредники, скупившие землю у крестьян, не успели её перепродать тем добрым людям, которые собирались взять кредит в банке. Из-за кризиса схема поломалась. Десятки маленьких чичиковых «зависли» с ненужной им землёй. Правда, и район оказался в подвешенном положении. Теперь нормальных инвесторов не дождёшься, и самим вкладываться в чужую, проданную землю уже не с руки.
А что же нерезиновая Москва? Когда до неё дойдёт разговор?
Так мы о ней, любимой, как раз и беседуем! Это ведь «московские ребята», говорит Дубов, принимают законы, из-за которых тверской глава района действует как советский разведчик в тылу оккупантов. Иногда удаётся обхитрить захватчиков, но чаще нет.
Например, вот недавно в столице опять разрешили чубайсам поднять цены на электроэнергию. А другие реформаторы ввели «технический регламент» на молоко. Теперь электричество продают району на четверть дороже, чем раньше, а молоко покупают у него настолько же дешевле.
Оленинские доярки, работая с утра до вечера, зарабатывают по четыре с половиной тысячи рублей в месяц. А менеджеры среднего звена в московских офисах «Юнимилка» — по 200-300 тысяч. Глава Оленинского района Олег Игоревич Дубов получает со всеми премиями и доплатами 37 тысяч рублей. Это самая высокая зарплата в районе. В Москве примерно столько имеет хорошая няня или домработница.
Всё это вместе называется «российская экономика».
Однако сравнение москвичей с оккупантами Дубов долго держал при себе. Не выносил в открытое информационное пространство. До тех пор, пока столичный публицист Георгий Бовт не написал заметку о том, что в российской провинции, в частности, в Тверской области, живут в основном спившиеся маргиналы. Это они, считает Бовт, бросают камни в красивый поезд «Сапсан», который пролетает мимо них от Петербурга до Москвы за три с половиной часа.
Вообще-то быстрый, как пуля, «Сапсан» — это очень яркая метафора сегодняшней России. Он пущен по тем же рельсам, по каким жители Новгородской и Тульской областей ездят на работу в электричках. «Сапсан» переломал провинциалам всё расписание. На железнодорожных переездах теперь скапливаются сотни машин, потому что перед «Сапсаном» движение закрывают на пятнадцать минут, а не на четыре, как перед обычным составом. И пятьсот человек в удобных креслах, попивая кофе и глядя в ноутбуки, проносятся в чудо-поезде перед десятками тысяч других людей, поставленных на уши.
Кстати, РЖД похвасталась, что за полгода эксплуатации «Сапсан» окупился уже на 80 процентов!
Такой рентабельности нет нигде в мире. Потому что везде, кроме России, для скоростных поездов строят отдельные пути, либо, как минимум, на действующих железнодорожных магистралях делают развязки в двух уровнях, возводят новые мосты и много чего ещё. Всё это очень дорого стоит. А у нас ничего не сделали. Наш «Сапсан» — прямое продолжение приватизации и залоговых аукционов: большое удовольствие для отдельных граждан за счёт остального населения.
И вот представители этого населения стали кидать в чудо-поезд камни. А Георгий Бовт написал, что люди с камнями и вообще очень многие там, в «глубинке», — спившиеся уроды.
Они просто ненавидят всё красивое, понимаете?
«Закидывание «Сапсанов» камнями по природе своей явление, видимо, гораздо более глубокое, чем банальный и якобы осознанный протест против неудобств расписания. Это протест, идущий из самого нутра, из глубин убогой, зачастую практически нищей провинциальной жизни, сквозь которую проносится нечто блестящее, сияющее недостижимым богатством, непостижимым — и оттого враждебным — образом жизни», — написал Георгий Бовт.
Дальше он напомнил, что в Англии в начале индустриализации такие же убогие люди ломали дорогие станки. И за это убогих людей приговаривали к смертной казни.
Тут глава Оленинского района не сдержался. И ответил Бовту по полной программе:
А не для вас, москвичей, из русской провинции десятилетиями выкачивались все материальные и человеческие ресурсы даже в благополучные советские годы?
