И спросили ученики Иисуса: «Скажи нам, каким будет наш конец?» И сказал Иисус: «Открыли ли вы начало, чтобы искать конец?»
Евангелие от Фомы, ст.19.
Темой этой статьи является вопрос, который, не будучи официально признанным, смог завоевать сердца и поддержку, как минимум, нескольких сотен тысяч человек.
Это вопрос, о котором написано немало, но который, тем не менее, остается, возможно, самым большим белым пятном в истории взаимоотношений России и народов Северного Кавказа. Это вопрос, сквозь который адыгские народности смотрят в прошлое и с которым они связывают свои надежды на лучшее будущее.
ПРИЗНАНИЕ ГЕНОЦИДА ЧЕРКЕССКИХ НАРОДОВ В ХОДЕ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ
Это сложный вопрос. Сложный — потому, что в подобных моментах нет и не может быть однозначного трактования; потому, что в нем, как нигде более, велика доля личностных ощущений и потому, что немалое количество граждан нашей стран — целый народ! — принимает его очень близко к сердцу.
Прежде, чем мы пойдем дальше, хочу сказать, что в этой статье не стоит искать — оскорбительных выпадов а адрес адыгского народа. Их тут нет и не может быть. Адыги — прекрасный, умный, трудолюбивый, добрый и верный народ, который многого добился и у которого есть свои проблемы, выход их которых многие адыги искренне видят, в частности, в признании геноцида.
Задачей этого материала является попытка разобраться в ситуации и показать проблему с тех сторон, которые ПРИНЦИПИАЛЬНО И НАПРОЧЬ не рассматривают сами адыгские историки и адыгские общественные организации. Это крайне важные стороны. Важные настолько, что при их учете они коренным образом меняют ситуацию и позволяют взглянуть на нее во всей целостности, в сочетании с множеством других факторов и других доказательств и оценить насколько выбранный курс действительно соответствует тому, куда, по его мнению, стремится адыгский народ.
Корни вопроса о признании геноцида уходят в ХIХ век, когда Россия пришла на Западный Кавказ и в ходе почти 100-летней войны завоевала предков нынешних адыгов. Тогда из более чем миллионного населения Черкесии на родной земле остались только 5% адыгов — остальные погибли в войне, умерли от эпидемий, голода, были выселены в Турцию и другие исламские страны. Конечно, это огромная трагедия. Как по-иному можно назвать смерть или исход девятнадцати из каждых двадцати коренных жителей этих мест?! В результате войны из 12 адыгских племен только 3 — кабардинцы, бжедуги и шапсуги — остались на своих традиционных, исторических местах, а остальные оказались либо перебиты, либо отправлены в Турцию, либо выселены на равнину «под присмотр» казачьих станиц. Тогда и позже, из них — «выселенных под присмотр» — в ходе взаимодействия с русской, а потом и с советской администрациями были образованы 2 новых народа — черкесы и адыгейцы. Потомки народа, некогда занимавшего территорию от современной Тамани до Сочи, оказались разделенными на 4 территориальных единицы — Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкессию, Адыгею и 11 шапсугских аулов в Туапсинском и Сочинском районах Краснодарского края.
Сейчас, обращаясь к тому времени, адыги в большинстве своем называют его геноцидом. Западно-кавказские историки и общественные деятели самым активным образом воздействуют на умы и чаяния людей, живописуют страдания уничтожаемого и выселяемого народа (что было абсолютной правдой!), говорят о стремлении Российской Империи не столько захватить Кавказ, сколько уничтожить черкесов как народ и раздать его земли своим колонистам. Ну разве это не геноцид? — восклицают они! Геноцид… Или не геноцид?
И здесь начинается самое странное! В своем желании представить многолетнюю Кавказскую войну геноцидом, современная адыгская элита не доказывает сам факт геноцида и не дискутирует о нем — она его навязывает! Она назначает прошедшее геноцидом! Из общественной, научной и учебной жизни трех северокавказских республик она вырубает под корень все оппонирующие точки зрения, административными путями перекрывает людям к ним доступ, при этом сама наглухо закрывается от публичного и открытого обсуждения, использует крайне ограниченный набор доказательств и закрывает глаза на огромный мир исторических и иных фактов, который просто лежит под ногами и просит «Учти меня! Учти меня!» Это выглядит абсурдно, но, говоря, о том, что «геноцид черкесов был настолько велик, что не имеет аналогов в мировой истории», для доказательства этого факта новые адыгские лидеры ни с какими мировыми аналогами его просто не сравнивают!
Утверждая, что Кавказская война подпадает под определение геноцида, данное ООН, адыгские общественные деятели каким-то странным образом не считают нужным разъяснить людям само это сложное понятие, дать примеры широчайшей мировой правоприменительной практики в этом вопросе и пошагово разобрать их совпадение с адыгской ситуацией. В лучшем случае они приводят «голое» определение геноцида и тут же восклицают «Ну кто же может сомневаться в геноциде адыгского народа!»
Почему так происходит? Что это говорит нам о силе и обоснованности подобной позиции? Пока ничего! Давайте разбираться. Начнем с азов — с того, от чего виднейшие представители адыгской общественной науки, конечно же, борясь за народное счастье, этот самый народ тщательно оберегают — с рассказа о самом понятии «геноцид» — что им является, что ему сопутствует и как и в каких случаях он признается.
ГЕНОЦИД
Сам термин «геноцид» был придуман Рафаэлем Лемкиным, по происхождению польским евреем, человеком, который еще в 1930-е годы занимался вопросом преступлений против национальных групп, беря за основу резню армян в Турции и еврейские погромы.
В начале 1940-х годов, Лемкин эмигрировал в США и, говорят, что, услышав там в августе 1941 года выступление по радио английского премьер-министра Уинстона Черчилля, где тот сказал:
«На наших глазах совершается преступление, которому еще не придумано название», Лемкин тут же предложил использовать изобретенный им термин «геноцид». В годы войны термин получает развитие, его даже фиксируют в документах Нюрнбергского процесса, описывая «преднамеренное и систематическое истребление расовых или национальных групп гражданского населения на определенных оккупированных территориях с целью уничтожить определенные расы и слои наций и народностей, расовых и религиозных групп...»
Но наибольшее развитие термин «геноцид» получает в послевоенное время. В 1948 году ООН принимает Конвенцию «о предупреждении преступлений геноцида и наказании за него» и постепенно это понятие входит в нашу повседневную политическую и историческую культуру как одно из наиболее серьезных преступлений, которое должно быть осуждено и наказано.
В Конвенции дается определение геноцида, остающееся в силе и по сей день:
«Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:
Если разбить определение геноцида на два смысловых блока, то оно будет выглядеть так: с одной стороны будет идти перечисление совершаемых преступлений, которые приведут к исчезновении какого-либо этноса (отсюда и название — (от греч. γένος — род, племя и лат. caedo — убиваю), с другой же стороны будет стоять всего одно слово: «ПРЕДНАМЕРЕННО».
Именно в этом кроется главная особенность и главное отличие геноцида от других преступлений. Геноцид — это когда в качестве цели чьих-то действий выступает именно уничтожение национальности или этноса. Фактор преднамеренности выступает крайне важным, абсолютно ключевым и определяющим сам термин «геноцид» моментом. Геноцид — это «преступление с намерением», как называла его Галина Старовойтова. Люди, совершающие геноцид, должны понимать, к каким последствиям это приведет, но, тем не менее, а может быть и именно поэтому и совершать его. Именно наличие фактора преднамеренности делает из «обычного» кровавого преступления геноцид, только имея в качестве ЦЕЛИ уничтожение всего народа, а не что-либо еще, например захват территории или материальных богатств, можно всерьез говорить о геноциде.
В качестве примера можно привести простой и незамысловатый случай. Если в пустыне враждуют два племени и одно из них захватывает у другого источник воды, то это не геноцид. Но если это племя задумывает именно уничтожить соперников, умертвить их всех и с этой целью захватывает их единственный источник воды, зная, что теперь они все умрут от жажды, то это будет просто классическим примером геноцида. При этом, надо понимать, что геноцид абсолютно не равнозначен войне. Да, зачастую акты геноцида совершаются именно в ходе боевых действий, но если непосредственной целью этих действий не является полное физическое уничтожение всего народа, воюющего против него, то геноцидом это считаться не может, а гибель мирных жителей, пусть даже массовая, должна быть признана военными жертвами. Так, как мы знаем, уничтожение немецких евреев Гитлер осуществлял без ведения боевых действий, но это признается геноцидом, а бомбардировки Дрездена, когда в течении нескольких недель погибли 135 тысяч мирных граждан и когда и англичане, и американцы прекрасно знали кого они бомбят — нет.
Как видно из определения, Конвенция не ограничивает нас в видах и формах геноцида. Он может выступать в любой форме, которая при условии преднамеренности приводит или по замыслу организаторов должна привести к смерти всего народа. Может ли выселение, депортация быть геноцидом? Да, может! Но обязательным, необходимым условием для этого должно являться, чтобы целью депортации было не выселение само по себе, а уничтожение народа, то есть выселение должно стать не целью, а средством достижения цели — убийства народа. Если это правило не соблюдается, то геноцидом эту депортацию назвать нельзя.
