В своей недавней статье
Это довольно оригинальный, хотя и не новый, а главное, ошибочный тезис. И я решил взять на себя смелость рассказать, как именно вижу ситуацию.
Для начала надо сказать, что антисталинизм является имманентной характеристикой нынешнего режима.
Более того, не побоюсь этого слова, имманентной характеристикой ВСЕХ режимов, начиная с середины 80-х годов прошлого века.
После брежневского «сталинского реванша» были сомнения — кто придет к власти. Вскоре Горбачев доказал, что к власти пришли антисталинисты, верные дети XX съезда КПСС.
ДЕТИ XX СЪЕЗДА
Напомню, что XX съезд развенчал культ личности Сталина. Никита Хрущев существенно извратил данные, представленные ему прокуратурой и МВД касательно репрессий, переделал их в своих интересах и сделал достоянием публичности. В результате была создана картинка, в соответствии с которой во всех грехах Советского Союза, в массовых репрессий виноват оказался Сталин, лично Сталин и никто больше, кроме Сталина. Упоминали еще Берию, Ежова и Ягоду, к тому времени расстрелянных. Остальные деятели КПСС, на равных, а то и на первых ролях участвовавшие в массовых репрессиях, из-под ответственности выводились. Коллективная ответственность всего советского руководства была возложена лично на Сталина.
Тем самым Хрущев добивался собственной легитимации и подтверждал основания для существенного поворота во внутренней и внешней политике.
Концепция антисталинизма по Хрущеву была характерна как для горбачевского, так и для ельцинского периодов. В идеологическом плане режим Путина является естественной и логичной эволюцией ельцинского режима. Поэтому антисталинизм был точно также составной частью дискурса власти и в путинский период.
Достаточно сказать, что Владимир Путин часто встречался с Солженицыным, поддерживал его творчество, также позитивно относится к Никите Михалкову, одному из основных пропонентов антисталинизма в культуре.
Более того, российской власти имманентно был свойственен еще и антикоммунизм. Никаких кардинальных изменений в сфере идеологии, отношения к нашему прошлому не произошло и в президентство Дмитрия Медведева. Антикоммунистическая идентичность является основой идентичности российской элиты, вне зависимости от того, занимает ли она либеральные позиции либо либерально-националистические позиции (а значительная часть нынешней элиты находится именно в этой вилке).
Точно также для последовательного националиста симпатии к Сталину являются недопустимыми. Как бы ни рассматривать то, что делал Сталин, массовые репрессии того времени нанесли катастрофический удар по русскому народу. Поэтому практически невозможно быть русским националистом, и при этом оставаться сталинистом.
Но отчего вообще зашла речь про антисталинизм власти? Ведь, я уже говорил, что любой непредвзятый наблюдатель может убедиться в том, что это имманентная характеристика. Достаточно посмотреть заявления российского руководства на протяжение последних 19 лет — ни одного позитивного по отношению к Сталину заявления найти будет невозможно.
ХВАТИТ ВРАТЬ
Дело в том, что власть попыталась выбить из рук либеральной интеллигенции шарманку, на которой постоянно играли проклятия сталинскому периоду.
Фальшь и откровенная ложь либеральной шарманки вредила: постоянные заявления о десятках миллионов жертв сталинских репрессий, а то и сотнях миллионов, приводили к тому, что, когда общественность сталкивалась с реальными фактами и цифрами сталинских репрессий, у части общества возникло мнение, что количество жертв «не такое уж и запредельное», особенно в сравнении с тем, что говорили либералы.
В результате либеральной лжи о том периоде, мы получили ситуацию, когда в обществе в пику либеральным публицистам, строившим свою критику Сталина на лжи, начал развиваться культ Сталина, базирующийся на рациональном отторжении либеральных клише и догм. Фактически либеральный антисталинизм являлся разрушительным для государства, поскольку продуцировал сталинистские настроения в обществе. Поэтому антисталинистски настроенные либеральные националисты во власти попытались удалить радикальных антисталинистов от участия в формировании общественного отношения к этому сложному периоду.
Так появилась идея объективного исследования сталинского периода.
Я был одним из соавторов учебника, в котором была предпринята первая попытка объективного исследования сталинского времени. И тут же мы получили массовый отпор со стороны либеральной интеллигенции, именно по той причине, что мы попытались выбить у нее из рук основанную на лжи интерпретацию сталинского периода истории, заменив ее объективными историческими исследованиями.
Либералы были в шоке от того, что их попытались лишить любимой шарманки, которая, как представляется, во многом является инструментом самолегитимизации либерального дискурса в России.