Разве не вы в конце 80-х — начале 90-х годов навязали всей остальной России, всему бывшему СССР абсолютно чуждые ее традициям и укладу англосаксонские ценности? Мы просили эти реформы? Нет, не просили. Это вы, москвичи, мнение очень узкой группы людей выдали за выбор народа.
Вы победили нас, всю провинциальную Россию в августе 1991-го. «Защитили» демократию от народа! А затем уничтожили Великую Сверхдержаву.
Вы ломали через колено всех нас на протяжении 90-х годов (а разве Вы, г-н Бовт, не в партии Чубайса, творца реформ состоите?). И до сих пор навязываете нам свое мировоззрение, свое понимание жизни, где деньги и только деньги — это все, а человек человеку волк!
А сегодняшнее ваше благополучие разве не за счет нас построено, не ценой обнищания и деградации десятков российских областей?
До сих пор успешные и богатые жители столицы смотрят на жителей провинциальной России как на быдло, как на туземцев, как на жителей оккупированного пространства, призванных служить «высшей расе», которой повезло родиться с московской пропиской.
Разумеется, жители провинции все это давно уже поняли, и таких вот бовтов и им подобных тихо, но люто ненавидят. А кто-то ненавидит уже громко. И идет забрасывать камнями тот же «Сапсан». Что ж поделаешь, уровень культуры у всех разный.
Я, естественно, не вхожу в число «неолуддитов», об отсутствии смертной казни над которыми так сожалеет Бовт. Но чувства испытываю схожие. Потому что вот такие вот московские ребята, считающие нас быдлом, грабят и уничтожают русскую провинцию, ломают ее через колено.
Они нас презирают. Мы их ненавидим. К сожалению, пока стихийно. Кто-то с камнем ждет «Сапсан», кто-то материт москвичей на кухне, кто-то пишет пост в ЖЖ. Самосознание российской провинции пока не приняло организованные формы — и в этом счастье таких вот бовтов.
А ведь нас больше. В разы. И это наша земля.
Опубликованный в «живом журнале» Олега Дубова «Ответ оккупанту» вызвал сотни раскалённых комментариев. Многие читатели поддержали Олега, а кто-то ругал его матом и склонял фамилию. Но были и толковые возражения: зачем мешать в одну кучу русских воров и англосаксонские ценности? Зачем объявлять оккупантами всех москвичей?
В чём провинились перед вашими доярками простые жители столицы? Худую славу Москве создают не коренные её жители, а вчерашние провинциалы, пролезшие по головам к власти и богатству. Скромных интеллигентных москвичей они тоже достали.
И это чистая правда!
Более того. Вот скажите, не задумываясь: кто сейчас главный символ российской столицы — толстопузой, с растопыренными пальцами? Наверное, некоторым вспомнится Юрий Михайлович Лужков. А теперь угадайте с трёх раз, откуда приехал в Москву его папа.
Из деревни Большой Туд Оленинского района Тверской области.
Из этого Большого Туда Михаил Лужков в начале 1930-х отправился в столицу на заработки, там женился на девушке, которая приехала из Башкирии, и вскоре они родили себе сына. Который теперь для многих россиян воплощает собой Москву златоглавую и златозубую.
Чем, кстати, не пример для всех остальных провинциалов?
Кроме шуток. Именно такой способ решения личных проблем: приехать в столицу нашей Родины и отыскать в ней хорошую работу — предложил соотечественникам другой видный публицист, Максим Кононенко. Советы он давал кемеровским шахтёрам. Максим рассказал, что один парень тоже родился далеко от столицы, за Полярным кругом, и никаких перспектив на малой родине не имел. Однако не ныл, как некоторые, а приехал в Москву и выучился на программиста. Когда оказалось, что денег программистам платят мало, стал писать заметки в газеты и журналы. Теперь этот парень в полном порядке.
Правда, Максим недостаточно подробно разъяснил, как именно представляет себе массовое переселение в Москву шахтёров Кузбасса, оленинских доярок, костромских зоотехников, тамбовских библиотекарей и ещё минимум пятидесяти миллионов россиян, которые бедно живут в глубинке и перспектив там не имеют.