Примером такой депортации может быть существовавшая в XVI-XVII веках в английском Королевском Флоте практика казни путем высадки человека без припасов, вооружения, снаряжения и т.д. на небольшой необитаемый остров, а то и просто выбрасывание его за борт в открытое море — своего рода «депортация» с корабля. Делали это просто — на борт выставлялась доска, человек шел по ней как по помосту, доска заканчивалась и человек падал в воду. С того времени в английском языке осталась фраза «to walk the plank» — «пройти по планке, по доске», которая переводится как «погибнуть, пропасть, попасть в лапы смерти». Естественно, в подавляющем большинстве случаев такие «депортации» заканчивались смертью, для чего, собственно они и были предназначены. Кстати, одним из счастливчиков, которому посчастливилось «пройти по планке» и выжить, был английский матрос Александр Селькирк, ставший прототипом Робинзона Крузо из знаменитого романа Даниеля Дефо. Его высадили на необитаемом острове за драку с капитаном, что тогда каралось смертью.
Так вот, если представить, что такого рода депортация применена к целому народу, то мы действительно получим явный и неоспоримый случай геноцида. Была ли таковой депортация адыгов? Это мы увидим далее.
Необходимо сказать, что в современном международном праве приоритет человеческой жизни возведен практически в абсолют и, как показывает Конвенция, право не устанавливает количественных рамок по тому сколько надо уничтожить людей или разрушить городов, чтобы это преступление было признано геноцидом. В этом отношении у некоторых людей, даже самого высокого ранга, может возникать определенное недопонимание, либо желание использовать красивый и громкий термин в своих целях — вспомним известную фразу представителя России в ООН Виталия Чуркина, сказанную им во время 5-дневной войны с Грузией: «Сколько еще людей должны убить, чтобы вы признали это геноцидом?» При этом, окончательно подсчитав количество погибших в Цхинвале как 116 человек, и Россия, и Осетия говорят о том, что это был геноцид, т.к. грузины, якобы, хотели стереть город с лица земли и уничтожить всех осетин, а 140 тыс. японцев, погибших при бомбардировки Хиросимы мировое сообщество геноцидом не признаёт, т.к. по заявлению американцев, цель бомбардировки была как раз в обратном — устрашить Императора, чтобы он прекратил боевые действия, что тем самым спасло бы гораздо больше жизней.
Певцом, пропагандистом и агитатором геноцида самым неожиданным образом можно считать везде положительного и всюду правильного известного советского писателя и поэта, одноклассника Н.И. Бухарина, человека, которого называли «придворным евреем Сталина» — Илью Эренбурга. Это он в 1942 году создал ставший популярным лозунг «Убей немца!», который в наше время безвариантно признали бы призывом к геноциду и убийству людей по их национальному признаку. В то военное время, когда он появился, о том геноцид это или нет, никто не думал и призыв этот вызывал широкое одобрение в советских массах.
Лозунг выходит летом 1942 года, в разгар немецкого наступления на Дону и практически одноименно появляется в статье под названием «Убей!». В ней будущий создатель повести «Оттепель», которая много позже даст название целой эпохе советской истории, пишет следующие проникновенные, берущие за душу строки: «Мы поняли: немцы не люди... Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал... Если ты убил одного немца, убей другого — нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! — это просит старуха-мать. Убей немца! — это молит тебя дитя. Убей немца! — это кричит родная земля...Убей!» Призыв «Убей немца!» в СССР моментально становится популярным. Его неоднократно повторяют, разрабатывают, углубляют. Помните известное Симоновское — «Сколько раз его (немца — А.Е.) увидишь, столько и убей!»?
В наше время подобные призывы невозможно представить! Кстати, и тогда им, к счастью, следовали далеко не буквально, иначе трудно понять почему столько людей, рискуя жизнью, спасали из голодной Ленинградской блокады полумертвую маленькую девочку-немку по имени Алиса Фрейндлих. А через 3 года, когда Красная Армия вошла на территорию Германии и призыв «Убей немца!» стал фактически охватывать не только немецких солдат, но и мирное население, кровожадных литераторов «поправили» старшие товарищи — в печати появилась знаковая статья заведующего Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрова под угрожающим названием: «Товарищ Эренбург упрощает», а несколько позже на эту тему высказался и Сам! «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остаётся» — сказал лучший друг всех велосипедистов мира И.В. Сталин.
В современном международном праве геноцид стоит особняком. Он является одним из самых сложных, многовариантных, труднодоказуемых, что крайне важно — без всякой меры заполитизированных и.... да простят меня его жертвы! — желанных преступлений. В противоречивой и зачастую несправедливой реальной жизни его признание или непризнание зависят не от следования духу и букве Конвенции ООН, а от совпадения множества самых разных факторов, в числе которых и наличие достаточных доказательств, которые всегда сложно собрать, т.к. подобные преступления, как правило, тщательно скрываются, и необходимость наличия высокой степени организованности, настойчивости и влияния у людей, подвергшихся геноциду или их потомков, и политическая оправданность того или иного шага и еще множество самых разных моментов.
Все это приводит к тому, что в признании геноцида все без исключения народы, страны, международные и общественные организации руководствуются не простым и честным вопросом «Было-не было?», а более прагматичными и иезуитскими: «Можно ли это доказать?», «Нужно ли?» и «Что все это будет означать для меня самого?»
Подобная практика приводит к тому, что у многих и многих людей или социальных групп возникает горячее желание облечь собственное поражение в вид геноцида, заставить народ поверить, что то, что с ними произошло — это не фиаско, когда по целому ряду причин в споре двух сторон проигрывает одна, а жестокое убийство, выходящее за рамки человеческой морали. В случае успеха такой подход может позволить более слабой стороне чужими руками и мирным образом вернуть потерянное, улучшить свои позиции, получить компенсацию или уступки, объединить свой народ, да и просто — «перевоевать» давно проигранную войну — вернуть мирным путем то, что не смог отстоять военным. Примеров подобного очень много. Их много настолько что специалисты в один голос твердят, что сам термин «геноцид» политики уже настолько затаскали до дыр, пытаясь применить его к любой, мало-мальской заварушке, что в практической жизни он уже потерял свое значение.
Хотим мы этого или не хотим, но таковы реалии. Мы можем не соглашаться с ними, отвергать их, возмущаться, говорить, что «мы — другие» скрывать их от своего народа, но когда дело дойдет до решения, то все без исключения стороны, включая нас с вами, все равно будут руководствоваться ими. А вы думали, мы в сказке живем?
Пример наибольшего, классического, совершенного иезуитства, или, если хотите, иезуитства в квадрате, дает нам в этом вопросе страна, чей народ, без сомнения, сам подвергся страшному геноциду в Новейшее время — Израиль. В наше время это — государство, против которого, наверное, выдвигается наибольшее количество обвинений в геноциде. Это страна, чья позиция по вопросу признания геноцида не имеет ничего общего с Конвенцией ООН и определяется исключительно лишь собственными интересами на данный момент, т.е. не по закону, а по понятиям и понятия эти — не равенство и братство и не главенство права, а «Свой-Чужой», «Надо-Не надо», «С кем и Против кого дружить». Выставляя себя, (причем, во многом справедливо!) народом — жертвой геноцида и в огромной степени монетизируя это понятие, Израиль с легкостью совершает деяния, за которые его самого можно свободно обвинить в этом преступлении и использует вопрос признания-непризнания других геноцидов, как важный элемент своей активной международной политики.
Так, находящемуся в активно-агрессивном мусульманском окружении Израилю, как воздух нужны хорошие отношения с Турцией, как с практически единственной светской исламской страной, которая может изнутри повлиять на отношения мусульман к Израилю. Понятно, что этого невозможно добиться, признав геноцид армян со стороны турок! Соответственно, Израиль полностью закрывает глаза такие мелочи, как фактическая сторона армянского геноцида, доказательная база, признание его некоторыми другими странами и на все прочее. Он отказывается признавать геноцид армян и вообще поворачивается к ним спиной, тем более, что какой-либо значительной армянской диаспоры в Израиле нет и начинает укреплять отношения с турками, говоря уже о (внимание!) геноциде, развязанном самими армянами во время боев в Карабахе, устраивает выставки фотографий геноцида азербайджанцев в Ходжалы и т.д.
Какое отношение это все имеет к действительной, реальной, правовой стороне дела? Решительно никакого — это чистая, вернее, как раз наоборот — грязная политика.
Но ради целей этой статьи нам интереснее другое, как уже говорилось, Израиль активно использует тему геноцида, якобы развязанного другими народами и в этой связи крайне интересно посмотреть каково же отношение — Израиля к Кавказской войне и к трагедии адыгского народа связанной с поражением в ней. Здесь следует сказать, что если сравнить с одной стороны итоги Кавказской войны и исход адыгов и с другой стороны итоги арабо-израильских войн, трагедию арабов, потерпевших в них поражение и их уход с территории нынешнего Израиля, то становится несколько не по себе от того, что эти две истории похожи друг на друга почти как две капли воды! В них столько параллелей, что, кажется, как будто израильские военачальники и политики специально изучали историю Кавказской войны, чтобы потом повторить это все у себя на Ближнем Востоке против арабского населения.
