Че Гевара, солдат революции

Об этом человеке писать трудно. Слишком много слов уже сказано. А также спето, отснято и увековечено — на барельефах, зажигалках, футболках, бутылках, миллионы, миллиарды копий, во всем мире, в любой стране... восторг быстро выдыхается, от него устают.

Ненависть держится дольше. Даже сейчас от благополучных представителей «среднего класса» нередко услышишь проклятия в адрес «пьяного Че с автоматом». Но рано или поздно наступает равнодушие, и сытый европейский бюргер благодушно смотрит на футболку с Че — что ж, дескать, пусть расцветают все цветы, каждый живет, как хочет, у нас толерантность.

Удачный ход информационной войны. Худшее, что можно было сделать с Эрнесто Геварой после смерти — превратить его в брэнд, и это сделали.

Но теперь этот брэнд все чаще вызывает потоки ненависти и лжи.

* * *

Слово, намертво приклеившееся к Че — «романтика». Романтический революционер... романтические идеи.

Это слово, которое служит самооправданием многим. Потому что трудно признать, что в мире есть люди, готовые оставить дом свой, и семью, и богатство свое — и следовать туда, куда призывает их нравственный долг. Хочется назвать таких людей... ну например, «романтиками». Хочется подыскать этим их поступкам какое-то иное обоснование — жажду, скажем, власти, какие-нибудь девиации характера или что-то еще, простое и понятное каждому.

Эрнесто Гевара де ла Серна был болезненным мальчиком из интеллигентной семьи. Он свободно читал по-французски, и читал очень много вообще. Он два года не мог посещать школу из-за ежедневных приступов астмы. Он поступил на медицинский факультет и учился, чтобы стать врачом. Не богатое, возможно, но безбедное существование в Аргентине с медицинским дипломом было ему обеспечено.

Но — так уж сложилось, что молодой аргентинец обладал острым интересом к жизни и людям. В 1950 году он подрабатывает матросом на нефтеналивном судне, едет на Тринидад и в Британскую Гвиану. В 1952 году с Альберто Гранадосом путешествует по Латинской Америке — Чили, Перу, Колумбия, Венесуэла, работает в лепрозории. Затем, получив диплом врача, совершает новое путешествие по странам Латинской Америки, которое заканчивается в Гватемале.

Эти годы странствий сделали из Че революционера.

Можно, конечно, заняться кухонным психоанализом и приписывать поступкам молодого Эрнесто Гевары мещанские мотивы — тягу к разрушению, предположим, танатосу , желание что-то кому-то доказать или даже утвердить свою «мужскую силу»... Так удобнее.

Вот что говорил об этом сам Че (1960 г).:

«Почти всем известно, что я начал свою самостоятельную жизнь в качестве врача несколько лет назад. Но когда я еще только приступал к изучению медицины, большинство взглядов, которые присущи мне сейчас как революционеру, отсутствовали в арсенале моих идеалов. Я, как и все, хотел одерживать победы, мечтал стать знаменитым исследователем... добиться чего-то такого, что пошло бы на пользу человечеству. В силу обстоятельств и, наверное, благодаря своему характеру я начал путешествовать по Американскому континенту и хорошо узнал его... Путешествия мои проходили в таких условиях, что я смог тесно соприкоснуться с нищетой, голодом, болезнями, я видел, как не могут вылечить ребенка, потому что нет средств; как люди доходят до скотского состояния из-за постоянного чувства голода и обиды... И я понял, что есть задача, не менее важная, чем стать знаменитым исследователем или сделать существенный вклад в медицинскую науку, — она состоит в том, чтобы прийти на помощь этим людям... После долгих странствий, находясь в Гватемале, Гватемале Арбенса, я попытался сделать ряд заметок, чтобы выработать нормы поведения революционного врача. Я попытался разобраться: что же необходимо для того, чтобы стать революционным врачом. Но тут началась агрессия, агрессия, которую развязали «Юнайтед фрут», госдепартамент, Фостер Даллес — в общем-то это одно и то же... Вот тогда я понял главное: для того, чтобы стать революционным врачом, прежде всего нужна революция»... «

Дальнейшие этапы биографии всем известны и хорошо описаны — в Гватемале Че борется за независимое правительство Арбенса, которое осмелилось — о ужас! — что-то возразить против полной порабощенности страны северным соседом. В результате этой борьбы он вынужден бежать из страны (благодаря помощи аргентинского посла), скитаться и бедствовать в Мексике, и наконец, найти в этой стране работу по специальности — врачом в кардиологическом отделении.