Правда и то, что каждый год, без подсказки Максима Кононенко, полтора-два миллиона самых ярких, талантливых или просто очень нахальных российских провинциалов с разбегу кидаются в столичную кучу малу, втыкаются в неё головой, дрыгают ногами — и постепенно вбуриваются поглубже, отвоёвывают свой клочок нормальной человеческой жизни. А другие, не столь яркие, остаются в нищей провинции и накапливают там партизанское самосознание.
Вбурившиеся в московскую жизнь реализуют себя по её лекалам: в качестве стилистов, веб-дизайнеров, арт-директоров, сэйлс-менеджеров. Всё это достойные профессии. Но ведь должны быть в стране и агрономы, доярки, сельские учителя с приличными зарплатами. Как должны быть у человека полноразмерные руки-ноги. А у нас осталась одна голова, почти без туловища, зато очень ухоженная и умная. Но что эта голова будет кушать, когда нефтяные деньги закончатся? Чем обороняться, если враг нападёт?
К концу первой трети XX века в Оленинском районе Тверской области жили 80 тысяч человек. Сейчас там населения всего 13,5 тысячи. Кто-то погиб на войне, кто-то уехал, но очень многие просто не родились. Россия вымирает именно с этого конца — с деревенского и поселкового.
За долгую свою историю тихий лесной край воспитал не только папу Лужкова, но и много других известных людей. Например, из здешней деревни Татево происходит художник Николай Петрович Богданов-Бельский. Помните картину «Устный счёт»? Она висит в Третьяковской галерее. На картине, написанной с натуры, изображён урок арифметики в татевской сельской школе. Учитель дал детям сложную, с дробями задачу для устного счёта, они её решают. У пацанов в лапоточках и домотканых портках очень хорошие лица. Такие вот ясноглазые русские мальчики построили нам Магнитку и выиграли войну с фашистами.
Олег Дубов говорит, что ещё в 90-е старая татевская учительница Александра Аркадьевна Иванова рассказывала о каждом из этих ребят: кто где работал и где воевал. Но давно нет в живых этих мальчиков, и сама Александра Аркадьевна тоже умерла. Тихо на тверских просторах, только со свистом проносится по ним из столицы в столицу чудо-поезд «Сапсан» с арт-директорами и сэйлс-менеджерами на борту.
В советские времена двух или трёхкратная разница в уровне жизни между Москвой и тверским райцентром Оленино была, наверное, оправданной. В столице тогда жили сотни тысяч квалифицированных рабочих, там жили высококлассные инженеры и учёные. Московские рабочие производили качественные товары, которые расходились по всей стране, инженеры и учёные разрабатывали проекты заводов и чертили генпланы новых городов, ковали надёжный щит Родины. Сегодня почти никаких товаров Москва не производит, разве что для себя, заводов и городов не проектирует, щит Родины не куёт. А разница в уровне жизни между Москвой и Оленино уже не трёх, а десятикратная.
Она создаёт реактивную тягу, которая выдувает из «глубинки» всё, что шевелится.
Откуда эта разница взялась?
В начале 90-х уровень жизни российского населения упал повсеместно, в том числе и в Москве. Но потом «новая Россия», деловая, воровская и чиновничья всё больше концентрировалась в столице, сосредотачивая вокруг себя самую разнообразную обслугу. А провинция всё глубже проваливалась в нищету. Когда в «нулевые» годы на страну обрушился водопад нефтяных денег, он тоже напитывал главным образом жителей Садового кольца, вытекая за МКАД только в сторону Рублёвки.
Это очень русская ситуация. Мы ни в чём не знаем меры.
Сегодняшняя Москва обирает провинцию просто по праву сильного. Чудовищный столичный бюджет превышает бюджеты других российских городов, если мерить в расчёте на одного жителя, в 8-10 раз. В абсолютных цифрах разница между бюджетом Москвы и, например, миллионного Омска, составляет сто раз.