Посмотрите: одной из причин проигрыша как арабов, так и черкесов было более отсталое и патриархальное общество, которое долгое время жило достаточно замкнуто и в решительный момент не смогло перестроиться и модернизироваться. Начало колонизации евреями арабской территории во второй половине 1940х-х годов один в один повторяет русскую тактику на Кавказе, в частности, строительство казачьей Линии — евреи выстраивают свои поселения так, чтобы обеспечить их непрерывность и сообщаемость, они используют их как опорные пункты и совершают из них набеги на соседние арабские деревни. Взгляните на карту — это же типичная казачья Линия на Кавказе! Отношение к населению захватываемых деревень тоже идентичное — его делят на «мирное — немирное», при этом мирным арабам позволяют остаться, а немирных изгоняют или просто убивают.
И русские на Кавказе, и израильтяне на Ближнем Востоке неоднократно предлагают варианты мирного сосуществования двух народов на одной территории, но все они отвергаются и арабами, и адыгами — многие и многие арабы до последнего, даже сейчас говорят о непризнании государства Израиль и даже после ряда военных катастроф согласны только на одно — сбросить евреев в море; аналогичным образом и потерявшие практически все, не имевшие сил противостоять огромной русской армии и стоявшие на пороге самой огромной трагедии своего народа, адыги, в 1861 году получив от Александра II очередные условия мира, потребовали от царя, чуть ли не капитуляции в войне — полного ухода России за Кубань, срытия крепостей, выдачи соплеменников, перешедших на русскую сторону и т.д.
Обстоятельства исходов арабов и адыгов тоже поражают своим сходством — в обоих случаях уход совершается в результате активных призывов к этому зарубежных союзников, в случае адыгов — Турции, а случае арабов — арабского мира и прямых приказов местной власти — адыгской знати и арабских начальников. К оставшимся же мирным арабам и черкесам и Израиль, и Россия тоже демонстрируют одинаковое отношение — их полностью интегрируют в свое общество, дают им гражданство, равные права и т.д.
И в арабском мире, и в черкесской среде поднимается вопрос возвращения ушедших на свою Родину — арабские страны ставят возвращение беженцев обязательным условием любых мирных соглашений с Израилем, адыги все громче заявляют о необходимости и желательности возвращения на Кавказ своей зарубежной диаспоры. Израиль решительно отказывается от этого, а Россия официально не определяет свою позицию, но в практическом плане ставит препоны массовому возвращению адыгов. При этом, в арабском мире четко понимают, что даже при получении разрешения на возвращение, большинство беженцев и их потомков предпочтут остаться в тех странах, где они уже успели пустить корни, но тем не менее возьмут израильский паспорт, если им представится такая возможность. Абсолютно аналогичная ситуация и с адыгской и с абхазской диаспорой, вопрос массового возвращения которых все больше представляется адыгам бесплодной фантазией и адыгские лидеры уже начинают настаивать даже не на возвращении всех потомков ушедших адыгов, а о предоставлении им российского гражданства.
Ситуации похожи как близнецы-братья! Все одинаково! Но одинаково ли реагирует на них Израиль?
Во-первых, стоит сказать, что, конечно же, Израиль с негодованием отвергает все обвинения в свой адрес в геноциде. Он говорит, что евреи сами — народ-жертва страшного геноцида и поэтому никак не могут быть стороной, которая его осуществляет. В отношении же к Кавказской войне со всем её поразительным сходством с событиями на Ближнем Востоке, у израильтян наблюдается принципиальная, диаметральная, зеркально противоположная и иезуитская разница. Не признавая геноцид адыгов официально, внутри Израиля его называют не иначе как «холокост», «черкесский холокост». Израиль является единственной страной, где день окончания Кавказской войны — 21 мая — официально объявлен Днем памяти черкесов, павших во время Кавказской войны. Любой живущий в Израиле адыг может в этот день взять официальный выходной и принять участие в многочисленных митингах памяти и торжественных поминовениях черкесов — жертв войны.
В мероприятиях принимают участие израильские официальные лица, которые приносят адыгам соболезнования, говорят о том, как они сопереживают их страдания и как больно для них то, что адыгский народ стал жертвой несправедливости со стороны России и был частично уничтожен, а частично депортирован с земли предков.
Здесь следует сказать, что в самом Израиле находятся 2 адыгских селения — Кфар-Кама и Рихания, которые оказались там как раз в результате исхода адыгов с Кавказа в ходе Кавказской войны. Заполучив сотни тысяч адыгов-переселенцев, турки пытались использовать их как некий аналог российского казачества — компактно расселив их на неспокойных границах Османской империи. Именно так на окраине арабского мира очутились 2 черкесских села, в которых сейчас живет около 3 тысяч человек, преимущественно этнических шапсугов и кабардинцев. Их образ жизни и отношение к ним государства Израиль может служить образцом межнациональных отношений и правильной государственной политики в области национальных меньшинств. Израиль всячески поддерживает адыгов, ежегодно выделяет им немалые средства на развитие, официально разрешил вести образование на адыгском языке и т.д. Все просто прекрасно! В эти деревни любят ездить делегации из черкесских республик Северного Кавказа, их постоянно посещает кто-то из адыгской интеллигенции, непременно подчеркивая единство ближневосточных и кавказских адыгов, а одним из хитов современной адыгской эстрады является красивая песня «Рихания», исполняемая звездой адыгской эстрады Альбертом Тлячевым.
Но в этом прекрасном отношении и проявляется двуличие и цинизм израильской политики! Разница в восприятии Израилем геноцида своего и геноцида чужого измеряется даже не терминами международного права, не фактической стороной вопроса и не названиями народов, а просто километрами. Дело в том, что в нескольких десятках километров от этих благополучных и процветающих адыгских деревень находились еще 8 деревень (Ф. Бадерхан дает цифру 22 адыгских селения [2]), в которых проживали такие же адыги, как и в Кфар-Каме и Рихании и которые оказались на Ближнем Востоке в то же самое время и по тем же самым причинам. Только, в отличии от жителей этих двух счастливых деревень, турки расселили их предков на территории, которую мы сейчас называем Голанскими высотами.
Это и определило их последующую судьбу.
После Шестидневной войны 1967 года, остро переживающий по поводу зла и несправедливости, проявленных по отношению к адыгам в Кавказскую войну, Израиль стер эти деревни с лица земли. И под словом «стер» я здесь подразумеваю первое, основное значение этого слова — стер физически: бульдозерами и экскаваторами, чтобы и духа неизраильского на этой земле не осталось, чтобы потомки проживавших там адыгов знали, что их на новой Родине уже ничто не ждет и возвращаться им некуда.
Очевидцы говорят, что на месте этих деревень сейчас лишь кое-где виднеются остатки фундаментов бывших черкесских домов. Если в Кфар-Каме и Рихании сейчас живет около 3 тысяч адыгов, то более 18 тысяч таких же адыгов были депортированы с Голанских высот в Сирию и Иорданию Израилем, остро сопереживающим горе адыгов по поводу их депортации с Кавказа. Они сами и их потомки даже не могут посетить могилы предков, оставшиеся на Голанах — во-первых, с Сирийским и Иорданским паспортом в Израиль приехать практически невозможно, а во-вторых, специально для того, если кто-то из потомков тех адыгов все-же прорвется на могилу своих предков, израильтяне, скорбящие о холокосте адыгов, тщательно заминировали остатки адыгских кладбищ, расположенных теперь уже на своей земле.
Вот такие метаморфозы являет нам одно из лидирующих государств современного мира, страна, которую принято называть цивилизованной, демократической и свободной. Как говорится — «Два мира — два Шапиро». При этом, хочу чтобы меня правильно поняли — у меня нет никакого желания обвинять Израиль в геноциде — в первую очередь это дело арабов и самих израильтян и лишь потом чье-то еще. Да если и делать это, то подходить к проблеме надо не с позиций понятий и вопроса «против кого дружить», а с точки зрения международного права и международной правоприменительной практики, но только в её чистом, а не избирательно-подленьком и двуличном израильском варианте.
Всю эту информацию необходимо иметь в виду при восприятии позиции Израиля по процессам, проистекающим на Кавказе и, в частности, на Кавказе Северном. Речь идет как о позиции официального Тель-Авива, так и о тех статьях, написанных израильскими политологами по вопросам геноцида адыгов, будущего Кавказа и т.д., появляющихся в российской прессе, и в том числе на этом сайте. В первую очередь я говорю об уважаемом мной раввине Аврааме Шмулевиче. Пишет он много, хорошо и читать его интересно. Конечно, в некоторых моментах чувствуется непонимание кавказской специфики, что, впрочем, вполне объяснимо, т.к. от Кавказа человек находится далеко и с ним его, видимо, мало что связывает, но в целом, очень хорошо, что такие материалы, содержащие взгляд со стороны, появляются в прессе. Вместе с тем, читая их, необходимо отдавать себе отчет, что если какая-то страна и может выступать в роли рефери в вопросах геноцида и тем более геноцида на Кавказе, то это уж точно и не при каких обстоятельствах не Израиль, у которого если и не руки в крови, то уж точно рыльце в пушку и который уже в наше просвещенное и цивилизованное время, уже после принятия Конвенции о геноциде организовывал массовые депортации арабов и тех же черкесов. И когда уважаемый рав Шмулевич пишет «как можно отрицать геноцид адыгов?», хочется спросить писал ли он такое про арабов и про черкесов с Голанских высот или его чувство справедливости имеет ярко выраженные географические измерения?
