СЫРЬЕВОЙ БАРОН
Это событие трудно назвать «неожиданностью».
Реальных кандидатов в «преемники» было всего трое: Медведев, Иванов и с некоторыми оговорками Зубков. С точки зрения теории вероятности, просто бросая монетку в качестве «оракула», треть публицистов должна была предсказать выдвижение Медведева.
Проигрыш Сергея Иванова на наш взгляд заслуживает отдельного рассмотрения. Во-первых, речь идет именно о проигрыше, а не об «операции прикрытия» изначального преемника, для проведения которой якобы был привлечен Иванов. Сам Иванов намекнул именно на последнее объяснение, когда сказал по телевидению, что о планах выдвинуть Медведева был ему «известно давно».
Скорее всего, все было иначе: такой амбициозный политик, как Иванов, не стал бы подставлять свою репутацию, добровольно играя роль «подсадной утки». Ведь дело было обставлено, как соревнование двух «преемников», и теперь Иванову трудно будет убедить общественность, что никакого «матча» будто бы и не было вовсе. Предполагать такое означает приписывать Путину некую волюнтаристскую сверхрешительность, которой он явно не обладает. Безусловно, был проведен «закрытый тендер», в результате которого Медведев и взял верх над другими кандидатурами.
Во-вторых, хотя условия этого «тендера» не были опубликованы, однако ясно, что индекс популярности был далеко не единственным критерием выбора. Об остальных «скрытых параметрах» можно только гадать. Вероятно, Путин оценивал силы двух группировок: «либералов» и «силовиков» и стоящий за ними потенциал. Оценивалось и качество «идейной обслуги». Но наиболее тщательной оценке подвергалась способность назначенных лидеров этих группировок, а также их команд, управлять страной, — пока в рамках тех сфер, которые им были даны в подчинение.
Как известно, сырьевая и обрабатывающая промышленности тяготеют к различному «оптимуму» политико-экономических условий. Если первая выигрывает от стабильности отношений России с Западом и открытия российского рынка, то вторая нуждается в регуляции импорта и стабильных отношениях с новыми мировыми экономиками.
В этом смысле противоречия между группировками «объективны», но поиск компромисса, а значит и компромиссных условий развития страны неизбежен.
Сам Путин давно благоволил к «силовикам», ВПК и новым высокотехнологическим производствам, однако скоро убедился, что их ускоренное развитие невозможно без привлечения ресурсов сырьевой отрасли.
И тут, как мы думаем, Медведев и стоящая за ним группировка показала себя более уверенно.
То, что именно на сырьевые отрасли будет также возложена обязанность нести основные расходы по повышению уровня благосостояния слабых слоев и оплачивать популистские чеки, стало ясно с назначением главы Газпрома (Медведева) на роль куратора нацпроектов. Похоже, Путин решил «экспериментальным путем» проверить, не будет ли ТЭК саботировать планы по «борьбе с бедностью», а также выяснить насколько олигархи после чисток смирились с принципом «надо делиться» и насколько они лояльны новому курсу.
По-видимому, Медведев справился со своей задачей, чем ему весьма помогла его должность в Газпроме и коллаборационистский настрой «сырьевиков».
Относительно же квалификации команды «силовиков», включающей и руководителей ВПК и высокотехнологического сектора, у Путина, наоборот, могли возникнуть серьезные сомнения.
Ряд готовившихся Рособоронэкспортом и подписанных лично Ивановым контрактов с серьезнейшими зарубежными клиентами скандально провалились. Среди них — контракт с Индией на поставку модернизированного авианосца с полностью укомплектованным авиагруппой и другим вооружением. Этот контракт при заключении был недооценен примерно на миллиард долларов.
Незадолго до начала избирательной кампании в Думу выяснилось, что, несмотря на предыдущие заверения подчиненных Иванова, а также близких соратников самого Путина, таких, как бывший глава Рособоронэкспорта Чемезов, контракт в его нынешнем виде выполнить невозможно. По этому поводу с Индией разразился публичный скандал, степень которого окружение Иванова до сих пор пытается приуменьшить. Также до сих пор не ясно, как Россия сможет выполнить этот важнейший для её деловой репутации контракт, поскольку Индия платить дополнительно отказывается, резонно ссылаясь на правила деловой этики.