При этом доходная часть московского бюджета более чем на 80 процентов формируется из налога на прибыль юридических лиц и подоходного налога, взимаемого с физических лиц. В основном речь идёт о крупнейших сырьевых компаниях и их менеджерах. Все эти компании добывают газ и нефть за тысячи километров от столицы, но «доиться» их заставляют в Москве. Такова, опять же, суверенная российская специфика. Бюджеты Лондона, Берлина, Парижа складываются в основном из доходов от туризма, сдачи в наём муниципальной собственности, из налога на имущество и земельного налога. В московском бюджете эти статьи все вместе занимают чуть более 10 процентов. Почти всё остальное — сырьевая халява.
При бюджете в 60 миллиардов долларов Москва можно позволить себе всё. Не только отреставрировать «Рабочего и колхозницу» за 100 миллионов долларов (это 15 годовых бюджетов Оленинского района) и не только строить четвёртое транспортное кольцо по цене 400 миллионов долларов за километр, но и платить по 40 тысяч рублей московским учителям и среднему медицинскому персоналу. Большинству других жителей столицы достаётся побольше, даже если они не менеджеры «Газпрома», а, например, парикмахеры, стригущие этих менеджеров в прямом или переносном смысле.
Таким образом российская власть покупает у самых активных и понимающих что к чему граждан (это я о москвичах) право беспредельно грабить страну. Столичным жителям дают кусок в десять раз больше и слаще, чем остальным — чтобы они помалкивали. Вот и вся внутренняя политика.
Для чего я это рассказываю? Ну, должен был кто-то рассказать. Пока вслед за приморскими партизанами в леса не отправились красноярские, челябинские, тамбовские и брянские. И страна опять не принялась кромсать саму себя с первобытной яростью.
Может, федеральные власти всё же задумаются о жизни и начнут выравнивать муниципальные бюджеты в «душевом» исчислении? Отменят плоскую шкалу подоходного налога, вернутся к обсуждению налога на роскошь. А если ещё любимая столица поделится с провинцией нефтяными прибытками, то не трудно посчитать, даже без калькулятора, что от одной этой меры доходная часть бюджетов всех российских городов увеличится в два раза.
Новая ситуация заставит прогрессивных москвичей, которых нынешнее городское начальство достало своей азиатчиной, но которые ничем, кроме бухтения, недовольство пока не проявляют — наконец сесть и прикинуть, какие у города есть нормальные источники для пополнения бюджета.
За этими источниками надо только нагнуться!
А в провинции приток денег создаст множество «точек роста». Если МРОТ, минимальную зарплату, установить на уровне хотя бы в 10 тысяч рублей, а не в 4330, как сейчас, то многие доярки глянут на жизнь уже повеселее. Их дети получат возможность выучиться в областном институте на агронома и вернуться в родное село с заработком в 20-25 тысяч. Они не станут очертя голову ломиться в большой город. И в деревнях начнёт прибавляться ясноглазых русских ребятишек.
Для начала надо всего лишь разгрузить Москву от «Газпрома», «Роснефти», «Лукойла» и далее по списку. Пускай переносят свои головные офисы поближе к буровым установкам, платят зарплаты менеджерам и налоги там же, где добывают сырьё.
И тогда схлынет напор на нерезиновую столицу!
Она превратится из манкой, самоуверенной оторвы, зажечь с которой едут самые крутые российские парни и самые лихие джигиты — в скромную девушку из хорошей семьи, способную составить тихое счастье достойного человека.
Не станет пробок на московских улицах. Исчезнут с них гортанные толпы и упадут цены на недвижимость. Не об этом ли вы мечтаете, дорогие москвичи?
Думаю, нашу идею насчёт инноваций в российскую налоговую политику с большим энтузиазмом поддержат жители всех российских городов и сёл. Может, стоит провести по этому вопросу всенародный референдум?
Так мы пофантазировали с Олегом Игоревичем Дубовым, а в конце он рассказал мне историю о том, как десять лет назад передавал для Юрия Михайловича Лужкова видеокассету с оленинскими пейзажами и приглашал московского мэра в гости. Некоторые старушки тогда ещё помнили, как Юра Лужков в начале 1950-х приезжал с отцом в родные места. Вдруг ещё захочет приехать. Ответа земляки пока не дождались.