И, несколько отклоняясь от темы... мы, конечно не можем учить Израиль демократии, это понятно — рылом не вышли, да и с толерантностью у нас проблемы, но все-таки было бы интересно что произошло бы если бы кто-то из российских политологов начал бурно писать на палестинские темы и для палестинцев? Что-либо в духе «Передел границ Израиля: арабский сценарий», «Если Израиль не пойдет на уступки, то потеряет не только левый берег реки Иордан, но о вообще пол-страны», «Кровь Палестины: первая попытка реванша» или «Первый удар в израильском направлении»? Что стало бы, если кто-то начал давать свои заключения по поводу будущей ситуации на Ближнем Востоке, общаясь только и исключительно с радикальными исламскими элементами и какими-то непонятными правительствами в изгнании, которые неизвестно кто избирал и которые непонятно на что влияют? Как к этому отнеслись бы израильские власти и израильское общественное мнение? Может быть надо этим заняться? Эх, жаль времени нет!
Не подумайте, что я придираюсь к Израилю — я абсолютно не антисемит и не юдофоб. Да, Израиль интересен как пример наиболее циничного, двуличного и иезуитского подхода к этому вопросу, но многие другие страны поступают примерно также, правда, может быть все же менее броско и выпукло. Так Франция, которую также обвиняют в геноциде арабов в Алжире, под давлением мощной армянской диаспоры признала геноцид армян в Турции. Англия отказывается признавать геноцид, развязанный в колониях, а США не принимает обвинений в геноциде индейцев даже с учетом того, что число жертв, понесенных индейцами в результате этого «негеноцида» измеряется миллионами человек.
Примером политизации является, в частности вопрос имеет ли Конвенция о геноциде обратную силу или нет, т.е. можно ли на её основе обвинять страны, устроившие кровавые бойни до принятия самого термина геноцид и до зарождения моральных норм, распространенных сейчас в нашем обществе. С одной стороны, никто не отменял одно из основополагающих, краеугольных столпов еще того — Римского права, на котором строится вся система современного права — принцип nullum crimene sine lege — «нет преступления без указания на то в законе», согласно которому ответственности подлежат только те лица и только за те действия, которые были совершены уже после вступления закона, в нашем случае, Конвенции в силу, то есть после 1951 года. Такого мнения придерживается подавляющее большинство юристов, в частности, один из виднейших специалистов, разрабатывавший вопрос юридических аспектов международного права в области геноцида — Самвел Кочои, кстати, курд по национальности: «Попытки квалифицировать сегодня как геноцид уничтожение национальных или религиозных групп, имевшее место задолго до ее принятия, до появления в международном праве самого понятия «геноцид», на наш взгляд, неправомерны (тем более что Конвенция обратной силы не имеет). Эти факты должны быть квалифицированы по законам, действовавшим на момент их совершения, и, бесспорно, осуждены мировым сообществом, однако геноцидом формально с позиций права они не являются» [3].
Но вместе с тем в нескольких резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, да и в самом тексте Конвенции о геноциде косвенно подчеркивается правомерность классификации как геноцид тех случаев, которые подпадают под определение, но имели место до вступления в силу Конвенции, а в ряде международных законов, касающихся преступлений против человечности (к которым, без сомнения, относится и геноцид) напрямую говорится, что такие преступления подлежат расследованию, а лица, виновные в них, привлечению к ответственности «когда бы и где бы они ни совершались». [4]
Получается юридический казус — казнить нельзя помиловать! По одним международным законам что-то можно признать геноцидом, а по другим — нельзя. В результате этой правовой двойственности и запутанности, а также беспримерной политизации самого вопроса, каждая сторона приводит в доказательство своей правоты только ту трактовку этого вопроса, которая ей необходима, начисто и решительно «забывая» про другую. Так, Турция отказывается признавать геноцид армян, в том числе и по той причине, что тогда — в 1915 году — законодательства о геноциде не существовало, но эта же самая норма не помешала Израилю осудить и казнить нацистского преступника Адольфа Эйхмана в 1962 году за преступления, совершенные им в 1940-х годах.
Тут следует сказать пару фраз о том откуда вообще возникает понятие «признания» страной учиненного ею геноцида. Ведь, казалось бы, в обычных, в повседневно-гражданских процессуальных и судебных отношениях от обвиняемого никто не требует признания своей вины: Согласен — не согласен — Встать! Оглашается решение суда! — и вперед на стройки народного хозяйства — искупать, смывать и нравственно перерождаться!
Это всё так. Но применяться такая форма признания вины может лишь в отношении геноцида, развязанного кем-то уже после 1948 года, после принятия Конвенции ООН и, в особенности, если эта страна-виновник подписала Конвенцию, а значит взяла на себя обязательства по недопущению геноцида. Тогда все действительно становится легче и понятнее — ООН может и, в общем-то, должна рассмотреть вопрос, внести какие-то санкции и создать условия для недопущения подобного без формального признания или непризнания страной своей вины.
Но что делать, если факт геноцида был в далеком прошлом? Как судить его по нашим современным законам, исходя из позиций современной морали и нынешних норм межнационального и межгосударственного общения? Как по статьям современного Уголовного Кодекса судить человека, жившего 500 лет назад? Ведь половина из того, что мы сейчас считаем преступным и варварским в его время было правилом, нормой поведения, да и, в общем-то, непреложным требованием общества к своим членам?
Делать это все равно что лишить вас институтского диплома на том основании, что сейчас для поступления в ВУЗ требуется экзамен ЕГ, а когда вы поступали в 1985 году, то данных о ЕГ в приемную комиссию не предоставили, то есть требованиям для поступающих вы не соответствуете, а значит поступившим и окончившим институт считаться не можете.
Если пойти по такому пути и начать примерять современные законы на людей, живших в далеком прошлом, а потом наказывать их потомков за преступления, которые, исходя из современного УК, совершили их предки десятилетия и века назад, то нам надо строго наказать чукч за то, что в 2009 году выделенная им квота на добычу находящихся в Красной книге китов составляет 140 особей, а они — негодяи — веками жили и веками эту квоту не соблюдали! Посадим всех! Пусть платят компенсацию! Пушкина и Толстого, владевших крепостными, надо осудить по статьям УК: 127, части 1 и 2 — «Незаконное лишение человека свободы, не связанное с его похищением», «Торговля людьми», «Использование рабского труда», по 136 — «Нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина», ну и до кучи по статье 145 часть 1 — «Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат». Срока там, кстати, будь здоров! Половина, а то и все великие греки у нас пойдут по 133, 134 и 135 статьям — за педофилию, а что делать с древними монголами с учетом их воинственного и географически обширного прошлого, даже страшно представить!
Конечно же, это абсурд и если кто-то говорит об обратном, значит он либо идиот, либо популист, общающийся с идиотами! В таких-то условиях мы и говорим о добровольном признании страной совершенного ею в прошлом геноцида и о добровольном взятии на себя обязанностей по устранению его последствий. То есть, кто угодно — какие угодно страны или общественные организации могут обвинять государство в якобы развязанном им в далеком прошлом геноциде, признавать его или не признавать, принимать на своей территории какие угодно законы, но все это не будет иметь ровно никакого значения если только страна-виновник добровольно не признает свою ответственность и добровольно не станет принимать меры по восстановлению несправедливо нарушенного ею статуса-кво.
Хорошо. Давайте посмотрим какие страны добровольно признали развязанный ими самими в прошлом геноцид. Какая страна может показать пример негуманной России в добровольном признании ею геноцида адыгов? На кого авторитарной и шовинистической Москве надо равняться?...
Но что это?... Таких стран нет. Нет таких стран! Не существует в природе!
Среди всей череды нынешних великих демократий, которые несколько веков назад еще не были демократиями, а, наоборот, сами стремились захватить как можно больше земли и подмять под себя наибольшее число народов в самых разных частях света НЕТ стран, которые признают себя виновными в геноциде. Причем, обвинений в геноциде больше чем нужно, но ни одна супер— мега— и гипер-демократическая, дважды справедливая и гуманная страна, являющаяся членом Европарламента, куда обратились адыги с просьбой о признании геноцида, устроенного Россией на Кавказе, не признала виновной в геноциде саму себя, а следовательно примеров того, к чему адыги призывают российское руководство не существует!
Единственной страной, согласившейся с фактом развязывания ею в прошлом геноцида, является Германия. Но это только формально, т.к. в 1948 году, когда была принята Конвенция, события 40-х годов являлись не прошлым, а совсем наоборот — самым первостепенным настоящим! Кроме этого, необходимо понимать абсолютную правдивость и бесспорность геноцида, развязанного немцами против евреев и цыган, а также ту невероятную глубину катастрофы, которая постигла великий немецкий народ в 1945 году и его желание как можно быстрее очиститься от вины.