В это время Че уже убежденный марксист. Он пришел к неизбежному выводу — «прийти на помощь этим людям» можно, став коммунистом и добиваясь коммунистической революции.

Далее Че Гевара встречается с Фиделем, становится его соратником, принимает участие в экспедиции на «Гранме» и в партизанской войне, которая через три года завершилась победой геррильерос и свержением кубинского диктатора Батисты.

* * *

Если непредвзято изучать историю революционных движений, можно найти немало таких вот «романтиков», чистых и самоотверженных молодых людей, возмущенных несправедливостью, нищетой, произволом, бросающих комфорт и карьеру ради того, чтобы «прийти на помощь этим людям».

Чем же замечателен именно Эрнесто Гевара по прозвищу Че? Почему именно его превозносят и проклинают, почему именно его имя известно во всем мире?

Объясняется это просто. В отличие от многих и многих, Че оказался победителем.

Ему и его товарищам удалось сделать то самое Реальное Добро, о котором так много говорят политики всех мастей. Облегчить и улучшить жизнь миллионов людей.

И вот об этом обычно не говорят. Да, романтичная фигура, рыцарь революции, символ нонконформизма и молодежного протеста. Да, песни, клипы, книги, фильмы...

А вот о деле его рук, то есть о Кубе, как-то ничего не слышно, а если — то скорее в негативных тонах.

А между тем вся эта романтика ничего бы не стоила ровным счетом, мало ли было романтичных революционеров — если бы не само существование Кубы.

Начнем с экономики.

Население Кубы в 1958 году, при Батисте находилось в бедственном положении. Причем хотя на протяжении первой половины века правительства на острове менялись — демократические избранники сменяли диктаторов — никакой разницы в их правлении народ особенно не ощущал.

И неудивительно — это была страна, начисто лишенная национальной независимости и права хоть какого-то выбора. Еще в 1902 году в Конституцию Кубы была введена «поправка Платта», которая банально разрешала Соединенным Штатам при необходимости вводить на остров войска. Все это время Куба оставалась фактически колонией северного соседа, производя в основном полезный для него продукт — сахар.

Итак, в 1959 году сахарные монополии контролируют 2713 тыс. га земли (22,5% от площади Кубы), из них под посевами сахарного тростника находилось менее одной трети — 994 тыс. га.

Остальная земля никак не использовалась из-за отсутствия рынков сбыта, и держалась в резерве.

Сейчас «среди приличных людей» принято думать, что быть зависимыми от США — это большое счастье. Находятся даже те, кто рассуждает о том, что ВВП Кубы до революции, дескать, был высок, а вот проклятые коммунисты развалили прекрасную цветующую экономику.

Я не стану рассуждать о ВВП по простой причине — его в тарелку ребенку не положишь. Давайте посмотрим, как жили в то время граждане этой «процветающей» страны.

Безработица ( в «мертвый сезон» безработных — 500 тыс. человек, иногда доходит до 700 тыс., т.е. 1/3 официально числящейся рабочей силы), слабо развито образование (37,5% — неграмотно, 70% детей школьного возраста в сельской местности не посещали школу) и здравоохранение. 86,4% сельского населения было лишено медицинской помощи, только 11% детей знало вкус молока, а мясо потребляло только 4% сельских жителей. Из 5,8 млн кубинцев 2,8 млн никогда в жизни не видели электролампочки, 3,5 млн ютились в бараках, трущобах и вышеописанных лачугах. 100 тыс. болело туберкулезом.

Или вот такая деталь:

В Гаване насчитывалось 8550 публичных домов, в них работало свыше 22 тыс. человек. Считается, что такое же (а возможно, что вдвое большее) число проституток работало на улице — собственно «на панели». Эксплуатация женщин в публичных домах Гаваны была настолько интенсивной, что средний срок жизни проститутки не превышал семи лет — и по острову разъезжали специальные банды гангстеров, которые похищали девушек для столичных борделей.

Ничего особенного. Нормальная латиноамериканская страна, все нормалек.

