В интервью, данном американскому журналу «Таймс» по случаю избрания его «человеком года-2007» российский президент сделал одно знаменательное заявление.
Через американский еженедельник Владимир Путин неожиданно предупредил Иран о коварстве вашингтонской администрации, которая, по его мнению, могла инициировать публикацию благоприятного для Тегерана доклада секретных служб, чтобы отвлечь внимание от готовящейся военной акции. Заодно Путин предупредил и США: подобная акция была бы «ужасной ошибкой»: в предвыборном угаре вашингтонская администрация может навредить собственно американским интересам.
Однако есть ли основания для столь серьезных предупреждений в свете неожиданно сдержанной оценки иранских программ американской разведкой?
Речь идет об опубликованных за несколько дней до этого выдержек из доклада под названием «Национальные разведывательные оценки« (NIEs), подготовленный Директором национальной разведки (DNI), который координирует усилия американского разведывательного сообщества по поводу иранской ядерной программы.
В них делается серьезная переоценка иранских ядерных усилий, и вывод о том, что эти усилия по крайней мере с 2003 года не носят военного характера. Заметим, что предыдущий доклад той же организации датированный 2005 годом, говорит как раз об обратном. Впрочем, и новый доклад не отрицает растущую способность Ирана к развитию ядерной технологии, которая, однако, сможет обеспечить ему создание ядерного устройства не ранее 2015 года. В докладе DNI откровенно признается, что его прежняя 2005 года оценка, согласно которой Тегеран будет способен создать атомную бомбу к 2009 году, была ошибочной.
Однако, как хорошо известно, логика политического руководства США не обязана соответствовать не только логике спецслужбистов, но и вообще здравому смыслу. Согласно такой философии нанести упреждающий удар никогда не бывает слишком рано. Даже если Иран станет способен создать ядерное оружие только к 2015 году, он все равно остаётся традиционной угрозой американским интересам, а также американским гражданам. По крайней мере тем из них, которые разгуливают теперь с автоматами по всему Ближнему Востоку…
К тому же и безъядерный Иран — достаточная причина для американского раздражения. Эта страна, обладающая пятыми в мире запасами нефти, и вторыми — газа, уже 30 лет отказывается тратить накопления, сделанный от продажи энергоресурсов на американские товары. Соседние арабские страны, например, на вырученные нефтедоллары с готовностью покупают по завышенным ценам американское оружие. Иран же пытается развивать собственную перерабатывающую промышленность, и вводить у себя элементы социального государства. Это вместо того, чтобы переводить деньги в американские банки, как это делала до последнего времени Россия.
Вот и недавно иранский президент подтвердил, что его страна намерена уйти от доллара при расчетах за продаваемую нефть. Если этому примеру когда-нибудь последуют другие нефтедобывающие страны, так прекрасно зарекомендовавшая себя модель отношений между ними и Западом, может быть разрушена. Согласно этой модели арабы добывают и продают нефть, а США решают за них все остальное, включая то, сколько их гражданам нужно доходов, а их правителям — безопасности.
С Ираном у США такая же проблема, как и с Россией: слишком многочисленная (а значит потенциально сильная) нация владеет слишком большой по разумению американцев долей мирового топлива.
Таким странам, как Китай и Индия, Соединенные Штаты в случае чего могут приставить «нож к горлу», угрожая блокировать своими флотами доставку нефти. Со странами малонаселенными, такими, как арабские страны Персидского залива, США могу в случае чего «поговорить» и напрямую. В тоже время численность населения Ирана превысила 80 млн, и это определенно превышает возможности армии США по установлению прямого военного контроля над страной. Факт, что в значительно менее населенных Ираке и Афганистане американская стратегия теперь вынуждена отступать. При этом любая блокада Ирана также не будет эффективна, прежде всего потому, что эта страна обеспечивает себя энергоресурсами сама. Наличие у Ирана, пока ещё не занятого войсками НАТО, континентального тыла в виде государств Центральной Азии и России также не придает уверенности американским военным.
Это не значит, что эффективная стратегия ослабления или даже расчленения Ирана не может быть разработана в принципе. Все зависит от интеллектуальной мощи стратегов, доступа к информации и их способности к инновационному мышлению. Возможно, неоднократные предупреждения России как раз носят цель внести в военное планирование США элемент неожиданности, непредсказуемости, спутать стратегические карты и тем самым сделать очевидной рискованность такое операции для её собственных разработчиков.
Для самой России военная акция Америки против Ирана была бы крайне неудобна именно теперь. Во-первых, в самой России — выборы президента, и власть и без этого перегружена необходимостью принимать всевозможные решения, часто критически важные для будущего страны. Проявить слабость перед самими выборами для Кремля неприемлемо, втянуться в военное противостояние с США ради Ирана — тоже нежелательно.
