В XIX видный русский православный мыслитель, святой Игнатий Брянчанинов пишет: «[Наш] народ может и должен сделаться орудием гения из гениев, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии»[1].
Настроения и устремления современных отечественных монархистов различны, объединяет же их одно — желание иметь царя. Какого — это другой вопрос.
ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ОПОРА РУССКОГО ПРАВИТЕЛЯ
Чаяния царской власти, как известно, проистекают из ветхозаветных времён.
Пророк Самуил предупреждает народ, возжаждавший царского управления:
«…Сами вы будете ему рабами; и восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе, и не будет Господь отвечать вам тогда»[2].
Однако, всё же, когда народ получает чаемое, очерчиваются непременные границы царской власти, а также задаётся её вектор:
«Когда он (царь) сядет на престоле царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Господа Бога своего и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии; чтобы не надмевалось сердце его и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево…»[3]
Таким образом, царь должен быть связан данным Богом законом, следовать ему и не изменять закон. Абсолют его власти УСЛОВЕН, поскольку царь ответственен перед Богом и подчиняется Его закону.
Из этого тезиса вылилось много споров о том, должен ли подчиняться царь Церкви, или наоборот, должен ли управлять ею и т.д. Но одно очевидно: пусть даже исторически форма не всегда соответствовала сути, русский царь суть верующий православный правитель. Основная задача такового правителя — создание царства по Евангельскому образцу.
Евангелие оказывается основной идеологической опорой русского правителя, что символически прослеживается, например, в русской геральдике:
«Пермь... бывшая пермская провинция в древности составляло княжество, что и титул российских государей доказывает, а на гербе бывшей провинциальной канцелярии изображен медведь, носящий Святое Евангелие с крестом. Когда учрежден и по какому повелению не отыскано... В рассуждении чего при открытии Пермского наместничества и принять сей герб щит и во оном вышеописанное изображение медведя носящего Евангелие с крестом, и щит покрыт княжескою короною...»[4]
В
Герб Плавска (Тульская обл.): «В лазоревом (голубом) поле золотой, с таковыми же желудями, дуб, увенчанный княжеской шапкой и вырастающий из пурпурного с раскрытыми застёжками, золотыми украшениями и обрезом Евангелия, положенного в оконечности корешком книзу». Герб Красного Яра (Астраханская обл.): «Щит герба разделен на две равные части, в верхней изображен герб Астраханский, а в нижней, золотой, — Евангелие…»
Более распространённым символом христианской проповеди также выступает крест, что можно объяснить его большей наглядностью.
Кресты изображены и на самом главном русском гербе — гербе Российской Империи, теперь — России (держава с крестом в левой лапе орла, кресты на коронах на головах орла).
СОВРЕМЕННЫЕ МОНАРХИСТЫ И «ПРИРОДНАЯ ДИНАСТИЯ»
Итак, русский царь — православный? Или, всё же, следует говорить о православном царстве, а далее — о царе?
Современные монархисты, во-первых, по большей части рассуждают не о духовной составляющей русского царства, а о сугубо политической и экономической; во-вторых, если и рассуждают о духовном начале, то о возведении некоего виртуального царя на престол глаголют с такой страстью, что воля человеческая здесь оказывается превыше Божией, следовательно, и разговор о православном начале царской власти приобретает характер лицемерный.
В последнем случае мы, вообще, должны говорить о промонархическом перевороте. А переворот, как его ни назови, дело антигосударственное и противозаконное, т.е. противоречащее и самому Евангелию.
Так, главной текущей задачей на съезде движения «За Веру и Отечество» в мае 2005 года, которую следует решать «прежде всего», называется «обеспечение официального государственного статуса Российского Императорского Дома»[5]. Движение от обратного — не создание среды, в которой будет рождаться кристалл, но возведение кристалла в ранг центра сакральной силы, неважно, будет ли он принят или отторгнут средой. В любом случае, принят он может быть лишь частью населения, будучи для одних (православных) царём, для других (иноверцев) императором.
Любопытно, что далее в докладе замечается:
«Такой статус при республиканском режиме вполне возможен — об этом говорит богатый опыт европейских стран».