Но может быть, при Фиделе ничего особенно и не изменилось? Ведь опять же, «всем приличным людям» известно, что «Кастро держал страну в нищете и голоде»... Смотрим дальше.

За год революции промышленное производство повысилось на 35%, 200 тыс. дореволюционных безработных получили работу....

К чему в итоге привела экономическая политика правительства Кастро?

В 1989 г. на Кубе существует карточная система распределения наиболее необходимых товаров, но действует она весьма успешно, — голодающих нет.

Количество килокалорий потребляемых человеком за сутки — 3130, одно из самых больших в Латинской Америке (в Бразилии — 2000, в Аргентине и Мексике — 3050). Много потребляется белковой пищи: на человека в год, мяса — 41,4 кг, молока — 149 л, яиц — 229 штук.

Значительных высот достигло здравоохранение и образование. На Кубе самый низкий в Латинской Америке уровень детской смертности, в 1989 г. — 12 человек на тысячу родившихся ( в Бразилии — 57, в Пуэрто-Рико — 15). Продолжительность жизни — 75,2 года. Детей в возрасте 6-17 лет посещающих школу, в 1989 г. — 95%.

Зависимость Кубы от внешнего рынка, степень её участия в международном географическом разделении труда осталась высокой, но значительно ниже чем до революции. До революции экспортировалось 40-50% валового внутреннего продукта, в 1989 г. — немногим более 20%.

То есть да, конечно, за 30 лет уровень потребления на Кубе не стал равным уровню потребления в США (а с чего бы такая фантастика?!) Но это уже не «нормальная латиноамериканская страна». Люди там не загибаются. Они не умирают от голода, они имеют образование, и у них есть чувство собственного достоинства.

Благодаря революции население Кубы было выведено из буквально скотских условий существования.

И даже сейчас, когда Куба живет в тяжелейших условиях изоляции:

Согласно CIA World Factbook, детская смертность и продолжительность жизни на Кубе и в США в 2003-м году составляли 6.45 и 6.63 на тысячу родившихся и 77.04 и 77.43 лет, соответственно.

На конец 1999 года, по данным ЮНЭЙДС (Объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИДу), на Кубе насчитывалось 1950 лиц с ВИЧ/СПИДом, в то время как в открытых для североамериканцев соседних Гаити и Доминиканской Республике (где активно развивается «секс-индустрия») — соответственно, 210 000 и 130 000.

И это при том, что население Кубы вдвое превышает население Доминиканской Республики и почти вдвое — население Гаити.

* * *

Ну хорошо, но может быть такие колоссальные успехи, такой подъем жизни населения достигнут за счет того, что это «жестокая и страшная диктатура»?

По крайней мере, мировая обеспокоенность проблемами кубинских политзаключенных просто колоссальна. В докладе Государственного департамента США «О положении с правами человека в мире» указано, что сейчас на Кубе в местах лишения свободы находится, по меньшей мере, 333 политзаключенных.

Нынешнее население Кубы — 11 миллионов человек. Проценты можно посчитать.

Вероятно, это и правда возмутительно — более трехсот человек сидят в тюрьме за политические взгляды на острове, живущем в условиях «двойной блокады» и постоянной массированной информационной и экономической агрессии с Севера.

Но может быть, Кастро сотоварищи действительно разрушили цветущую демократию?

Да нет, непохоже. Батиста был единоличным диктатором. Конституция была отменена, многие политические партии запрещены. За 7 лет правления Батисты было убито более 20 тыс.человек. (Речь не о «репрессиях вообще» — только о смертях).

Причем не просто расстреляно. Пытки были повседневной практикой в тюрьмах, причем творились вещи, уму непостижимые: противникам режима отрывали ногти, сжигали ноги, отрывали яички, засовывали острые железки во влагалища, вырывали глаза.

В то время США, по-видимому, меньше беспокоились о проблеме прав человека на Кубе.

Противники обвиняют Че в том, что он подписывал смертные приговоры бывшим палачам режима после того, как геррильерос пришли к власти. Уже брошены эпитеты «кровавый палач и убийца».

Но в чем это выражается реально? Опять же, называется цифра — 179 расстрелянных революционным правительством, причем расстрелянных после суда и доказательств личной вины в пытках и казнях.

