Региональные и сепаратистские движения в странах Балканского полуострова

От редакции. Доклад подготовлен для круглого стола Лиги Консервативной Журналистики «Соединенные волости Европы. Косово как первенец европейской глокализации» (ИНС, 13 марта 2008 года.

Усилия ведущих стран Запада по отделению Косова и Метохии от Сербии вызвали глобальную дискуссию, в том числе о возможных последствиях «косовского казуса» для этнотерриториальных и межгосударственных споров в других регионах мира. Одни ожидали и ожидают немедленного обострения всех актуальных и теоретических очагов конфликтов, другие — уверены в способности США, ЕС и НАТО удержать все под контролем и обеспечить длительное, мирное и стабильное сопроцветание народов Старого Света вообще, а его бывшей пороховой почки — в частности.

Понять воздействие создания «Республики Косово» на положение на самих Балканах невозможно без хотя бы схематичного описания существующих потенциальных очагов сепаратизма и вызовов существующим границам.

Рассмотрим положение на юго-западе Балкан, регионе, включающем в себя пост-югославское пространство вместе с Албанией и Грецией., плюс такие страны как Албания и Греция. Я намерен поговорить не столько о сепаратизме как таковом, сколько о вызовах существующим границам.

Исторически трагедией Балкан был конфликт между «великими идеями» населявших их народов. Албанцы и греки, болгары и сербы, хорваты и румыны — все имели свой идеал того, как именно должны выглядеть границы своего государства. Полуостров же слишком мал, почему очень велики зоны пересечения национальных стремлений. Это создавало и создаёт почву для конфликтов, постоянную напряжённость и региональных отношениях, делая регион крайне привлекательным для внешнего вмешательства.

Косовский диктат США и Евросоюза продолжает этот порочный балканский круг.

* * *

Вызовы современным балканским границам можно ранжировать следующим образом.

Сильные вызовы. В первую очередь это албанская и сербская проблемы.

«Великая Албания». Албанские иррендентисты, националисты, в первую очередь косовские, в своем стремлении к создании на Балканах «Великой Албании» оспаривают территорию четырёх стран региона: Черногории, Сербии, Македонии и Греции.

За последние 20 лет они достигли существенных успехов в реализации своей национальной программы, установив контроль над автономным краем Косово и Метохия, получив высокую степень автономии в Македонии и закрепив свое политическое влияние в районе Прешевской долины на Юге Сербии. Все эти успехи были достигнуты албанцами в первую очередь благодаря установлению стратегического сотрудничества с США и ЕС. Эскалация политических амбиций албанцев остаётся, как минимум, весьма вероятной безотносительно к тому, что предпримут США и Евросоюз.

Сами албанцы сейчас являются восходящим региональным фактором. Из всех народов Балкана на начало XXI века только албанцам удается последовательно строить свое «великое государство», и в ближайшем будущем нет оснований ожидать прекращения их региональной экспансии.

Сербский вызов. Сербы разделены границами четырёх государств и одной квазигосударственной территории. Помимо самой Сербии это Хорватия, Босния и Герцеговина, Черногория и Косово. За последние 15 лет они пережили череду исторических поражений и унижений, возможно, самых тяжёлых за несколько последних столетий, за последние двести лет как минимум. Исчезли целые области исторического расселения этого народа, в первую очередь в Хорватии и Косово, все региональные споры последовательно решались Западом без учёта их интересов и за их счет.

Примечательно, что в случаях стремления сербов отделиться от новосозданных государств региона их действия пресекались под лозунгом защиты территориальной целостности этих государств (Хорватия, Босния и Герцеговина), что не помешало США и их союзникам поддержать отделение от Сербии Косова, обоснованное правом наций на самоопределение. Неизбежным следствием недовольства сербов этой несправедливостью является фрустрация и реваншизм.

На ближайшие двадцать-тридцать лет (то есть до 2030-40 гг.), стремление к пересмотру навязанных внешним диктатом границ, останется значимым фактором сербской политической жизни.

Это не значит, что Белград немедленно пойдёт войной против Хорватии, против Косово, против Боснии и Герцеговины, но то, что на сербской политической сцене всегда будут силы, которые будут так или иначе эту возможность рассматривать, можно считать аксиомой современной сербской политической жизни.

Промежуточные вызовы — санджакский и венгерский.