Разумеется, здесь идёт речь об исключительно техническом закреплении статуса Императорского Дома, каковой, если опереться на «богатый опыт европейских стран», может стать таким же опереточным институтом как монархия в Голландии или Великобритании. Вопрос в том, кто же тогда будет истинным правителем России?
Российскому гражданину предлагается «присяга на верность Главе Российского Императорского Дома и природной Царской Власти в лице Династии и её легитимных продолжателей, осуществляющих своё служение в соответствии с российской Традицией»[6].
Становясь, таким образом, «солдатом Империи», гражданин автоматически оказывается «верноподданным природной Династии», а, значит, логический вывод — уже не обязан подчиняться действующему закону РФ, хотя, конечно, в документах нигде об этом не сказано.
И всё бы ничего, если бы не была «природная Династия» чем-то эфемерным для русского человека и не подменяла бы собой идею православного царя: «природная Династия» выступает здесь в роли сугубо технического средства управления государством и не имеет измерения священного, поскольку русский царь, «в соответствии с российской Традицией» является женихом Церкви. Отметим, именно царь, а не царствующий дом (по факту, к тому же, и не царствующий).
Стоит отметить к тому же и то, что, согласно Закону о престолонаследии, сегодня право на Российский Престол имеют и король Греции Константин II и его семья (правнук великой княгини Ольги Константиновны), и король Румынии Михай I (он по отцу правнук великой княгини Марии, дочери Александра II, а по матери правнук Ольги Константиновны), и королева Дании Маргрете II, её сыновья и родственники (потомки великой княгини Анастасии, внучки Николая I), и королева Нидерландов Беатрикс и её родня (потомки Анны Павловны, дочери Павла I), принц Уэльсский Чарльз и наследник испанского престола принц Астурийский Фелипе Бурбон (потомки Ольги Константиновны), наследник Югославии принц Александр Караджоржиевич (потомок Марии, дочери Александра II)... Кроме того, согласно Закону о Престолонаследии, потомки царственной Династии, рождённые в морганатических (неравнородных) браках, не могут претендовать на престол (нынешние потомки Династии Романовых происходят именно от таких союзов).
СВЯЩЕННАЯ ХАРИЗМА ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ И ПОДЛОГ
В этой связи наиболее остро встаёт вопрос о мистическом существовании или отсутствии русского царя. В последнем случае воплощение православного царя невозможно, но может осуществиться становление власти под видом царской. К сожалению, на основании того, что подавляющее число монархистов говорит именно о твёрдой самодержавной власти, подчёркивая аспект сугубо силовой и волевой концентрации в самодержце, — можно заключить, что идея священной харизмы царской власти монархистами утрачена или не воспринимается.
Для православного сознания подлинный царь есть Христос. Знаменательно, что потере Россией царя в 1917 году сопутствовало и скорое обретение ею Патриарха.
Православный царь суть рождённый, как было сказано, женихом Церкви Христовой. Утрата этого понимания влечёт нас к возведению на престол фальшивого государя — того, кто станет печься исключительно о благах земных. Преподобный Нектарий Оптинский на вопрос: «Будет ли царь?» — отвечал: «Антихрист, антихрист, антихрист»[7].
В 1894 году Владимир Соловьёв пишет:
О Русь! забудь былую славу:
Орел двуглавый сокрушен,
И желтым детям на забаву
Даны клочки твоих знамен.Смирится в трепете и страхе,
Кто мог завет любви забыть...
И третий Рим лежит во прахе,
А уж четвертому не быть.
Этот посыл о лежащем во прахе третьем Риме будет немало волновать русских философов и богословов первой половины XX в.
Г.В. Флоровский замечает:
«Идея православного царя — поистине идея неудавшаяся — и падение Константинополя было пережито церковным народом как наказание именно за грехи царской власти. Не то ли же произошло и с Россией — Третьим Римом?..»[8]
Вопрос риторический, и, в действительности, трудно, если не невозможно, опровергнуть падение «Третьего Рима» и подтвердить обратное. Однако не потерпела крушение идея православного царя, и для того, чтобы дать ей новую жизнь, православные монархисты новой волны вынуждены реставрировать и идею Третьего Рима - что и означает отрицание его падения.