Как же тут быть с обвинениями адыгов в геноциде их народа во время Кавказской войны? Вопрос заполитизирован, законодательства против геноцида в то время не существовало, практически все страны в прошлом делали это, хотя никто виновными в этом себя не признает… Все так запутано! Что же делать? Давайте вспомним старую греческую философскую максиму «Подобное постигается подобным» и сравним ситуацию, имевшуюся на Кавказе в 18-19 веках, с каким-либо явным признанным или непризнанным геноцидом. Сравним один в один — близко и буквально, попробовав примерить на ситуацию с адыгами, то, что происходило с другими народами и посмотреть — сходится ли? Сходятся ли факты исторического прошлого, сходятся ли аргументы за и против, да и вообще, можно ли заменить одно другим, чтобы убедиться насколько эти ситуации равнозначны? Не будет ли это резать глаз? Ну и в зависимости от удачности сравнений, применим к вопросу о геноциде адыгов те же выводы и решения, которые международное сообщество выносит по другим случаям доказанных или недоказанных примеров геноцида. То есть: похожа ли ситуация с черкесами на другую ситуацию и если та, другая, признана геноцидом, значит, требования адыгов о признании своего геноцида совершенно справедливы и должны быть поддержаны, если нет — то нет.
Что интересно, такой анализ никогда не производился адыгскими учеными и общественными деятелями. Оперируя доказательствами типа «Как можно не верить в геноцид адыгов?» и «Наличие адыгского геноцида — бесспорно», они почему-то никогда не объясняли своему собственному народу что такое геноцид, какова международная правоприменительная практика в его случае и сравнима ли ситуация, сложившаяся с адыгами с тем, что испытали другие народы, геноцид которых признан. Меня лично такая укороченная аргументация всегда сильно настораживала и побуждала к поиску информации. Давайте возместим этот пробел адыгской историографии и сделаем то, что адыгские ученые и этноактивисты должны были сделать много лет назад — рассмотрим ситуацию всесторонне и покажем народу насколько требование о признании геноцида адыгов сопоставимо с реальными историческими событиями и с мировой практикой в этом вопросе.
ГЕНОЦИД ИНДЕЙЦЕВ В США
Для наиболее детального разбора, предлагаю взять пример современного мирового лидера, страны, претендующей на название супердемократической, суперморальной и всегда правой — предлагаю замахнуться на наше самое дорогое — на Соединенные Штаты Америки.
Это пример удобен как своей яркой выраженностью — геноцид индейцев известная штука, так и авторитетностью, вовлеченной в него стороны. Если раньше, всего одно поколение назад советские люди говорили — «мы себя под Лениным чистим, чтобы плыть в историю дальше», то теперь многие чистят себя под США. В частности, это делают страны — члены Европарламента, куда адыгские общественные организации передали свое обращение. Интересно знать, как же обстоит с этим дело у их кумира и лидера! Начиная с этого момента, я прошу читателя, читая об Америке, видеть не только и не столько США, а Северный Кавказ и примерять все происходившее на американском континенте на наши степи, леса и горы. Было ли это похоже?
Обвинения США в геноциде индейцев нередки, если не сказать — часты. Как правило, этим занимаются индейские общественные организации, правозащитники, некоторые историки и определенные политические круги, желающие добиться от Америки каких-то уступок. В качестве обвинения обычно выступают простые, но красноречивые факты: за более чем двухвековой период колонизации Северной Америки, в которой бледнолицые пришельцы являлись однозначно агрессорами, на её территории погибло по разным данным от 1 до 7 млн. индейцев. Численность индейцев, населявших североамериканский континент, снизилась с 2-3 млн. человек, проживавших там к концу 17-го века до 237 тыс., находившихся на этой территории в 1900 году.
Сторонники теории геноцида заявляют, что против индейских племен беспрерывно велись военные действия, причем, развернуты они были как регулярной армией, так и теми, кого принято считать мирными жителями — колонистами. Индейцев постоянно убивали, их деревни и стоянки сжигали десятками, их экономическую и продовольственную базу, в виде охотничьих, рыболовных угодий и посевных площадей захватывали, а остатки самих индейцев вытесняли в малопригодные для жизни места — в глухие леса, пустынную местность, в северные районы и т.д. В результате, численность коренных жителей Северной Америки катастрофически снизилась и немало племен просто прекратили свое существование.
США обвиняют в явной и неприкрытой агрессии против мирных людей, которые жили на своей земле и никак не спровоцировали территориальную экспансию европейцев, а также в использовании крайне жестоких мер проведения этой экспансии. Сторонники теории говорят, что Североамериканский континент жил своей жизнью и шел по своему, индивидуальному и специфическому пути развития (который в чем-то не отставал от Европы), а вмешательство Старого Света прервало ход естественного процесса и поставило коренные народы континента на грань вымирания, а некоторые уничтожило полностью.
Особенно сильным аргументом являются утверждения о «звериной жестокости» европейцев, вырезавших под корень целые племена, заживо сжигавших детей и плативших колонистам премию за «каждый скальп или иное убедительное подтверждение, что индеец был убит». Как правило, в доказательство своих слов сторонники теории геноцида приводят множество реальных исторических примеров, таких, как сожжение заживо 700 человек из племени пеквот, убийство более чем 200 женщин, стариков и детей племени вийот в Калифорнии, убийство 300 человек, собравшихся для проведения ритуального обряда у города Вундед-ни в штате Южная Дакота — инцидент, о котором недавно был снят фильм «Похороните мое сердце в Вундед-Ни» и многих других.
Особое, и, вполне понятное, неудовольствие у придерживающихся теории геноцида людей вызывает почитание людей, которые, будучи известными государственными, военными или общественными деятелями, участвовали в каких-то акциях против коренных жителей Нового Света. Общественные активисты выступают за изменение информации о них в учебниках истории, снос их памятников и т. д. Традиционное раздражение вызывает, например, видный американский деятель 17 века Натаниель Бэкон, пример которого вообще очень точно отображает двойственность в восприятии исторических фигур разными социальными и национальными слоями Америки. Потомок высших слоев английской знати, происходивший из блистательного и древнего рода лордов Бэконов, давших в череде прочих исторических деятелей, такую известную фигуру, как лорда-канцлера Англии барона Фрэнсиса Бэкона — основателя философского течения эмпиризма и автора фраз «Знание-сила» и «Любовь к Родине начинается с семьи», широко пропагандировавшихся среди нашего народа в советское время, Натаниель Бэкон переехал в Новый Свет, основал пару плантаций и затем стал организатором восстания фермеров Вирджинии против англичан, очень известной и крайне популярной фигурой в народе. Чего только стоит его прозвище — Народный генерал! Официальная американская историография воспринимает Н. Бэкона как прогрессивного исторического персонажа, который смог отряхнуться от родовых пятен своего происхождения, выступить за правду и, в конце концов, ознаменовать собой стремление американского народа к свободе. В истории Юга Америки он вообще является одной из святынь, а на находящейся в здании Палаты депутатов Вирджинии внушительной мраморной доске с барельефами известных личностей Бэкон назван «великим патриотическим лидером народа Вирджинии».
И все бы ничего, но проблема в том, что насколько «великий патриотический лидер» боролся за свободу белых колонистов, настолько же он выступал против свободы индейцев. Натаниель Бэкон вообще был очень жесток по отношению к ним — организовывал военные экспедиции, убивал их, сгонял с земли и в конце концов пролоббировал в Сенате штата закон по которому все захваченные индейцы становились рабами. Он вообще говорил, что если белый человек встречает индейца, то вариантов исхода этой встречи может быть только два — либо индеец должен быть убит, либо он должен стать рабом. В общем, милый такой дядечка!
Если послушать только сторонников этой теории, то складывается однозначное впечатление действительного геноцида и осознанного убийства целого ряда народов. Как можно не признавать геноцид индейцев? Ведь это все факты. Однако, правда имеет много сторон! Не все так просто! Ни разу и ни одним государством Соединенные Штаты Америки не были признаны страной — организатором геноцида. Не было даже вероятности этого! И речь здесь не только в политической стороне вопроса — мало кто захочет портить отношения с мировым лидером, крупнейшей державой в экономическом и военном отношении, но и в том, что в США всегда находились соответствующие люди, которые могли аргументировано и убедительно отвергнуть все обвинения в геноциде.
Аргументы против американского геноцида можно разделить на 4 основные группы:
Желающих признать геноцид индейцев со стороны белых колонистов, а позднее и американского государства, в принципе не так много. Гораздо больше людей, которые считают эту точку зрения неверной, предвзятой и вредной. Они утверждают, что современные термины «агрессия», «оккупация» и вообще очень многие понятия современного права не применимы к событиям того времени, когда империи двигали границы, как фигуры на шахматной доске и целые народы переселялись по воле монархов. Известные и уважаемые в США историки и политики говорят, что вся история человечества, как гигантская паутина, была соткана и создана из таких переселений и они несли всему человечеству не только кровь и смерть, но в том числе прогресс и развитие, и в том, что мир достиг современного уровня есть и огромная доля заслуг человека, который когда-то посадил свою семью на корабль и отправился покорять новые для него пространства.