Националистически и патриотически настроенная часть социума отнеслась к нашему учебнику вполне благоприятно. Этим средам оказалось доступно рациональное объяснение, что антисталинизм не может быть основан на лжи, что чудовищная ложь не может и не сможет сделать еще более чудовищным и без того чудовищное преступление. Более того, чудовищная ложь о чудовищном преступлении порой в массовом сознании оправдывает чудовищное преступление.
Отсюда идут корни сталинизма, который, кстати, довольно широко распространен в российском социуме.
НЕПРИЯТНЫЕ НЮАНСЫ
Выбор Сталина частью общества нельзя назвать нерациональным. На фоне чиновников, носящих на руке бюджет 25-тысячного города в виде часов, Сталин с его личной бытовой неприхотливостью смотрится недостижимым идеалом политика. Опять же, как выглядят на его фоне пигмеи, набивающие собственную мошну в семейном подряде? Когда это накладывается на то, что обывателю, которому так долго внушалось, что Сталин лично съел 100 миллионов детей, становится известны настоящие, подлинные, но от того не менее чудовищные цифры репрессий, прежняя ложь вытесняется чуть ли не оправданием.
Современный капиталистический мир, в котором нет государства всеобщего благоденствия, в котором разрыв между бедными и богатыми достигает чудовищной величины по коэффициенту Джинни, делает исторические преступления режима времен Сталина далекими, забывшимися, а для некоторых даже простительными.
Тут я бы хотел поговорить об одном неприятном моменте.
Дело в том, что нынешний режим с точно таким же основанием, как и режим позднесоветский, может говорить, что «все мы вышли из сталинской шинели». Поясню, что я имею в виду: Российская Федерация, являющаяся преемницей Советского Союза, пользуется сталинским наследством.
Согласимся, что никто в здравом уме не будет подвергать сомнению роль Сталина в победе СССР над фашизмом и нацизмом? Хотя идея о том, что «народ победил вопреки Сталину, будоражит умы некоторых недобросовестных и безумных журналистов историков и общественных деятелей, это все же маргиналии.
Но сталинское наследство — не абстрактное «народное» наследство. Это заложенные при Сталине и при непосредственном управлении Сталина конкретные заводы, которые до сих пор составляют костяк нашей промышленности. Это залежи полезных ископаемых, разведанные при Сталине и по поручению его партии. Это атомная бомба, являющаяся гарантией нашего суверенитета, которая была разработана благодаря титаническим усилиям Сталина. Это ракетное оружие, которое не появилось бы без программ, инициированных Сталиным. Наконец, это мировое устройство, которое было утверждено в Потсдаме и Ялте при непосредственном участии Сталина. Лично Сталина.
Ни позднесоветская, ни современная российская власть НЕ МОГУТ отказаться от этого наследства Сталина.
Скромная попытка была осуществлена при Ельцине, но тут же оказалось, что страна попросту десуверенизируется. Более того, скажу, что преодоление Сталина при сохранении советского наследия в качестве базового элемента российской экономики представляется мне попросту нереальным. И, напротив, успех модернизации сам по себе станет шагом к тому, чтобы оставить Сталина историкам.
Поэтому, безусловно, все общество кровно заинтересовано в успехе неавторитарной, ненасильственной модернизации. Любая другая модернизация прямо ведет к коллапсу страны, либо к консервации нынешней ситуации.
МОДЕРНИЗАЦИЯ «ПО СТАЛИНУ»
Итак, мы разобрались с обвинениями в «показном антисталинизме властей». Тут же возникает необходимость рассмотреть вторую часть тезиса критиков, утверждающих, что, дескать, «показной антисталинизм властей используется как объяснение отказа от модернизации».
Заявление об «оправдании ничегонеделания» является столь же несправедливым, сколько и утверждение о неестественном характере антисталинизма. Впрочем, тезис простительный, поскольку, действительно, в российском обществе на модернизацию привыкли смотреть исключительно как на насильственный процесс, который требует массовых жертв, террора и ограбления населения. Единственная существующая в представлении общества, модернизация была осуществлена Сталиным.
Я неоднократно писал, выступая, в том числе с критикой идей Максима Калашникова, о том, что авторитарная и насильственная модернизация в современной России невозможна. Сталин осуществлял свою модернизацию, используя главный и единственный ресурс, которым являлся советский народ. За счет советского народа осуществлялась модернизация. «ГУЛАГ» являлся инструментом, который использовал Сталин для модернизации. Репрессии являлись инструментом, который Сталин использовал для модернизации. Жесточайшая мобилизация всего советского социума являлась инструментом модернизации. Модернизация осуществлялась за счет массового ограбления крестьянства.