В рамках этого проекта необходимо укрепление мысли о том, что с революцией 17-го года, отречением (было оно или не было законным) Николая II и расстрелом императора линия русских царей НЕ БЫЛА прервана.
Но кто продолжил её? С одной стороны, можно держаться за соломинку в виде Императорского дома в изгнании — притом даже, что никто из Романовых уже не имел отношения к управлению Российским государством. С другой стороны возможен более дерзкий вариант — в ранг императора (царя), пусть даже виртуальный, возвести одного из руководителей госаппарата СССР.
Подходящей фигурой может быть лишь персона тирана, диктатора, в нашей советской истории — Иосифа Сталина.
НОВЫЕ ЦАРСТВЕННЫЕ СВЯТЫЕ
Священник Дмитрий Дудко пишет:
«…Если с Божеской точки посмотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек, Богом данный, Богом хранимый… Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для всего мира… Сталин с внешней стороны был атеист, но на самом деле он верующий человек… Не случайно в Русской Православной Церкви ему пропели, когда он умер, даже «Вечную память», так случайно не могло произойти в самое безбожное время. Не случайно он учился в Духовной семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по настоящему ее приобрести. А мы этого не понимаем… Но самое главное, все-таки, что Сталин по-отечески заботился о России» [9]. Нельзя отрицать роли Сталина как правителя, удерживающего государство от распада, но отеческая забота заключалась, конечно же, и в том, что его рукой подписывались расстрельные списки, полные не только имён простых мирян, но и священства. Однако в рамках идеи непрерываемости царской линии, сохранения Третьего Рима Иосифом Сталиным любые факты тирании и антиимперскости мышления вождя игнорируются или обеляются. Так, русский царь, император, правящий многонациональной страной, никогда не позволит себе речей, вроде: «[Русский народ] является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза».[10]
Зато в таком случае мы вправе говорить о национализме вождя. Но вопрос в том, чему служит идея царства данного правителя.
Егор Холмогоров в статье «Сталинский национализм»[11] пишет:
«Сталин создавал сильное национальное государство с порой утрированными формами этатизма, национализма и большого стиля — вроде введения формы для большинства категорий госслужащих или раздельного обучения школьников (которое, кстати, было в те времена частично платным). Сталин создавал на социалистической основе производственную базу страны, но совсем не затем, чтобы направить ее на «потребление социализма».
«Потреблялся» не социализм, а национализм, причем в самых разных формах — от имперского расширения, до обеспечения граждан сносными (но строго дозированными и иерархизированными) условиями жизни, от великих военных проектов — до великой архитектуры». Обратить внимание следует на строгую акцентуацию внимания на сугубо внешнем, социальном проявлении благ строящегося царства. Здесь и «великая архитектура», и «сносные» условия жизни, и, как можно догадаться, стабильность и материальное процветание вообще.
Далее автор, правда, замечает, что «позитивным» был признан лишь материальный результат сталинской эпохи — объекты, границы и продукты, в то время как его духовная составляющая была проигнорирована», — однако суть духовной составляющей настолько неуловима, что мы можем проследить черты духовности в сталинском режиме лишь через её отрицание — расстрелы и репрессии священства, закрытие храмов. Факт вынужденного открытия советской властью храмов в годы ВОВ никак не затмевает собой факта массового закрытия храмов, их передачи колхозам, совхозам и т.д., а также чёрного пиара священства в прессе сразу после войны. Да и число открытых в годы войны советской властью церквей поражает своей вымученностью: так, в Курской обл. до прихода немцев 2-4 храма, в Тамбовской обл. — 3 храма (закрытых 331), в Краснодарском крае — не более 6 (верующие просят открыть около ста). Уже «со второй половины
Однако, что любопытно, тема «скрытой царственности» Сталина всё чаще педалируется, в том числе православными гражданами. Так, в городе Стрельна Ленинградской области в храме святой княгини Ольги появилась икона с изображением Иосифа Сталина, где он (согласно ничем не подтверждённой легенде) испрашивает благословения у св.блж. Матроны Московской. Смотреть на подобные явления следует не как на лубок, но как на проявления эсхатологической русской страсти по царю: сегодня безобидные, в перспективе подобные иконы и «жития» способны стать предметом оправдания новой царственной тирании пародирующего христианство мирового тирана.