Кроме того, они утверждают, что если с подобными мерками подходить ко всем случаям освоения новых территорий, то тогда нам нужно признать геноцидом Великое переселение народов, Эпоху великих географических открытий, переселение венгров с Урала в Центральную Европу, а главными «геноцидоносцами» тогда станут Колумб и Васко да Гамма у европейцев и Ермак с Афанасием Никитиным у нас. Да и само переселение предков индейцев из северной части Азии на американский континент тоже нужно будет представить как акт агрессии против мирного континента, который развивался своим путем и не провоцировал предков индейцев на их появление.
В противовес сторонникам наличия геноцида, многие американские историки говорят, что индейцы, с которыми пришлось столкнуться колонистам, отнюдь не были похожи на белых и пушистых мирных жителей, творящих добро и исповедующих гуманитарные ценности современного порядка. В массе своей это были воинственные племена, которые понимали только язык силы. По их мнению, это было не массовое убийство беззащитных людей по национальному или расовому признаку, а настоящая война, которая шла длительное время и во время которой индейцы располагали внушительными силами, зачастую даже превосходящими силы переселенцев.
Как правило, индейцы сами начинали боевые действия и при неспособности колонистов защитить себя, они редко пропускали случай расправиться с беззащитным поселением колонистов или их обозом, а их жестокость по отношению как к белым, так и к другим индейцам нередко поражала европейцев. Это в особенности верно для первого этапа колонизации, который унес жизни многих и многих европейцев, включая женщин и детей, которые тоже не провоцировали индейцев на нападение.
Таким образом, официальная позиция США формулируется следующим образом: нельзя говорить о геноциде против индейцев. Ряд моральных принципов нашего времени вообще неприменим к событиям той эпохи и обвинять в геноциде только одну сторону, когда убийства и зверства творили обе — неправомочно. Да, европейцы выступали в роли агрессоров, но это было не избиение беззащитных, а настоящая война, которую индейские племена вели в соответствии с тем уровнем развития на котором они находились. Это была длительная и кровавая война, в которой периоды боевых действий сменялись мирным временем и в которой представители индейской расы были на обеих сторонах, зачастую уничтожая друг друга, следовательно, обвинять в их истреблении только европейцев нельзя. Кроме этого, европейцы просто не имеют отношения к гибели значительной части индейцев, которые умерли от болезней.
СОВРЕМЕННЫЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА КАВКАЗСКУЮ ВОЙНУ
С логикой подхода США трудно не согласиться. Но как же обстояло дело в Черкесии во время Кавказской войны? Применим ли этот случай к Кавказу? В чем адыгские этнические лидеры обвиняют Россию?
Здесь стоит немного передохнуть, сделать небольшое отступление и рассказать какие наиболее общие точки зрения существуют сейчас на Кавказскую войну. Их можно выделить по крайней мере три.
Первая точка зрения — это «Имперская» позиция. Она берет начало еще в той — Императорской России и плавно перерождается в позицию государственническую в наши дни. Эта позиция характеризуется некоей нейтральностью, оправданием появления России на Кавказе интересами Империи, необходимостью защитить закавказские народы и вообще, стремлением развиться и усилиться. Адыги в этой концепции предстают как «непокорные племена», которых Россия по законам имперского развития должна была покорить, чтобы затем включить в свой состав на принципах равенства, братства и общности исторических судеб. Тема жестокости в этой теории не разрабатывается, да и о какой жестокости вообще может идти речь если мы говорим об одной общей судьбе и об одном, советс…, простите, российском народе? Поэтому сторонники этой концепции решительно и полностью забывают об имевших место на Северном Кавказе жестокостях и зверствах и как бы говорят — ну, было и было, что уж теперь? Главное — вместе.
Вторую теории представляют однозначно про-русские, в основном казачьи общественные деятели и историки. Эта версия оправдывает приход русских на Кавказ и концентрируется в основном на героической стороне вопроса — признает адыгов смелыми и опасными воинами, говорит об их собственной храбрости и легализует в общественном сознании все произошедшее. Говорит эта версия и о жестокости. Но только о жестокости адыгской — о беспрерывных нападениях на станицы и деревни, от которых казаки должны были обороняться, об уводимых в черкесский плен русских людях и т.д. Все это бурно иллюстрируется фактами из богатой военной истории казачества, народными песнями типа «шли по тропе два невольничка молодые... торопитесь вы невольнички, за вами есть черкесская погоня, Росланбек-мурза с узденями...», рассказами о том, что обстановка на Кавказе была такова, что в течении десятилетий женщины ходили на реку за водой только в сопровождении вооруженной охраны и т.д.
В этой теории есть свои белые пятна, так, например, она придает законность появлению казаков на Кубани тем, что «царица-мамка нам эту землю подарила», забывая о том, что на подаренной земле в это время кто-то жил; она не дает ответ на вопрос, что делали казачки, которых нельзя было отпустить за водой без охраны и сами их охранники на черкесской территории (помните у Галича — «Граждане, Отечество в опасности — наши танки на чужой земле!»); эта теория никак не учитывает чувство глубокой национальной обиды адыгов за нанесенное им жесточайшее поражение и проигрыш в войне и т.д., но при всем при этом и при условии большой комфортности этой версии, она широко распространена среди русского и казачьего населения Юга России.
Третья теория — это насаждаемая сейчас среди адыгов версия Кавказской войны. Она ни в чем не совпадает с первыми двумя и во времена империй, сначала Российской, а потом и Советской, хотя и бытовала среди черкесов, но в другом виде, тщательно скрывалась, да и все-таки не была так широко распространена. За годы, последовавшие за распадом Советского Союз, эта версия существенным образом развилась и выросла в достаточно стройную и широко распространенную среди адыгов теорию, тщательно охраняемую от ненужной ей дискуссионности и обсуждения.
В соответствии с ней, Россия несет полную ответственность и тяжелейшую вину за начало войны на Кавказе, за агрессию против мирного народа, никак не провоцировавшего её на такие действия и за геноцид, устроенный в отношении целого ряда кавказских народностей. Согласно этой версии, все адыги более 100 лет плечом к плечу героически сражались против захватчиков, оккупантов и палачей, в роли которых выступали русские, и только громаднейшее численное превосходство российской армии обеспечило их проигрыш. Российские власти при этом, имели целью не просто победить черкесов, как военного противника, но и уничтожить их как народ, ради чего творили жестокости, не имеющие аналогов в истории — сжигали десятками аулы, вырезали целые народности, целенаправленно селили уцелевших адыгов в местах, где зверствовала малярия и, в конечном итоге, безжалостно выгнали, выселили весь народ в Турцию, в результате чего погибли сотни тысяч черкесов.
Необходимо признать, что в той или иной степени, эту версию сейчас поддерживают очень многие, если не практически все адыги, причем, если старое поколение не совсем с ней согласно и в целом относится к ней более индифферентно, то практически 100% социально активной молодежи её поддерживают. В чем же состоят их обвинения России? Берем Обращение черкесских организаций в Европарламент. Это очень интересный документ сам по себе и мы к нему еще не раз будем возвращаться. Цитирую:
«В ходе военных действий осуществлялись — захват территорий, целенаправленное лишение мирного населения основных средств жизнеобеспечения: уничтожение садов и посевов, захват скота, сожжение дотла мирных селений.
Совершались массовые убийства мирного населения: женщин, детей, стариков.
К середине XIX века организованное сопротивление адыгов (черкесов) было сломлено. С 1862 начинается массовая насильственная депортация коренного населения. Сотни тысяч людей, согнанных на побережье Черного моря, гибнут от холода, голода, эпидемий. По заниженным данным Адольфа Берже (1828-1886 гг.), который считался в то время официальным историком Русско-Кавказской войны, из более чем миллиона адыгов (черкесов) в войне погибло свыше 400 тыс. человек, выселено 497 тыс. человек, на исторической родине осталось около 80 тыс. человек. Однако беды нашего народа на этом не закончились…
В многочисленных архивных документах есть сведения участников трагических событий, которые позволяют сделать главный вывод — войну, которую вело Российское государство в XVIII — XIX вв. против адыгов (черкесов) на их исторической территории, нельзя рассматривать как обычные военные действия. Россия ставила целью не только захват территории, но и полное уничтожение либо выселение коренного народа со своих исторических земель. Иначе нельзя объяснить причины нечеловеческой жестокости, проявленной российскими войсками на Северо-Западном Кавказе.
Процесс насильственной депортации продолжался вплоть до Первой мировой войны, как отдельными семьями, так и целыми населенными пунктами… За 142 года после окончания Русско-Кавказской войны Россия неоднократно меняла свое политическое устройство, но отношение к адыгам (черкесам) оставалось неизменным — это насильственная культурная ассимиляция оставшегося коренного населения на своей исторической территории и запрет на возвращение изгнанных с Северо-Западного Кавказа адыгов (черкесов)» [5]
Итак, суммируем все вышеизложенное: невероятная жестокость, стремление уничтожить или выселить целый народ, насильственная депортация, принудительная культурная ассимиляция. Отсюда абсолютно логично вытекает следствие: «просим Европарламент всесторонне и объективно рассмотреть наше Обращение и признать геноцид адыгского (черкесского) народа, совершенный Российским государством с конца XVIII до начала XX вв.»
Вот… «Просим признать геноцид». Теперь давайте пошагово по пунктам сравним то, что происходило с адыгами и с индейцами. Начнем с невероятной жестокости.