К тому же Иран и Россия как раз теперь разрешили ряд разногласий, существовавших между ними длительное время. Иран пошел не некоторые уступки по статусу Каспийского моря, что сделало возможным визит туда российского президента. Двум странам наконец-то удалось снять недоверие в ядерной сфере и решить финансовые вопросы по достройке АЭС в Бушере. Ядерное топливо в Иран из России было завезено буквально за пару дней до сделанного Путиным заявления.
В канву общего прогресса в российско-иранских отношениях укладываются и проведенные в Тегеране в это же время переговоры российской федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Михаила Дмитриева с иранским министром обороны в рамках 4-го заседания российско-иранской комиссии по военно-техническому сотрудничеству. По следам этих переговоров в России и Иране были сделаны ряд заявлений, по которым можно судить, как о намерении Ирана возобновить закупки российских вооружений, так и о желании России его продать. Сам Дмитриев отметил, что «Иран — составная часть огромного рынка вооружений», который очень нужен России «и не только ей». По его словам, «за Иран идет борьба, явная и тайная», и Россия испытывает на иранском рынке большую конкуренцию. «Мы не хотим уходить с этого рынка, поскольку выйти на него потом будет очень сложно», — добавил он.
Не секрет, что после известного соглашения 1995 года («меморандум Гор-Черномырдин») Россия на время прекратила военно-техническое сотрудничество с Ираном за исключением технической поддержки уже проданных к тому времени систем. В дальнейшем сотрудничество было возобновлено, однако теперь уже Тегеран, уязвленный поведением России, не спешил закупать российские образцы. Вместо этого Тегеран развернул свою собственную военную промышленность и за последние 10 лет добился немалых успехов.
Прогресс в развитии ракетной техники, символом которого стало испытание баллистической ракеты средней дальности «Ашура» с радиусом действия 2000 км. — наиболее убедительный результат таких усилий. Кроме этого в Иране наблюдается значительный прогресс в отраслях, определяющих лицо любой современной армии, таких, как электроника и радиотехника. Последний пример: в Иране объявлено о разработке радара с фазирующей решеткой. И хотя в Израиле подобные разработки велись уже более десяти лет назад, не говоря уже о США или России, где радары с фазирующими решетками изготовляются серийно более 30 лет, для Ирана это означает технологический рывок. Он позволяет говорить о постепенном изменении места этой страны в мировой классификации обладателей критических технологий. Лишь у около 10 стран во всем мире есть подобные технологии.
Собственные самолеты и беспилотные системы, танки, корабли и субмарины — все это оказалось вполне «по зубам» иранской промышленности. Тем не менее, простор для военно-технического сотрудничества с Россией у Ирана остаётся большой. В ряде ключевых отраслей ВПК, таких, как ПВО, иранские ученые ещё долго не смогут достичь мирового уровня. Это те отрасли (ПВО, авиация), в которых конструкторско-технологический уровень изделия не может быть заменен количественным наращиванием огневой мощи. Именно о возможности продаж новых систем ПВО Ирану заявляли представители российского ВПК после заседания комиссии по военно-техническому сотрудничеству.
Характерно и признание российской стороной того факта, что Иран прежде не обращался к России с просьбой о закупке такой системы ПВО, как С-300, а также ракетного комплекса «Искандер». Ранее по этому поводу в российской печати высказывалось немало спекуляций, сводившихся к тому, что Россия якобы отказала Ирану в поставках современных средств ПВО под давлением Израиля и США. В частности, израильские премьеры, регулярно посещавшие Москву, записывали этот «успех» на свой счет. Во внутриполитическом плане для Москвы это было крайне неприятно, поскольку выставляло кремлевское руководство в дурном свете, как по-прежнему слабое и поддающееся давлению не только из Вашингтона, но даже из Тель-Авива.
Впрочем, признать, что российское вооружение не особенно жаждет купить и сам Иран — также было неудобно. И если теперь это признали, то очевидно не зря, а в предвкушении новых заказов.
Прежний, небольшой, заказ на поставку подвижных систем ПВО малой дальности Тор-М1 Россия выполнила в срок, несмотря на давление Запада. Похоже, что в Тегеране этот факт значительно поднял авторитет тех сил, которые выступают за полномасштабное сотрудничество с Россией в военной сфере.