Очень похожая история произошла примерно за год до этого и с огромным по российским меркам китайским заказом на военно-транспортные самолеты Ил-76 и самолеты заправщики Ил-78. Этот контракт также фактически сорван. И тут ответственными за заключение контракта оказались не кто иной, как тогда министр обороны Иванов и руководство Рособоронэкспорта. В результате Китай приостановил заключение новых контрактов с Россией и требует безусловного исполнения контракта либо денежной компенсации.
Следующим провалом, ставящим под сомнение компетенцию команды российского ВПК, стали трудности программы модернизации собственной армии. Средства, выделяемые на эти цели, растут, а объем поступающей ежегодно на вооружение боевой техники не увеличивается. Год за годом программа модернизации армии движется со значительным отставанием от плана. Это отставание легко выявить, сравнивая громкие заявления, высказываемые в начале каждого года с фактическими отчетами в конце года. В числе хронически отстающих такие многократно озвученные задачи, как обновление спутниковой группировки и возвращение в строй системы спутниковой навигации ГЛОНАСС, принятие на вооружение подлодок новых проектов и новых ракет, возобновление выпуска самолетов дальней авиации. С переменным успехом выполняется программа перехода армии на контрактную службу.
Есть, конечно, и достижения. Среди них восстановление российской системы ракетного предупреждения, успехи России в разработке микросхем специального назначения и электронных модулей для радаров, а также идущая беспрецедентно быстрыми шагами программа создания российского регионального самолета SSJ. Однако, в этих успехах заслуга знаковых политических фигур группы «силовиков», таких, как Иванов или Чемезов, неясна. В то же время роль фигурантов в заключении провальных контрактов с Дели и Пекином очевидна.
Кроме того, по репутации Сергея Иванова наносили удар за ударом громкие случаи армейской «дедовщины», а также проблемы с законом у его собственного сына.
ВЕЛИКИЙ РАЗМЕН
Возможно, впрочем, что решающим в победе Медведева были не недостатки Иванова, а «достоинства» самого Путина. Путину самому близка роль покровителя силовиков, риторика «жесткого национального лидера» которая успела стать частью его политического лица. В этом случае Иванов оказывается лишним, поскольку уже есть Путин. До тех пор, пока Путин твердо не решил остаться в политике (а это решение он, похоже, принял достаточно поздно), Путин мог рассматривать Сергея Иванова, как своей прямое идейное продолжение. Медведев же мог прочиться на роль технического премьера, «демократической вывески» и покровителя «либералов» по крайней мере, до тех пор, пока развитие технологического сектора не позволит окончательно списать «сырьевиков» со счета. Возможно, Путин разочаровался в организационных способностях куратора ВПК, а возможно — испугался его чрезмерной амбициозности, временами не соответствующей ни талантам своего обладателя, ни возможностям страны. Так или иначе, Путин решил, что уходить со сцены ещё слишком опасно.
Политические жесты Путина не оставляют сомнений в том, что он собирается и дальше продолжить свою игру в покровителя «силовиков». Параллельно «забегу преемников» в последние два года риторика Путина неуклонно ужесточалась. Данная тенденция достигла своего апогея за две недели до объявления Медведева преемником, когда Путин в жестких тонах осудил «эпоху олигархов», публично «расплевавшись» со своим собственным ельцинским прошлым. К этому, собственно, призывали Путина уже давно те, кто все эти годы ожидали от него большей определенности в действиях.
В такой ситуации выбор Медведева в качестве преемника выглядел бы крайне нелогичным, если бы смена власти шла в рамках прежней парадигмы «идейного преемничества». Если же рассматривать выдвижение Медведева не как результат победы одной из сторон, а как часть компромисса между двумя главными группировками российской элиты — «либералами» и «силовиками» — то все становится на свои места.
