Данная статья была написана в цикле с опубликованными весной 2008 года на АПН текстами «Византизм, как агония» и «Погубившие Рим», вызвавшие тогда довольно бурное обсуждение. В первую очередь она продолжала заложенную в первых двух основную мысль, отчасти – отвечала на некоторые замечания, высказанные в ходе дискуссии. Однако весна 2008 года – это начало смены высшей власти в РФ. Иннагурировался Медведев, формировал правительство Путин, нарастала напряженность на Кавказе. Материал просто сначала был отложен, а потом – как то даже и забылся. Попался на глаза уже этой осенью – и сегодня предлагается для публикации.
Народ и Империя. Есть простой способ их уничтожить: противопоставить.
Как только мы зададим вопрос, что важнее, Народ или Империя, мы встаем перед вполне естественным и обоснованным соблазном признать, что народ важнее. Потому, что люди, в конце концов, всегда важнее учреждений, государства, тех или иных структур, которые и создаются то только для того, чтобы служить людям.
Признав же, что народ важнее империи – мы заявляем о готовности жертвовать Империей для Народа. То есть, если встает вопрос, что народ более не хочет жить в империи – мы говорим, что Империя не обязательна, что для того, чтобы «малые» народы могли отделиться, а большой «имперскообразующий народ» мог отдохнуть – можно отказаться от существования Империи.
В данном случае сознательно используется термин «народ», а не нация или этнос, чтобы уйти с одной стороны от нынешних споров, в которых делаются попытки без особых опровержений откинуть простую истину – что нация не вечная категория, а историческая общность, в которой главной является экономический компонент - то есть нация это лишь то, что существует последние четыреста–пятьсот лет. Строго говоря, нация – это субъект буржуазной модернизации. Но тот, кто защищает вечность существования нации – защищает вечность существования капитализма.
Разумеется, националисты этого никогда не признают и будут спорить с этим до потери пульса. Чтобы не уходить в стороны этого отдельного спора речь и ведется о народе. Точно так же, как не точно было бы говорить об этносе – потому что это сужало бы понятия до «племенного уровня» до уровня только биологической общности. Термин «народ» в данном случае используется как более отстраненный, общий и относительно бесспорный.
Итак, если Народ – важнее Империи – от империи можно отказаться, лишь бы было хорошо народу: в частности, либо чтобы ему не пришлось гибнуть в войнах за целостность Империи, либо не пришлось подавлять его существование, когда он в какой-то момент не захочет больше жить в таковой.
Если народ – есть нечто биологическое, скрепленное исключительно (или в первую очередь) законами генетики, а империя есть лишь т.н. Империя-1, то есть большое многонациональное государство, основанное на завоеваниях – это относительно понятно. Хотя, на самом деле, и в такой империи, народ, кладя свои головы за экспансионистские устремления элиты – в определенной и немалой степени получает достаточно существенную плату в виде повышения его благосостояния за счет богатств, извлекаемых из колонии: расцвет Британской Империи во второй половине 19 века позволил ей избежать рабочей революции, поскольку дал средства откупиться от экономических требований рабочих.
Но дело, в конце концов, не в этом. Все-таки сегодня, когда в тех или иных спорах или рефлексиях используется слово «Империя» - речь идет не об «империалистском государстве», а об обширном государстве, объединенном «Проектом». То есть, в первую очередь вообще о такой характеристике как «Проектное» существование.
И если мы ставим вопрос, что важнее Проект или Народ – баланс уже оказывается не таким определенным.
Да, в любом случае для народа всегда по-своему важнее всего жить, существовать. И если принести народ в жертву что Империи, что Проекту – народа просто не будет.
Но, во-первых, в том-то есть некое противопоставление Проекта - Жизни, что в этом противопоставлении, насколько оно вообще осуществимо, в первом случае ты живешь «для того, чтобы…», а во втором – «потому, что…».
Первое требует от тебя напряжения – второе ничего не требует.
С очень большой долей условности, но можно все же сказать, что именно в Империях живут Народы, а вне их – в лучшем случае нации.
То есть отказ народа от Империи – это действительно его превращение в нацию. И это – есть, в известном смысле, Смерть Народа. Потому что в таком случае уходит вот это самое «для того, чтобы…».
Как человека от животного, в конце концов, отличает то, что у него есть нечто, за что он в принципе может умирать, нечто большее его биологического существования, - и потому, человек, отдавший жизнь за это свое Большее есть Человек, а человек, отказавшийся от Большего – есть животное.
Народ, отказавшийся от Проекта – в лучшем случае остается населением. Потому что Проект – кроме всего большего, есть и его идентичность, и его коллективное «Я», и его Смыслы – и все то, за что составляющие его люди готовы умирать. Народ состоит из Людей. Население – из биологических особей.
И когда идентичность народа выводят из законов наследственности, а не из Проекта, культуры, Смыслов, традиций – как и их развития, обращенности в будущность – народу отводят роль совокупности биологических особей.
При этом вполне резонен и вопрос – почему, собственно лишь Империя признается формой существования Проекта, почему ей не может быть некое малое достойно живущее государство, где мирно и спокойно проживает одна относительно небольшая нация – верящая в своих богов, чтящая свою традицию.
В известном смысле – может, потому что иначе всех жителей подобных стран пришлось бы отнести к животным – что, конечно, несправедливо.
Но тогда, на самом деле, мы имеем два варианта.
Либо перед нами государство-заповедник, которого мировые держателей проектов сохраняют, как некое подобие домашних животных, играющие роль рекреационных зон отдыха Хозяев Проектов. Призыв создать «Республику Русь» где ни будь на базе Суздаля или Звенигорода (или даже «пяти русских областей») – и есть призыв к такому существованию в качестве экзотики для туристов – кстати, довольно сытной.