Очевидно, по этой же причине поднимается и тема канонизации Иоанна Грозного — царя, удобно подходящего для «святого» идеала грядущего всемирного правителя, не только потому, что Иван IV был кровавым и при этом везде подчёркивающим свою религиозность монархом, но и потому, что создал опричнину — уникальный для Руси «орден» («орден кромешников»), сочетающий в себе воинское и религиозное начала. Не будем здесь отметать и, действительно, конструктивных моментов в правлении Иоанна Грозного, не забывая о том, что на Руси, не в пример Западу, однако не было инквизиции, и даже в эпоху Грозного человеческой крови пролилось намного меньше, чем в Европе того же периода.
И, тем не менее, в грядущем создание псевдоправославным царём некоего органа управления, основанного на принципах опричнины, может быть оправдано именно тем, что де сам святой царь убивал и удушал не угодных граждан (и даже имеющих священный сан) руками солдат спецподразделения, именуемого, скажем, святым орденом. Сказать слово против богопослушному мирянину будет очень сложно.
ПРОРОЧЕСТВА О ГРЯДУЩЕМ ЦАРЕ И ЗНАКИ ВРЕМЕНИ
Православные монархисты, вообще, часто ссылаются на пророчества о грядущем русском православном царе, игнорируя при этом ту часть пророчеств, которые гласят об обратном.
Так, в
По большому счёту, нет ни одного пророчества о грядущем русском царе, которое можно было бы в этом смысле трактовать однозначно, да и к тому же не следует забывать условность и неодномерность всякого пророчества. И если даже допустить, что России «обещан» в грядущем царь, нет оснований с уверенностью полагать, что это будет православный правитель (а не антиправославный со своим воинством антисвятых). Мы можем даже допустить, что, по слову Евсевия Кесарийского «весь мир составит одну нацию, все люди соединятся в одну семью под общим скипетром» — это никак не противоречит и апокалипсическим пророчествам, — но где уверенность в том, что скипетр окажется действительно истинно христианским?
Впрочем, так ли это важно? Является ли столь необходимым для русского царя содействие церкви, охрана им национальной веры?
И если мы говорим «нет», то должны более воспеть именно МАТЕРИАЛЬНЫЕ блага, в частности, сталинской эпохи. Ведь, в таком случае, подобная форма правления суть репетиция всемирного господства материального достатка, «рая на земле», полного «сносных» условий жизни для всех и каждого, но не предполагающего заботы о созидании царства не от мира сего. Символично выглядит тот факт, что нынешний Великий князь Георгий Романов (цесаревич) занимает пост советника главы «Норникеля». Знаменательно и то, что вторая конференция «Монархическая идея в XXI веке» (19 мая
Возвращаясь к истории получения еврейским народом первого царя, вспомним, что евреи просили у Бога оного, исходя из желания именно экономического процветания:
«Пусть царь будет над нами, и мы будем, как прочие народы: будет судить нас царь наш и ходить пред нами, и вести войны наши»[13]. «Не тебя они отвергли, но Меня», — говорит Бог Самуилу, и чуть далее оглашаются условия при соблюдении которых рука Господа не будет направлена против народа и его царя: Если «будете и вы и царь ваш, который будет царствовать над вами, [ходить] вслед Господа Бога Вашего»[14].
Однако соблюдение этих условий сегодня оказывается ещё более проблематичным, чем в древнем Израиле. Хотя бы по причине устройства выборной системы в России. Царь должен быть избран народом, иначе попрание демократического принципа избрания правителя приведёт к расколу общества и гражданской войне. Однако нынешний народ, для которого «деньги — источник духовности», а рост и падение ВВП — главный критерий общественного благополучия, пожелает скорее видеть на престоле правителя-экономиста, успешного топ-менеджера, чем проводника Евангельских заповедей.
