Выступая в самом начале Давосского экономического форума, Председатель Правительства РФ В.В. Путин, захотел показать, что он святее папы Римского: произнес клятву верности впавшему в кризис капитализму, его «священной корове» – неограниченной частной собственности и... попал впросак. Западные теоретики и политики экономически наиболее сильных стран, свободные от идеологических клише, не согласились с его утверждениями о том, будто бы не следует усиливать вмешательство государства в экономику и проводить политику протекционизма по отношению к собственным производителям. Да и российское государство, несмотря на то, что многие его руководители не понимают сути происходящих процессов, вынуждено все больше переходит от практики подсчета денег к серьезной организаторской работе.
Одна из причин этого непонимания в отсутствии адекватного представления о современных деньгах. Между тем, за той реальностью, которая получила название «мировой финансовый кризис», в действительности стоит исчезновение денег как социальной реальности, существовавшей на протяжении всей истории человечества. Точнее, за последние десятилетия случилось принципиальное изменение статуса денег. Речь идет не о тех денежных знаках, которые в больших или меньших количествах находятся в наших кошельках или карманах, и не о наличных на пластиковых карточках. Их место в социуме тоже изменилось: государства запретили вести на них дело, теперь это не инструмент предпринимательства, а всего лишь талоны на получение услуг и предметов потребления. Мы говорим о подлинных деньгах, которые могут быть пущены в дело и способны возрастать.
Современные деньги не имеют потребительной стоимости и даже не символизируют никакой материальной ценности, являясь по своей форме всего лишь цифрой, запечатленной на серверах. В них нельзя формировать и сохранять сокровища. Если металлические деньги еще опирались на фетишизирующее воображение, то современные деньги уже слишком далеко оторвались от природы. Фетишизировать записанную двоичным кодом цифру или её образ на экране весьма сложно. Деньги стали причислять к ресурсам виртуальной реальности. Непонятым оставалось то, почему деньги по-прежнему могут приводить в движение любые доступные человеку материальные ресурсы.
Кризис сделал все очевидным. Как только разбухшая, слабо связанная с подлинными ценностями система денег-цифр и форм ее инобытия – акций-цифр; кредитов-цифр; векселей-цифр; фьючерсов-цифр; опционов-цифр (продолжать можно долго) зашаталась, на авансцену выступила подлинная опора и единственный гарант современных денег. Стало ясно – за деньгами-цифрами теперь стоит исключительно поддерживаемое властной силой государства право использовать их в качестве средства платежа и средства обращения. Это гарантированные государством права на использование труда, его результатов и природных ресурсов. У них нет другой опоры. И в этом они очень похожи на советские деньги, но не на российские.
Деньги в современном обществе – правовая, прежде всего, категория. Гарантируя деньги и наделяя деньгами, государство обеспечивает право работать, зарабатывать и потреблять. Это практически, без теоретических обобщений, освоило и активно делает государство в США. Вливания прав, исчисляемые триллионами долларов, презрение к так называемому «государственному внутреннему долгу» – вот реальность этого, несомненно, самого демократичного государства. Главное – дать право работать и зарабатывать, а для этого необходимо предоставить инструменты купли-продажи. Демократическое государство служит обществу. И это имеет мало общего с тем, что называют либерализмом.
Каждое государство обязано гарантировать права своих граждан, следить за соблюдением полноты гарантированных прав. Абсурдно и катастрофично, когда отсутствие всего лишь дающей право на работу цифры останавливает производства и оставляет семьи без средств существования. Это уже угроза существования государств, наций и конкретных правителей. Здравомыслие подсказывает, что в трудные времена надо работать дольше и эффективнее обычного, а в России работают всё меньше, нарастает явная и скрытая безработица. Этот абсурд есть следствие привязки рубля к доллару и евро. Поэтому нашим предприятиям «не суждено» иметь оборотных средств, получать заказы на производство или заказывать что-то самим. Они должны останавливаться.
Экономическая система России построена на том, чтобы «плохие» российские деньги выразить в «хороших» американских или европейских. Российское государство отказывается гарантировать экономические права своих граждан – право работать и зарабатывать, право, выраженное в рублевых цифрах, если под ними нет чужеземной подпорки. Экономическая безопасность нынешней России, как мы знаем, строилась на долларовых запасах – она и заканчивается за долларовыми пределами.