Речь идет о крупных региональных меньшинствах в Сербии и Черногории, мусульманах Санджака, разделенных границей Сербии и Черногории, но при этом тяготеющих к мусульманской части Боснии и о венгерской общине в автономной области Воеводина (север Сербии), которая тяготеет к Венгрии.

Слабые вызовы.Хорватский: хорватская община в Боснии и Герцеговине, которая стремится повысить свой статус в рамках мусульмано-хорватской федерации, а как максимум — объединиться с Хорватией. И истрийский — регионалисткое движение собственно в Хорватии.

Если рассматривать Западные Балканы последовательно с севера на юг региона, то Словения — практически моноэтническое государство без компактно проживающих национальных меньшинств, тяготеющих к пересмотру границ. Единственный межгосударственный спор, который она имеет, это спор вокруг водного разграничения в Пиранском заливе с Хорватией. Тянется он 15 лет, может тянуться ещё крайне долго и скорее может быть отнесен к местной экзотике.

Хорватия. После войны 1991-95-го годов и этнической чистки сербского населения государство стало практически мононациональным. Доля сербов, крупнейшего этнического меньшинства, сократилась с 12% до 4,5% по данным последней переписи населения.

Более того — если раньше сербы имели в Хорватии области компактного проживания, известные под общим названием Краина, то сейчас именно эти места подверглись тотальной этнической чистке. Сербское население, оставшееся в Хорватии, это городские жители, дисперсно распределенные по всей территории, у них практически нет единых зон компактного проживания объединения. Единственным исключением является Восточная Славония (регион Вуковара), переданная под контроль Загреба в конце 1996 года без войны, почему там и смогла сохраниться локальная сербская община. Однако этот регион является периферией страны и не может претендовать на роль центра притяжения для сербов Загреба или Далмации.

В парламенте сербы представлены этнической партией СНС, но политическим влиянием она не пользуется и служит скорее витриной этнической толерантности Загреба. Районы традиционного сербского расселения до сих пор в значительной степени пустуют, причем беженцы из Краины предпочитают возвращению денежные компенсации, средства на которые выделяет Евросоюз, за отказ от прав собственности. Гипотетическая попытка сербского реванша в обозримом будущем остается крайне маловероятной, в первую очередь из-за качественной деградации военного потенциала Белграда.

На настоящий момент более заметной проблемой остаются другое меньшинство — истрийцы (итальянцы и итальянизированное население Далмации, в первую очередь — полуострова Истрия). Их численность — около 200 тыс, они расселены компактно и потенциально могут опереться на поддержку соседней Италии, влиятельного члена ЕС, в который так стремится Загреб.

Речь здесь идет о региональной идентичности, а с 1994 года соседние области Италии, Словении и Хорватии сотрудничают в рамках еврорегиона «Истрия». На протяжении 1990-х местную власть удерживала региональная партия Истрийский демократический сабор (ИДС), требования которого в основном сводились к большей региональной автономии и культурным вопросам.

Босния и Герцеговина.

Эта страна качественно отличается от своих соседей, будучи абсолютно искусственным государственным образованием, существующим исключительно за счёт постоянного внешнего управления (сейчас его осуществляет Управление Высокого Представителя, а в перспективе — Уполномоченного Евросоюза) и за счет контролируемого НАТО и ЕС миротворческого контингента. Он постоянно уменьшается, но тем не менее присутствует.

Формально речь идет о конфедерации, которую внешние управители последовательно трансформируют в федерацию при параллельном переносе полномочий от субъектов конфедерации к центральному правительству. Однако несмотря на 13-летние усилия БиГ по-прежнему остается совокупностью двух частей — Республики Сербской и Федерации Боснии-Герцеговины (в русском обиходе мусульмано-хорватской федерацией).

Сербы БиГ постоянно препятствуют процессу централизации власти в стране и переносу полномочий центральному правительству. Важно, что это продолжается, несмотря на смену политических элит, произведенную под нажимом Запада в постдейтонский период. Так, Союз независимых социал-демократов Милорада Додика, сменивший Сербскую демократическую партию в качестве прозападной оппозиционной силы, сейчас столь же последовательно борется за сохранение государственности боснийских сербов. Причины этого — как сохраняющаяся напряженность и конфликтность в отношениях боснийских общин, так и сформировавшаяся в последние 15 лет привычка местных сербских элит к наличию собственного государства и заинтересованность в его сохранении. Население РС — около 1,5 млн (треть 4 млн. БиГ), территория — 49% общегосударственной.