Вспоминаются не оправдавшиеся чаяния иудеев, когда Христос оказывается вовсе не царём, дарующим чисто земные блага. Нынешний правитель прекрасно понимает, что, если таким образом настроенному и воспитанному народу земных благ во всей полноте он не даст и их наличие не станет первичным в его правлении, демократически избравший его народ столь же демократично и распнёт его. И, тем не менее, идея возведения царя на престол поднимается в рамках данного общества, бедного и материально, и духовно (не в значении «нищего духом», увы).
В такой ситуации необходимо говорить о «симфонии властей», когда Святая Апостольская Церковь, помазывая царя на царство, будет и камертоном его действий, имея право обличать и наставлять государя. Впрочем, эта мысль выглядит ещё более утопичной, достаточно вспомнить историю: Константин Великий решил вопрос об ограничении и направлении Церковью своей власти очень просто — объявил себя «внешним епископом Церкви», таким образом, самостоятельно себя рукоположив.
В России пример Петра I тоже указывает на слабость «симфонического» принципа — для удобства императора сан Патриарха может быть упразднён, а Церковь станет управляться царскими чиновниками.
«Я убежденный сторонник отделения Церкви от государства, о чём говорил неоднократно»,
— говорил патриарх Алексий II в интервью ежегоднику «Предстоятель» и добавляет:
«Если на современном историческом этапе Православная церковь в России не будет существовать как отдельный институт, то она превратится в ведомственную государственную структуру, что будет иметь негативные последствия и для Церкви, и для государства, и для общества».
Иные современные монархические движения имеют другое мнение на сей счёт. Так, в программе «Чёрной сотни» заявляется об отвержении принципа
«отделения Церкви от государства» и отстаивается «историческое единение Церкви с Царской властью и другими государственными структурами»[15].
Подобные настроения, столь напоминающие непослушание воле Всевышнего, лишь указывают на наличие особой страсти в русской душе — страсти по царю. Да и одного того, что ещё не канонизированному императору Николаю II уже служились молебны, а Иоанну Грозному, чья канонизация Церковью и не предполагается, служатся молебны ныне, достаточно, чтобы сделать заключение об одержимости «самодержавной идеей».
Заметим, в самой идее ничего плохого нет, но формы её воплощения подчас несколько противоречат здравому смыслу христианина. Так, мы даже не можем предположить метафизической трагедии — как для молящегося народа, так и для отдельной личности, — связанной с лишением данного, уже почившего человека, заупокойных молитв, а ведь именно это постигает неканонизированных исторических персонажей, которым сегодня совершаются и тайные, и демонстративные молебны.
Что касается драмы политической, то она налицо — кто-то очень сильно желает раскола русского народа.
И здесь приходят на ум слова В.В. Зеньковского:
«Любя и живя идеалом самодержавия, я вижу главные трудности в осуществлении его — в наших монархистах; с таким материалом можно, конечно, создать монархию, но нельзя вернуться к замыслу православного государства»[16].
[1] Собрание писем свт. Игнатия. М.-СПБ. 1995. Письмо № 44
[2] 1 Царств. Гл. 8. Ст. 11-18.
[3] Второзак. Гл. 17, 18-20.
[4] «О гербах», рукописный документ, XVIII в. Государственный архив Пермской обл.
[5] http://www.monarhist.ru/monarhist/ZaVeruIOtech/ZaVeruDoklad.htm
[6] Там же.
[7] Новосёлов М.А. Письма к друзьям.
[8] Протокол заседания Братства во имя св. Софии Премудрости Божией 13/XI н.ст.
[9] «Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи» М., 1995, с. 733-734
[10] Речь Сталина на приеме в Кремле по случаю Парада Победы 24 июня 1945 года.
[11] http://pravaya.ru/side/584/1950
[12] Письмо Карпова Сталину.
[13] 1 Царств. 7. 19-20
[14] 1 Цар. 12: 14
[15] http://www.sotnia.ru/index.php?name=Html_Content&op=page&folder=Organiz&contentsite=programma.html
[16] Протокол заседания Братства во имя св. Софии Премудрости Божией 13/XI н.ст.