Цены в России растут, подавить инфляцию государство не хочет, а значит, и не знает как. Мало того, чиновники убедили себя в том, что девальвация рубля (обратная сторона инфляции) выгодна российским производителям. Но, между прочим, действительным производителям (не абстрактным «предприятиям», а конкретным рабочим и их семьям) всё труднее добывать пропитание, обогреваться, одеваться, лечиться, заправлять автомобили и т.п. Наши высшие чиновники подобны плохому шахматисту: они еще могут просчитать несложную «трёхходовку», но не способны увидеть, что на следующем этапе игры их (вернее, нас) ждет неизбежный мат. Между тем, на том поле, где мы оказались, по заданным правилам играть вообще не стоит: цели противоречивы и выигрыша нет. Впереди деградация и социальный взрыв.
Играть можно только по новым правилам. Государство стало неустранимым, ключевым, главным участником экономической жизни. Было бы неправильно, слабо сказать, что только у государства есть деньги. Точнее утверждать: «Без государства нет денег». Конечно, остаётся выбор: без своего государства или без чужого. На кого будем рассчитывать? На Российское государство или североамериканское? А, может быть, на китайское?
Если российское государство будет излишне ориентироваться на деньги-права выпущенные и гарантированные другими государствами, оно существенно сузит свои возможности. Необходимо осуществить крупную дополнительную эмиссию российских денег, осуществив антиинфляционные меры, о которых чуть позже.
Поскольку государственная эмиссия денег есть выдача на определенных условиях и гарантирование права покупать, продавать и работать, постольку, как и всякое право, оно должно регулироваться законом и сопровождаться контролем над его исполнением, обеспечивающим защиту интересов каждого социального субъекта и общества в целом. Российское государство уже вынуждено делает это. Но делает непоследовательно, с реверансами и стыдом перед «священной коровой» - частной собственностью. Ему необходимо решить довольно простую для многих стран, но не решенную ни в Советском Союзе, ни в новой России задачу соединения личной заинтересованности и активности отдельных социальных субъектов с общественной пользой. Государство не может и не должно – ни жить за каждого человека, ни показывать ему путь. В Советском Союзе под общественным интересом (который мы определяем как совокупность всех индивидуальных интересов, поскольку они не разрушают один другой) понимался государственный интерес. А вместо общественной собственности существовала государственная монопольная (в форме ведомственной) собственность.
Теперь другая беда – общество разрывает частный интерес. Из всех форм разгосударствления собственности был выбран самый разрушительный и взрывоопасный – приватизация. Россия – абсолютный чемпион мира по затратам на строительство заборов и на охрану. Частная собственность (частичная, обособленная – это не юридический, а социологический термин) по определению плоха, так как противопоставляет одного собственника другому, взрывает общество изнутри. В развитых демократиях частная по своим социальным последствиям собственность почти сведена к нулю. Россиянам тоже не нужна частная собственность с взрывающими общество социальными последствиями. Для её предельной минимизации не надо менять конституционные основы. Речь ведь идет не о правовой форме собственности, а о её социальном характере. Если владение, распоряжение и пользование имуществом проявляет общественно полезный характер и не противопоставляет, не сталкивает одни социальные субъекты с другими, то она превращается, в социально-экономическом смысле, независимо от правовой формы, в общественную собственность, находящуюся под полным контролем социальных субъектов (индивидов, семей, обществ, организаций и т.п.). Необходимо только усилить правовой государственный и общественный контроль над самими социальными субъектами.
Резюмируя вышеизложенные рассуждения, можно сказать: общественное отношение самовозрастающей в гражданском обществе (burgerliche Gesellschaft) стоимости, именуемое коротко «капитал», переживает существенную трансформацию. На повестке дня государственный (управляемый государством) капитализм в национальных границах. Современное государство возможно только как экономически эффективная демократия, сформировавшая ответственного перед обществом чиновника и ответственного предпринимателя. Иное немыслимо.
Существуют простые меры по оживлению экономики и сдерживанию инфляции – эффективные, не имеющие ничего общего ни с национализацией, ни с административным контролем над ценами, ни с торговыми наценками (и т.п.). Эти меры (что важно в условиях России) заодно несут антикоррупционный заряд, будучи доступны нашему косному и ленивому чиновничеству. Но это уже не философия, а экономика и право. О них, а также о том, как выстроить разумную систему международных расчетов не по «глобализационной модели», в следующей статье.