Каковы в таком случае шансы на отделение Республики Сербской от большой Боснии? На настоящий момент они невысоки, так как этому активно противодействуют Евросоюз и НАТО.

В момент подготовки провозглашения независимости Косова было много дискуссий о том, последуют ли боснийские сербы примеру Приштины. Эта возможность вызывала некоторое беспокойство ЕС и США. Но под очень сильным давлением высокого представителя М.Лайчака реакция боснийских сербов была сведена к крайне умеренному формату. Они помешали Боснии признать независимость Косово, но не решились провозгласить отделение самой РС. В декларации республиканской Скупщины лишь упоминается возможность вынесения такого вопроса на референдум.

Помимо республики Сербской, существует очень серьёзный потенциал для сепаратизма и внутри мусульмано-хорватской федерации. Она устроена крайне сложно: 10 кантонов, 5 мусульманских и хорватских, два смешанных, там очень сложная система межобщинного распределения постов в каждом из этих кантонов плюс на федеральном уровне. Очевидно, что такая «гиперливанская» структура власти может существовать, только если параллельно существует властная вертикаль высокого представителя, который принимает все решения. Здесь основное недовольство исходит от хорватов, которым в середине 1990-х годов пришлось отказаться от собственной государственной структуры (Герцег-Босна). Так, провозглашение независимости Косова вызвало к жизни движение за создание «3-го региона», собравшее до 100 тыс. подписей.

Хотя хорватская община, по крайней мере часть ее, имеет выраженную территориальную локализацию, но проявление широких политических амбиций возможно для нее только при помощи метрополии — Хорватии, власти которой на данный момент не заинтересованы в новом обострении региональных кризисов и в обострении своих отношений с Евросоюзом. Позиция Евросоюза ясна и понятна — Брюссель выступает против дальнейшей фрагментации Боснии, соответственно эта хорватская инициатива остаётся пока висящей угрозой.

Босния остаётся крайне нестабильным образованием, которое обречено на распад, возможно — на распад насильственный, в случае какого-либо ослабления внешнего военно-политического присутствия в регионе.

Черногория.

Самое малое из новых балканских государств (население около 650 тыс.) стоит перед целым рядом угроз своей стабильности: албанское население южной части (4,5%) и мусульмане-санджаклии на востоке (15%). Все это усугубляется разделением собственно черногорцев, около половины которых тяготеет к соседней Сербии и считают себя сербами. Неслучайно исход референдума о независимости в мае 2006 года был определен позицией албанского и санджакского меньшинств. Следует учесть, что число выходцев из Черногории в Сербии достигает, по разным оценкам, как минимум миллиона человек. Все это делает новое государство крайне уязвимой к любым этнополитическим обострениям в регионе.

Сербия.

Помимо отторжения Косова и Метохии, совершенного в результате как военной агрессии США и их союзников по НАТО в 1999 году, так и политического давления Запада, Сербия стоит перед рядом потенциальных этнотерриториальных угроз, являясь одновременно как субъектом ирредентизма (стремление к воссоединению с РС, Черногорией, восстановлению суверенитета над Косово), так и объектом сепаратизма.

Степень напряженности этих угроз нарастает с севера на Юг.

Воеводина — в этой автономной области на севере страны проживает значительное венгерское меньшинство 290 тыс. (до 14%), исторически тяготеющее к соседней Венгрии. До сих пор отношения сербов и венгров не отягощены конфликтами (несравнимы с сербо-албанскими). Эта напряженность носит потенциальный характер, так как наличие национального меньшинства объективно создает условия для вмешательства ЕС, членом которого является Будапешт. Следует учитывать и распространенность «автономистских» настроений и среди части сербской общины края, стремящейся ослабить влияние Белграда на свои дела. Воеводина является наиболее плодородной и самой экономически развитой частью Сербии.