Индустриализация была достигнута за счет громадных жертв, и это факт. К этому факту разные люди и разные политические силы могут относиться по-разному. Кто-то может уверять, что впереди была Великая война, которая завершилась победой Советского Союза, доказалв правоту и необходимость модернизационных усилий. Кто-то может утверждать, что массовые репрессии надорвали российский этнос и стали причиной коллапса советской системы в дальнейшем.
Все эти подходы имеют право на существование.
Не имеет право на существование попытка интеллектуально обосновать возможность насильственной авторитарной модернизации в НАСТОЯЩЕЕ время. Вот ЭТО является критической ошибкой всех пропонентов индустриального рывка «по-Сталину» в приложении к современности.
И тут, безусловно, в обществе должен быть консенсус. Консенсус и между либералами, и между консерваторами, и между националистами, и между демократами по вопросу того, что оправдания репрессиям быть не может. Во фразе о том, что «нет оправдания репрессиям» нет никаких ритуальных заклинаний. Напротив, это прямое указание — любая попытка что-либо сделать в стране посредством массовых репрессий закончится катастрофой всей России. Поэтому фраза эта относится не ко дню вчерашнему, а к сегодняшнему моменту и является наказом для будущего.
ВОПРОСЫ КАПИТАЛИЗМА И МОДЕРНИЗАЦИЯ
По сути дела разговор о модернизации, включающий в себя рассуждения о сталинской индустриализации идентичен спору о том, сколько жизней необходимо положить, чтобы зажить лучше.
Но давайте остановимся и спросим себя. Первое — кому лучше? Второе — зачем для этого расходовать и губить человеческие жизни?
На самом деле, идеологи модернизации сталинского типа или авторитарного характера в современном капиталистическом обществе — это пропоненты максимального и неприкрытого ничем использования человеческого капитала… даже не для решения общегосударственных задач, а для удовлетворения потребностей собственных бизнесов. То есть, предложение устроить «сталинскую модернизацию» в капиталистическом обществе сродни идее замутить живодерню для повышения эффективности работы псарни. Хозяину живодерни прибыль, конечно, пойдет неплохая, но псарня вскоре накроется медным тазом.
Напротив, идея о НЕНАСИЛЬСТВЕННОЙ, НЕАВТОРИТАРНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ в современном обществе капиталистического типа является много более амбициозной. Она предусматривает включение рыночных механизмов мобилизации модернизационной активности.
Задача, кстати, куда сложнее, чем идея расстреливать всех, кто не нравится. Отметим, что в классической капиталистической теории сама идея модернизации зашита в концепцию увеличения прибавочной стоимости. Но в реальности работает концепция минимизации издержек и максимизации прибыли в краткосрочной перспективе, поскольку советы директоров предприятий прямо зависят от текущих результатов деятельности, от того же зависят и их бонусы.
Не раскрываю никаких секретов: все это есть в «Экономиксе» и в «Экономической теории» еще времен СССР. Капиталистическая система принципиально антимодернизационна. Точнее, антимодернизационна СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ капиталистическая система. Зачем модернизировать производство, если можно пользоваться теми же продуктами, которые производятся сейчас. Тем более, что их покупают?
Примерно так думало руководство АВТОВАЗа. А сейчас вся страна платит за то, чтобы население Тольятти прожило очередную зиму.
Русский народ любит модерн, любит инновации. Достаточно посмотреть на выставки современного искусства, которые собирают толпы народа. Достаточно посмотреть на продукцию, которую стремятся купить потребители: это передовая продукция, наиболее современная и отвечающая всем инновационным параметрам. Проблема только в одном — она, чаще всего, произведена не в России.
При огромном спросе на инновационную продукцию, при существующей в обществе тотальной моде на инновации (достаточно посмотреть, как сметают самые модные и современные мобильники), у российского бизнеса нет мотивировки на собственноручную разработку и на внедрение инноваций.
Представить в качестве мотива кнут очень легко. Но кнутом инновации не внедрить, по причинам, о которых я уже говорил выше. Сталинская модернизация не будет производить самые модные и современные мобильные телефоны. У нее совершенно другие цели и задачи. Поэтому нет никакого смысла даже обсуждать возможность использования сталинского опыта индустриализации. Он неприменим, а любая попытка его внедрения закончится крахом государства. Сталинская модернизация осталась в прошлом.
Что же до прошлого, то прошлое не нуждается в оправданиях. Прошлое должно принадлежать историкам, которые будут его изучать, максимально дотошно и максимально объективно. Перед историками стоит сложнейшая задача — отделить чудовищную трагедию от чудовищной лжи, и дать современникам представление об истинных масштабах и истинных последствиях того, что произошло в нашей истории с тем, чтобы ни у кого не возникало соблазна воспользоваться старыми негодными рецептами.