То есть, по большому счету – это никакие не «национальные государства» - это туземные бандустаны.
Либо, во втором случае – это тоже никакие ни «национальные государства» – это автономные зоны того или иного Большого Проекта.
То есть – чужой империи. Империя, она на то и Империя, чтобы в ней могли существовать вассальные княжества и герцогства.
В этом отношении, призыв к отказу от Империи в пользу создания из ее осколков «национальных государств» – это призыв принять чужой Проект, и стать относительно автономной территорией чужой Империи.
Вообще, нужно отметить еще два нюанса.
Первый, почему национальное государство не может быть самодостаточным, выступать обладателем собственного проекта. И второй – почему Империи необходима многонациональность.
Если Народ выступает обладателем Проекта – возникает вопрос о качествах этого проекта. Проект – это некая претензия на универсализм, это представлением Миру модели бытия, претендующей на некую абсолютность и высшую истинность. И эта претензия либо должна подтверждаться, либо опровергаться. Проект меряется, в частности, степенью готовности людей умирать за него. И его значимость должна быть подтверждена. В частности – тем, готовы ли и другие народы принять его и умирать за него.
Если да – Проект получает подтверждение в виде принятия его другими. И тогда он не может быть моноэтничен или мононационален (если речь не идет о некой полиэтнической сверхнации наподобие советской).
Если Проект остается уделом лишь одного народа – то, значит, он не привлекателен, не обладает универсализмом и никому кроме этого народа не нужен – и тогда он не проект, а Устав Заповедника.
Проектность подтверждается многонациональностью – то есть привлекательностью и для других. И получая такое подтверждение, Проект доказывает, что он способен к интеграции, что он больше, чем исключительные особенности одного народа. Любая самая оригинальная и интересная культура одного народа – может быть некой исторической случайностью. Проект, объединяющий многие народы – всегда закономерность существования мира и полноценный вариант его существования.
Он может не быть единственным – он может столкнуться с другим проектом и погибнуть в борьбе – но, приняв участие в такой борьбе, он уже доказывает свое право в принципе быть вариантом устройства жизни для всех.
Когда же мы говорим, что народ важнее империи и что народ не может приноситься в жертву отвлеченным химерам, мы лишь признаем, что видим химеру в Смыслах как таковых, и не признаем существования ценностей, за которые готовы отдать свою жизнь. То есть – не признаем себя людьми.
Народы создают Империи. Конечно, в рамках этих народов есть классы, и, в конце концов, Проекты Народов – это проекты доминирующих в них классов. Но это – другая сторона дела. Приняв проект того или иного класса, народы, следуя им, создают свои империи. Ни Проект, ни Империя – не могут возникнуть без народа-основателя. В какой то момент тот или иной народ, подчас, может отказаться от своего Проекта и устать держать свою Империю.
Но, раз, возникнув, Империи и Проекты обладают большей ценностью, нежели их создатели. И гибель народа – что страшно – уже не равнозначна гибели Проекта. Потому что, возникнув, Проект существует как вариант мироустройства, он сам есть вариант, инобытие мира, его потенциальная реальность. А потому равновеликим Проекту становится уже не народ, тем более, упавший до уровня населения – а Мир.
Причем если что-либо и может поднять народ, отрекшийся от своего Проекта – то есть от своей идентичности, - обратно до собственного уровня, - это сам Проект. И в этом смысле – Проект, или Империя – это душа Народа, а население – его тело.
Народ, отрекшийся от Проекта – это тело, отрекшееся от души.
Говорить, что народ важнее империи – это все равно, что сказать, допустим, что жизнь человека – важнее его Свободы, Достоинства и Чести.
Пресловутая и достаточно мерзкая фраза времен черной горбачевщины: «Ничего нет важнее жизни человека», - в конце концов, означала одно: что ее авторы оправдывают спасение жизни ценой любой мерзости и любого предательства.
Если жизнь важнее всего – то куда лучше гнить рабом на похлебке, которую приносит надсмотрщик, чем погибнуть, восстав против рабства.
Только, как правило, те кто говорят такие вещи, рассчитывают не на место раба – а, как минимум, на место капо в бараке, которую им выделят в оплату за их обоснование капитуляции.
Точно также и те, кто зовет к отказу от Империи ради процветания в «национальном бантустане» подобно коллаборационистам времен Второй Мировой всего лишь рассчитывают на роль главы местного туземного самоуправления, которую им выделят эмиссары другой империи.
И, пожалуй, последнее. То, что думают граждане страны.
По Левадовским данным опроса, на вопрос ВЫ БЫ ХОТЕЛИ ЖИТЬ В: «Огромной стране, которую уважают и побаиваются другие страны или в маленькой, уютной, безобидной стране», - в 2008 году 75 % предпочли первый вариант (Империя), хотя в 2000 их было лишь 63 %, а второе (малое государство) лишь 19 %, хотя в 2000 их было 28 %.
При этом, при ответе на вопрос: «Вы бы хотели жить в стране, которая активно защищает свою культуру и традиции (А)или в стране, открытой всему миру и всем современным веяниям (В)», - вариант А избрали 77 % ( в 2000 г. – 62 %), а вариант Б – 18 % (тогда как в 2000 г. их было 24 %).
И, одновременно, при ответе на вопрос: «Вы хотели бы жить в стране, где религия играет важную роль в политике (А) или в стране, где отношение к религии является частным делом и религия не влияет на политику (В)», в поддержку варианта А высказались 27 % (в 2000-м – 33 %, а варианта Б – 62 %, хотя в 2000 г. их было 57 %.
Так что, как кому бы то ни было, не хотелось пожертвовать отречься от имперского призвания народов России (точнее, все же – СССР), поддержку они находят лишь у меньшинства.