ЖЕСТОКОСТЬ
Как мы помним, одной из причин, по которой индейцы требуют квалифицировать то, что происходило на североамериканском континенте была именно жестокость белых по отношению к коренным жителям континента.
Они говорят, что колонисты безжалостно вырезали целые деревни и стойбища, убивали женщин и детей и вообще целенаправленно занимались убийством беззащитных людей. Однако официальная наука отвечает, что классифицировать действия переселенцев как геноцид нельзя потому, что это все-таки было полноценной войной, где индейцы вели боевые действия против европейцев и зачастую даже имели преимущество, а по отношению к мирным жителям сами индейцы вели себя точно таким же образом, если даже не хуже.
Как же с этим обстояло дело на Кавказе?
Говоря об обвинениях адыгов в адрес Российского государства, следует констатировать полное совпадение черкесской аргументации с доводами индейцев: черкесы тоже говорят о «нечеловеческой жестокости, проявленной российскими войсками на Северо-Западном Кавказе», о «массовых убийствах мирного населения: женщин, детей, стариков», о «сожжении дотла мирных селений» и т.д. Полное совпадение! Совпадает ли аргументация их российских и американских оппонентов? Давайте, как говорится, прильнем к истокам — взглянем на несколько реальных случаев из того времени и оценим была ли «невероятная жестокость», против кого она была направлена и кем проявлялась.
Май <!-- ?xml:namespace prefix = st1 / --> 1807 г. Несколько тысяч конных черкесов, под предводительством князя Султан-Гирея…напали на ст.Воровсколесскую. В ней находилась штаб-квартира донского полка войскового старшины Ф.М.Персиянова… развернулся большой бой, в Воровсколесском редуте отбивались окружённые егеря 16-го полка и драгуны Нижегородского полка. В конечном итоге донцы Персиянова (52 казака вместе с ним) и часть линейцев смогли спасти часть жителей, полковые знамена и орудие, «положив на месте» до 300 горцев. От полной гибели станицу спасли подоспевшие 2 эскадрона нижегородцев с артиллерией: они прогнали партию. Потери: убито много людей, горцы захватили в плен 136 мужчин и 179 женщин, забрали скот и имущество. Во время боя в станице, была захвачена в плен семья Персиянова (жена, приёмная дочь и 2 внуков). Горцы потребовали 1000 рублей, таких денег у него не было. Они были взяты в долг из войсковых сумм Войска Донского, поручителем стал полковник Быхалов 1-й. Семью Персиянова выкупили, но через год, когда подошёл срок уплаты, расплатиться он не смог. Полковник Быхалов внёс в казну свои деньги.
Ноябрь 1812 г. село Каменнобродское — на Урупе собралось до 8000 горцев, для «впадения в кордон Линии в разных местах». 7 ноября — около 5000 закубанцев из 9 племён переправились через Кубань ниже Пр.Окопа и напали на с. Каменнобродское на Егорлыке. Они сожгли 35 домов, убили около 300 и взяли в плен до 350 человек (по другим сведениям — 200), захватили около 5000 голов скота.
Май 1823 г. Партия Джембулата напала на с.Круглолесское. Крестьяне были отчасти сами виноваты в такой участи села — в нём стояла рота Кабардинского полка капитана Цыклаурова, но мужики, ревнуя жён к солдатам, настояли на их уходе. 13 мая Цыклауров выступил из села. Узнав о нападении, он пошёл назад, но горцы задержали его отряд (2 роты кабардинцев, постовая команда из 24 хопёрцев, 1 орудие). Потеряв 25 солдат, Цыклауров прорвался и спас село от полной гибели. Джембулат стал отступать. Генерал Сталь с отрядом (250 солдат, 200 казаков и 2 орудия), извещённый о погроме, присоединил к себе казаков с постов и пошёл к месту обратной переправы партии. В это время отряд подполковника Урнижевского перёшел Кубань у Пр.Окопа и двинулся к Лабе наперерез партии. При ненастной погоде пехота отряда Сталя отстала и, на переправе у Невинномысского укр., партию встретили хопёрцы Солдатова и Кубанский полк майора Степановского при 2 орудиях. Винтовки из-за дождя не действовали, в рукопашном бою было изрублено до 150 черкесов (всего за набег убито до 250 горцев). Не переправленных через реку пленных горцы резали и топили в воде, почти весь скот был брошен с подсечёнными ногами. «Хищники» вырвались «сильно расстроенные» и уцелели из-за измены проводников отряда Урнижевского. Они повернули его назад прямо перед уходившей партией. На Б.Зеленчуке черкесы ночевали и, разделив добычу, разошлись. В Круглолесском погибло 50 человек, 41 ранен, 345 взяты в плен (40 из них отбиты в «израненом виде»), угнано 677 лошадей и 1067 голов скота, имущество разграблено (для поживы разрывали даже могилы на кладбище и дёргали гвозди из построек).
Июль 1823 г. Русские войска устраивают «репрессалии» за набег Джембулата. Войска перешли Кубань, вышли к Б. Зеленчуку и захватили врасплох 5 ногайских аулов. В плену оказались 3 князя с семьями и родственниками, много «простого народа». 2 июля отряд, с большим числом пленных и скота, пошёл обратно. На помощь ногайцам прибыло около 1000 «беглых кабардинцев», бесленеевцев, абазинов и абадзехов. Войска разбили их у Усть-Тохтамышского поста. Итог экспедиции — горцы потеряли много убитыми и ранеными, пленено 1467 человек, взято около 5500 голов рогатого скота, 2000 овец. Мужчин отправили в Георгиевск на казённые работы, а стариков, женщин, детей раздали по станицам и селам. Официальные потери отряда — убиты 1 солдат и 2 казака, 2 навагинца утонули, ранены 1 солдат и 8 казаков.
Апрель 1823 г. Отряд Вельяминова (3 батальона пехоты, Кубанский и Кавказский полки, 18 орудий пешей и конной артиллерии) переправился у Пр.Окопа для захвата «беглых кабардинских аулов» за Лабой. Отряд полковника Фёдора Бековича-Черкасского (полу-черкеса по происхождению)послали разведать их местоположение. За Лабой он обнаружил укреплённый аул «беглого» кабардинского князя Али Карамурзина. Аул был сожжён, его население погибло в огне (только знатных узденей — 68 человек). Всего у кабардинцев погибло более 1000 человек, в плен взято 139 «душ», захвачено до 4000 голов скота и лошадей. Потери отряда — 3 раненых казака (2 смертельно).
Январь 1824 г. Из Усть-Лабинской крепости выступил отряд Кацырева (2357 человек пехоты, 950 линейцев, 14 орудий), чтобы остановить аулы князя Мисоста Айтеко. Упустив их, Кацырев «сорвал злость» на не имевших никакого отношения к первоначальной цели похода бжедугах. Перед приближением отряда старики, женщины и дети начали уходить под прикрытием конницы. Линейцы нагнали обоз и окружили его большую часть. Только 150 человек захватили в плен, остальные, кто пытался сопротивляться, были убиты. 14 января Кацырев вернулся с пленными и 1000 голов скота. Император, за лишнюю жестокость, объявил ему выговор [6].
Вот такая история. Неприкрытая. Нагая. Чьи действия более жестоки — Российской армии или черкесов? Я не знаю. И даже не хочу выбирать! Иначе придется считать, что жизни и страдания представителей какой-то одной стороны — русских или черкесов — нам дороже жизней людей, бывших на другой стороне.
Примерно такую позицию занимает и американская историография, подчеркивая, что в ходе боевых действий обе стороны демонстрировали примеры жестокости и негуманного отношения к мирным жителям и сейчас неправомерно выбирать только одну из них, выпячивать её страдания и забывать о её собственных, говоря с позиций современного права, преступлениях.
Не-пра-во-мер-но! И с точки зрения истории, и по закону, и по моральным принципам!
Тем более, что история Кавказской войны дает нам в этом вопросе удивительное совпадение периодичности этой войны с тем, что происходило на американском континенте. Практически 100%-ное!
Во время первоначального освоения двух Америк немногочисленные колонисты были легкой добычей огромного количества индейцев — те разоряли их деревни, убивали жителей, сжигали посевы, вырезали семьи, поселившиеся вдалеке от общества. Зверства, которые они демонстрировали были абсолютно однопорядковы тем, в чем сами индейцы обвиняют сейчас колонистов. Когда же позиции переселенцев усилились, ситуация поменялась на прямо противоположную. Теперь уже индейцы стали выступать в роли жертвы. В наше время, потомки «краснокожих» полностью забывают о первом периоде — «тут помню — тут не помню» - и основывают свою позицию жертв геноцида лишь на втором отрезке истории освоения континента, где уже их предки предстают в роли униженных и уничтожаемых.
До конца 1810-х гг. российская политика на Кавказе была однозначно оборонительной. В течении почти 50 лет, включаемых адыгами в Кавказскую войну и тоже относимых к геноциду, не имевшему аналогов в истории, Россия стояла на правобережье Кубани, на бывшей земле ногайцев, на землю Черкесии никак не посягала и Кубань с Лабой переходила только в крайнем случае, нехотя, и только в ответ на набеги горцев. На черкесской земле в это время находилась только крепость Моздок, построенная там во многом по просьбе владельца тех мест, кабардинского князя Кургоко Канчокина.