Тех, кого продолжают беспокоить вопросы гуманизма, прошу еще раз перечитать абзац выше, о том, что эти люди делали.

И вспомнить о том, что произошло на Нюрнбергском трибунале.

* * *

Да, разумеется, с Кубы после революции бежали. Ведь кроме тех, кто проживал в хижинах с крышами из пальмовых ветвей и загибался от болезней и голода, на Кубе тоже существовал (в городах) обеспеченный «средний класс», который хорошо кушал и одевался, был образован, а по воскресеньям благовоспитанно посещал церковь.

Куба после революции не стала раем, и уровень жизни среднего класса, не говоря о богатых, неизбежно упал. Ну а Флорида — вроде бы рукой подать. Что такое «колбасная эмиграция», всем нам хорошо известно...

Кстати, может быть, богатые бежали от коммунистических репрессий? Может, геррильерос собирались перестрелять всех, у кого были денежки?

Да нет. Мало того, бывшим владельцам земли предусматривалась 100%-ная компенсация их имущества производимая ценными бумагами — «бонами аграрной реформы». То есть никакой речи о репрессиях против этих людей по признаку, скажем, «классовой принадлежности» не шло. Как и по признаку религии — «преследования церкви» на Кубе свелись к высылке особо политически активных священников, и не в Сибирь, а в «цивилизованные, демократические страны».

* * *

В результате революции Куба обрела национальное достоинство. Избавилась от неоколониальной зависимости. Она стала символом чуда.

Так что вот это, собственно, и есть то дело, которое Че удалось. Это был редкий, почти исключительный пример действительно удачного, успешного коммунистического предприятия.

Он был чистым человеком. Чистым и самоотверженным. Воевал и рвался в бой, несмотря на приступы астмы, которые мучили его всю жизнь. Верил в Хомбре Нуэво, нового человека, в возможность добиться свободы и благосостояния всех народов путем вооруженной борьбы — и действовал согласно своим убеждениям. Он был абсолютно бескорыстен.

...Однажды, когда на Кубе ввели карточки на продовольствие, в присутствии Че его подчиненные обсуждали размеры продуктовой квоты, получаемой каждой семьей. Некоторые жаловались на скудное количество продуктов, отпускаемых по карточкам. Че возражал, в качестве доказательства указывал, что его семья не чувствует недостатка в продуктах. Кто-то в шутку сказал: «Ты, как начальник, наверняка получаешь повышенную квоту».

Че возмутился. Однако на следующий день он тем же товарищам сообщил: «Я проверил. Действительно, оказалось, что моя семья получала повышенную квоту. Теперь с этим безобразием покончено».

Так и по поводу его отъезда в Конго и затем в Боливию каких только версий не выдвигали доморощенные психоаналитики. Ведь так сложно принять самое простое — то, что Че сам сказал о себе чистую правду. В прощальном письме Фиделю он писал:

«Я чувствую, что я частично выполнил долг, который связывал меня с кубинской революцией на ее территории, и я прощаюсь с тобой, с товарищами, с твоим народом, который уже стал моим...

...Я всегда отождествлял себя с внешней политикой нашей революции и отождествляю до сих пор. Где бы я ни находился, я буду чувствовать свою ответственность как кубинский революционер и буду действовать как таковой. ... Я могу сделать то, в чем тебе отказано, потому что ты несешь ответствен4ность перед Кубой, и поэтому настал час расставания».

Че Гевара — это факт, на который нельзя закрыть глаза. Можно сочинять ложь и клевету — трудно, ведь жизнь Че хорошо изучена и ложь легко опровергнуть — но если постараться, все же можно. Можно приписывать ему мотивы, понятные обывателю. Можно — и еще легче — перевернуть с ног на голову кубинскую действительность, объявив реальное освобождение Кубы, колоссальное улучшение жизни народа — «установлением коммунистической диктатуры».

Но невозможно не заметить этого явления — Че Гевары.

Он долго еще будет мешать сильным мира сего. Мозолить глаза. Раздражать. Но лучший памятник этому человеку — не все эти портреты, изображения и дифирамбы.

Памятник ему — те кубинцы, независимо от того, верны ли они Кастро или проклинают Революцию — которые выбились из полной нищеты и безнадежности, не умерли от инфекций и голода, получили хорошее образование.

Миллионы людей.

Повторяю — миллионы.