Санджак — историческая, а не административная, область, включающая смежные районы Сербии и Черногории, бывший Новопазарский санджак Османской империи. Большинство населения Санджака составляют исламизированные сербы, пользующиеся самоназванием «бошняки», «санджаклии» — 140 тыс. или 2% населения всей страны. Хотя на настоящий момент некоторые санджакские лидеры (Расим Ляич) вполне интегрированы в белградскую правящую элиту, будучи партнерами Демократической партии, нельзя исключать эскалации напряженности в регионе. Тем более, что в последние годы в сербском Санджаке растет активность ваххабитов (самоназвание «вехабие»), стремящихся установить контроль над исламскими структурами района. Периодически активность ваххабитов приводит к вооруженным стычкам с полицией (например, задержание группы И.Прентича в марте 2007 года), что при наличии заинтересованности может быть использовано как повод для внешнего вмешательства. Исторически Санджак является своего рода «серой зоной», где развита производство контрафактной продукции (текстиль, джинсы, сигареты) и контрабанда. Географически регион представляет собой своеобразный коридор, соединяющий албанские районы Косова с Боснией, что вызывает опасения превращения его в элемент «зеленой вертикали» — цепочки исламских территорий на Балканах от Турции до Боснии.

Южная Сербия.

Прешевская долина на крайнем юге Сербии или регион «Прешево-Буяновац-Медведжа», регион населенный албанцами (до 50 тыс. человек) за пределами собственно Косова. В 2000-2001 годах Прешевская долина уже становилась зоной столкновений базировавшихся в Косово албанских боевиков с сербской полицией за контроль над регионом. Конфликт был остановлен за счет вмешательства сил НАТО, настоявших на достижении компромисса о создании в регионе смешанной полиции и расширении политического представительства албанцев.

В случае одновременной реализации этих сепаратистских намерений, Сербии угрожает потеря наиболее развитой и плодородной части страны и сведение к границам 1912 года.

Македония

Если до 1999 главной проблемой македонской государственности был спор о названии государства с Грецией, то с момента передачи сопредельного Косова под смешанный контроль НАТО и УЧК на первый план вышли растущие притязания албанской общины.

На сегодняшний день Македония является де-факто разделенной страной. Албанцы, составляющие по переписи 2004 года 25% из около 2 млн. жителей государства контролируют западные районы страны, примыкающие к Косову. В соответствии с соглашением 2001 года, албанская община получила расширенное представительство и в республиканских органах власти. Реальное политическое влияние албанской общины существенно превышает его долю в населении, отражением чего являются часто звучащие на протяжении последних 15 лет оценки доли албанцев в 40-50% населения. На протяжении последних десятилетий македонские албанцы ориентировались на своих косовских соплеменников: многие их лидеры являются выпускниками Приштинского университета, а в восстании 2001 года самое активное участие принимали боевики УЧК с обеих сторон косовско-македонской границы.

К исходу первого десятилетия ХХI века единственной гарантией неприкосновенности границ Македонии является добрая воля ЕС и НАТО. Если Брюссель сочтет необходимым в рамках своих отношений с албанцами пойти на пересмотр конституции или границ республики Скопье, скорее всего македонцы будут принуждены смириться с этим.

Дальнейшая консолидация албанских позиций в Македонии чревата общерегиональным кризисом, так как исторически эта территория была яблоком раздора между Болгарией, Грецией и Сербией и пересмотр ее статуса и/или границ с высокой вероятностью может вовлечь и другие сопредельные страны.

Греция

Основные территориальные угрозы находятся для этой страны на севере: речь идет об албанских притязаниях на часть Северной Греции (Чамерия) и 15-летний спор с Македонией о названии последней. Иррациональное в своем упорстве на первый взгляд нежелание Греции признать название соседнего государства (до сих пор выступающего в международных организациях под именем Бывшей Югославской Республики Македония) вызвано, в первую очередь, опасением возможных претензий на греческую часть исторической Македонии (регион Фессалоники)

Несмотря на внешнюю необоснованность таких страхов — небольшая. слабая экономически Македония вряд ли сможет решиться на агрессию против своего южного соседа, Афины предпочитают не рисковать и требуют от Скопье модифицировать название государства. Причём спор будет продолжаться достаточно долго.

* * *

Итак, спектр споров на Балканах существует широкий, и как в минимум в южной части западных Балкан потенциал для дальнейшей перекройки границ на ближайшие 20-30 лет существует абсолютно реальный.

Наделение Западом косовских албанцев собственной государственностью является важнейшим катализатором этого процесса.