В течении всего этого периода Россия говорит о мире с горцами, пытается торговать с ними, стремится не вступать в конфликты, а если и делать это, то только в ответ на их нападения и только на российской земле, на землю же горцев не ходить. Одно время даже существовало правило, что все переходы Кубани войска могли делать исключительно с личного разрешения Императора Павла I. Нарушители этого правила жестоко наказывались вне зависимости от того при каких условиях это нарушение было сделано. Так, в 1797 году более 300 кубанских казаков в ответ на постоянные набеги горцев, доведших многих из них их до полунищенского состояния, самовольно переправились через Кубань, напали на черкесский аул и увели из него до 5 тыс. овец, когда об этом стало известно императору Павлу I, он приказал овец черкесам вернуть, командира полка отдать под суд, а казакам от его имени передать, что в случае повторения подобного участники набега будут отданы в руки адыгам.
Интересно читать российскую переписку того времени. Почти вся доермоловская российская военная корреспонденция на Западном Кавказе пронизана духом если уж не толстовщины, то уж по крайней мере духом непровоцирования адыгов. Набеги, подобные вышеописанным, в ней именуются «шалостями», военному командованию рекомендуется их предотвращать, при возможности выдавливать черкесов, пробравшихся на российскую территорию и только в крайнем случае уничтожать их.
В соответствии со множеством свидетельств, все происходящее тогда не воспринималось самими адыгами в качестве Отечественной войны и борьбы за свободу — за какую свободу, кто на нее посягал? В течении долгих десятилетий российский мир заканчивался на правом берегу Кубани и русские не проявляли желания захватывать адыгские земли, аннексировать их и устанавливать свои порядки. Более того, черкесы видят соседство все увеличивающегося количества тогда еще слабозащищенных русских поселений как великолепную цель бытовавшей у них набеговой системы хозяйствования, в которой грабежи соседей были крайне важным элементом жизнеобеспечения, видом деятельности, которым практически полностью занимался правящий класс адыгского общества — князья и дворяне.
Это было время, когда общественное сознание горцев оправдывало и превозносило набеги, считало их естественными и необходимыми. По понятиям, бытовавшим тогда среди адыгов, грабежи и захваты людей не только не считались преступлением, но признавались молодчеством, удалью и были вообще самым почетным ремеслом в обществе, во многом возведенным в ранг культа. Причем, относилось это не только к знати — знать просто делала только это и ничем другим не занималась — но и к простому свободному крестьянству. Среди кавказоведов, например, известно такое понятие, как «сезонные набеги», производившиеся, как правило, в осенне-зимний период, когда полевые работы закончены и крестьянин может заняться другим делом.
То время хорошо описал Хан-Гирей — один из адыгских писателей, почти современников: «в степях между Кубанью и Доном…наездники, как метеоры, летали по нему, всюду оставляя кровавые следы». В качестве примеров таких следов можно вспомнить набег, произведенный в 1771 г. князем Сокуром Арсланбеком Аджи на донскую станицу Романовскую, когда чуть ли не полстаницы жителей были убиты, а вторая половина попала в плен и была угнана за Кубань. Участь подобных пленников, как правило, была печальна — их гнали к побережью и продавали в Турцию. Помните, у Пушкина «и с боя взятыми рабами суда в Анапе нагружать»…
Все меняется после прихода на Кавказ Ермолова. Именно его и еще основателя Армавира — генерала Засса с особой силой, как индейцы Бэкона, ненавидят северокавказцы. Именно его памятники в Грозном еще в советское время периодически разрушались «благодарными» чеченцами. С приходом Ермолова кавказская политика России становится совсем другой. Но основа этих изменений лежит совсем не в том, в чем его упрекают многие из нынешних записных этногуманистов — не в излишней жестокости и не в уничтожении мирных жителей — Ермолов был первым, кто понял, что на Кавказе нельзя вести войну по европейским принципам и перешел на местные правила и нормы военных действий. Это касается и его приказов в обязательном порядке жестко карать за каждый набег, и его политики взятия с селений аманатов (заложников), совершенно немыслимой при войне в Европе, и того, что операции русских войск при нем превратились тоже в какое-то подобие набегов, в которых действительно гибли мирные жители и, конечно же, его тактики привлечения для военных операций против горцев самих горцев.
Было ли то, что он делал, жестоко? Да! Несомненно! Но ведь это была та самая политика, которую на протяжении многих десятилетий демонстрировали сами адыги. Это была политика, целью которой (хотя, конечно же, не единственной!) во многом, как раз и была нейтрализация адыгских набегов!
Разве можем мы теперь забывать о массовых и постоянных черкесских набегах на кубанскую линию, в первый период военных действий не являвшуюся угрозой черкесским землям и превозносить исключительно страдания адыгов во второй их период?
Разве справедливо видеть только черкесские головы, насаженные на пики генералом Зассом и заставлять потомков сотен убитых и угнанных в рабство жителей станицы Романовской учитывать только их и считать это страшным геноцидом, а страдания своих предков полностью забывать?
Справедливо! — говорят нам современные адыгские общественные лидеры. Несправедливо! — говорят американские ученые и политики по поводу точно такой же ситуации, наблюдавшейся во время колонизации североамериканского континента. И та, и другая сторона в своих действиях прибегали к жестокости и бесчеловечности и в этих условиях мы не можем назначить одну сторону безусловной жертвой, а другую — безусловным палачом и агрессором.
Это так, возражают им адыгские лидеры, но ведь черкесы-то были на своей земле и защищали Родину, а значит вели справедливую войну!... Да и нет! Действительно, с позиции морали нашего времени можно сказать, что на втором этапе Кавказской войны, черкесы защищали свою Родину от вторгшихся на нее российских войск. Но чью Родину они защищали в течении 50 лет до этого? Чью Родину они защищали в станице Романовской и селе Каменнобродском? Защита чьей Родины достигалась ежегодной продажей тысяч рабов в Турцию?
Да и это не важно! В любом случае, это никоим образом не связано с вопросом о признании геноцида — геноцид не знает справедливых, либо несправедливых войн, он не признает политической целесообразности конфликтов и оперирует лишь понятиями действий по целенаправленному и осознанному уничтожению целого народа.
Поймите меня правильно, я далек от мысли оправдать Кавказскую войну стремлением России обезопасить свои границы от черкесских набегов и прекратить на Кавказе работорговлю. Хотя и в таких теориях тоже недостатка нет. Я уверен, что в основе войны лежат гораздо более глубокие процессы. Нельзя — неправильно и преступно! — полностью закрывать глаза на жестокости чинимые одной стороной конфликта и с лупой в руках изыскивать и выпячивать любые пакости, творимые стороной другой!
Вся несостоятельность теории о геноциде черкесов видна и при сравнении ситуации на Кавказе с любым признанным и неоспоримым геноцидом. Например, геноцидом евреев в годы II Мировой войны. Здесь и далее мы не раз будем сравнивать два эти случая, примерять то, что произошло в одном случае на ситуацию в другим, ведь если и там, и там мы имеем дело с геноцидом, то они хоть в чем-то должны быть сопоставимы и однопорядковы!
Так вот, давайте представим, что в 1942 году, подвергшиеся геноциду евреи, по аналогии с адыгами… организовали нападение на, скажем, приграничный немецкий Кенигсберг. Оголтелая еврейская военщина ворвалась в город, отряды, состоящие из великолепных, прославленных еврейских военных, живущих «с меча», влетают в спящий и беззащитный немецкий город. Евреи убивают, жгут, захватывают мирных немецких бюргеров, хватают без разбора женщин и детей, чтобы увести их в свой, в еврейский тыл, и там часть за принадлежность к немецкой нации убить, часть заставить работать на себя в качестве бессловесной скотины и часть продать. Набрав множество пленников, евреи уходят, их нагоняют летучие немецкие отряды, родственники плененных жителей. Некоторых пленников в израненном состоянии отбивают, понимая, что всех им забрать не удастся, евреи часть горожан убивают прямо у линии фронта, а часть все-таки уводят с собой.
Представили? Уверен, что нет, даже если у вас очень и очень богатая фантазия. Вот поэтому в случае с евреями мы этот геноцид признаём, а в случае с адыгами..., погодите. Пойдем дальше!
(Продолжение следует)
[1] Конвенция по предупреждению и наказанию преступления геноцида. 9 декабря 1948 года.
[2] Ф. Бадерхан. «Северокавказская диаспора в Турции, Сирии и Иордании». Г.Москва. 2001.
[3] C. Кочои. Геноцид: понятие, ответственность, практика. Уголовное право. 2001. №2.
[4] Принципы международного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечества от 3 декабря <!-- ?xml:namespace prefix = st1 / --> 1973 г. Сборник международных договоров. Т.1. ч.1, 2. Универсальные Договоры. ООН. NY. Jeneve. 1994.
[5] Обращение адыгских (черкесских) организаций в Европарламент. По сайту «Черкесский геноцид».
[6] К.В. Скиба. «Из истории «Малой Кавказской Войны» на Кубанской Линии». Диссертационная работа. Армавирский Государственный педагогический институт. 2005