Как известно, политическая система Ирана не сугубо авторитарна, а держится на особой системе сдержек и противовесов, где кроме президента и парламента значительную роль в принятии решений играет духовенство, армия и Корпус стражей исламской революции. Известно о напряженных дискуссиях в иранском парламенте по поводу всего комплекса отношений с Россией, о которых сообщала иранская печать. Весьма неоднозначной оставалась и позиция рядовых иранцев по отношению к России, если судить по контенту популярных сетевых форумов, таких, как Irandefence. Ситуация с достройкой Бушерской АЭС особенно раздражала иранцев и придавала аргументов тем политикам, кто говорил о России, как о ненадежном партнере. Дружественного отношения к России президента Ахмадинежада оказалось недостаточно для того, чтобы переломить ситуацию, но произведенная поставка ядерного топлива означает, что «точка невозврата» в строительстве АЭС пройдена, и основные разногласия позади.
Часто недооценивается, насколько важен может стать иранский рынок для России не столько в военной, сколько в гражданской его части. Так, иранские авиакомпании выразили намерение приобрести 130 российских гражданских самолетов. В дальнейшем российская Объединенная авиастроительная корпорация может стать одним из главных поставщиков авиатехники Тегерану, учитывая политическую ненадежность западных авиапроизводителей.
Россия имеет хорошие перспективы участия в энергетических проектах Ирана, причём не только в атомной, но и в тепловой энергетике, о чем теперь ведутся переговоры. Сотрудничество с Ираном в производстве и рыночной продаже сжиженного газа могло бы стать основой совершенно новой схемы отношений Газпрома с энергопотребителями и транзитными государствами, когда последние уже не будут обладать возможностью шантажировать Россию.
К международному транспортному коридору (МТК) «Север-Юг», идущему от российских портов на Балтике к Астрахани и далее по Каспийскому морю через Иран в Индийский океан теперь добавится и транспортная магистраль «Север-Юг», которая проляжет по политически стабильному восточному берегу Каспия. Это решение было принято прикаспийскими странами сразу после поставки ядерного топлива в Бушер.
Таким образом, Иран встраивается в вырастающее прямо на глазах, но пока неформальное, содружество прикаспийских государств, где Москве принадлежит ключевая роль. Особая роль континентальных и транс-каспийских связей заключается в том, что они пока никак не контролируются американским флотом и западными военными структурами. Соответственно, континентальные страны Евразии могут спокойно развивать отношения между собой, не нуждаясь в заокеанских арбитрах. Кардинальный вопрос здесь звучит так: насколько далеко готова пойти Россия для защиты своих интересов в этом районе мира? В частности, насколько глубока может быть вовлеченность Москвы в случае прямого вооруженного конфликта между Тегераном и Вашингтоном?
То, что Кремль будет осторожничать и постарается избежать прямого вовлечения вооруженных сил России в этот конфликт — это очевидно. Просто военное поражения Ирана в локальных стычках с американскими ВС или бомбардировки иранских объектов не способны вовлечь Москву в прямое противоборство. Однако, неясно, какие решения могут быть приняты в случае, если там осознают опасность расчленения или распада Ирана вследствие военного вторжения западных стран. Тут реакция может превзойти не только прогнозы экспертов третьей стороны, но и холодные стратегические расчеты самих кремлевских стратегов.
Паника элит и политическая дезорганизация в странах-союзницах, беженцы, террористы, караваны с героином, финансовые потери «Газпрома» и российской нефтянки из-за проблем в Центральной Азии — все это может подвигнуть Москву на более активное вмешательство, аналогичное тому, которое предпринимала Москва во время вьетнамской войны.
До конца не ясно, отражает ли публикация доклада американских спецслужб намерение США ввести Тегеран в заблуждение относительно своих собственных намерений, или же наоборот — изменение этих намерений в более благоприятную для мира сторону. По мнению ряда аналитиков, среди которых и бывшие сотрудники ЦРУ, администрация Буша твердо намерена покончить с иранской угрозой в преддверии американских президентских выборов. Это в особенности необходимо ей для обеспечения поддержки республиканскому кандидату со стороны избирателей-евреев и христианских фундаменталистов. В этом случае динамика подготовки американской операции определяется соответствующей фазой американского избирательного цикла и поэтому не может быть отложена. Но, как известно, электоральный цикл существует не только в Америке. Даже если теперь перед наступлением избирательного «полнолуния» неоконы страстно возжелали крови, время российской президентской кампании — не самый подходящий момент для шабаша.
Есть, правда, ещё один вариант: администрация Буша действительно решила оставить идею вторжения, как слишком рискованную, и принять стратегическое решение начать сближение с Тегераном. А в Кремле, узнав по своим каналам о намерениях Вашингтона, поспешили закрыть спорные вопроса вокруг поставок топлива в Бушер, чтобы не опоздать на поезд, и не оказаться в роли догоняющего.
Тогда сентенции Путина относительно «коварства» США могут быть прочитаны как попытка слегка притормозить ответное движение Ирана в сторону Америки. Что ж, в этом случае заявление выглядит особенно уместным.