Суть компромисса ясна не до конца, как и неясна степень готовности участников придерживаться собственных договоренностей. Можно только надеяться, что российские элиты в этом вопросе поведут себя не менее консолидировано, чем в ходе выборов в Думу. Можно также предположить, что частью компромисса стал вопрос дальнейшей политической судьбы самого Путина.
Покажи Иванов себя более достойно, конфигурация власти все равно сложилась бы в результате вынужденного компромисса тех же сил, но она могла бы быть иной: например, в виде Иванова президента и Медведева — премьер-министра. При этом Путин мог отдалиться в партийное строительство. Возможно, таковым и был основной вариант, который не предполагал смены существующей парадигмы власти. Однако в дальнейшем, глядя на туго дающуюся его коллегам «силовикам» стезю покровителей технологического прогресса, Путин решил переиграть.
Не исключено, что на него повлияли и предупреждения о том, что обеспечить преемственность курса в рамках традиционной российской системы единовластия технически невозможно. Действительно, Путин не может не помнить, что сам пришел к власти, как продолжатель курса Ельцина, однако со временем внес в политическое поле немало такого, с чем Ельцин навряд ли согласился бы. Учитывая крепкую связь Медведева с «сырьевиками», нетрудно догадаться, куда он повернет, если получит полную свободу действий.
В свете этих соображений выдвижение Медведева должно рассматриваться, как камень в фундамент новой для России конфигурации власти, построенной на системе «сдержек и противовесов». Поскольку окончательная победа «силовиков» над «сырьевиками» по-прежнему выглядит невозможной без обрушения экономики, Путин пытается достичь устойчивого компромисса между ними, запечатлев его «в граните» государственного устройства. Но здесь действующий президент связан данными обязательствами не менять конституцию «под себя» для того, чтобы остаться на посту президента, а также обещанием не увеличивать полномочия премьер-министра в свою пользу (на случай, если сам решил бы им стать). По сути, только должность руководителя нижней палаты парламента дает ему возможность содействовать принятию законов не «под себя».
ЭКЗОТИЧЕСКИЙ «МЕДВЕД»
Как нам кажется, Путин за время президентства успел убедиться, что народ желал бы иметь власть не просто демократическую по форме, но и русскую по содержанию. Кандидатура Медведева, очевидно, не несет такого содержания. Однако, именно этим она может быть привлекательна для «плана Путина», становясь идеальным средством сакрального размагничивания президентского престола. Имея такого президента, как Медведев, народу будет легче принять новую для него форму правления, не предусматривающую однозначной персонификации власти.
Путин не случайно приблизил к себе этого невысокого человека, которому если следовать его биометрическим показателям будет трудно обеспечить себе поклонение народных масс: кучерявый, не выглядит «чистым русаком». Национальность матери Медведева — отдельная «притча во языцех». С одной стороны, стесняться нечего, а с другой — чего тогда секретничать? Возможно, впрочем, что в ходе избирательной кампании Медведев, как искренний демократ, приоткроет народу свои святые семейные тайны. Тем более, что в демократической стране избиратель должен знать о президенте абсолютно всё. В ином случае могут найтись такие, которые захотели бы этими тайнами шантажировать.
В облике Медведева можно найти и другую опасность. По некоторым данным, 80% людей убеждены, что низкорослые брюнеты — классическая конституция диктатора. Существует этому и психологическое объяснение: физическая закомплексованность и неспособность привлечь женщин своими физическими качествами ведет к чрезмерному властолюбию и скрытой агрессии. В качестве примеров нередко приводятся такие деятели, как Наполеон, Ленин, Сталин, Гитлер, Геббельс и Саркози. Вне зависимости от того, насколько эти данные подтверждены статистикой, образ «маленького тирана» всегда будет преследовать Мадведева, так или иначе влияя на его действия.
Кстати, в день похорон Ельцина Медведев старательно прятался, и в телекамеры так и не попал, в отличие от Сергея Иванова. Казалось бы, убежденный либерал должен был поклониться гробу первого президента у всех на виду, а не прятаться в тень. Но этого почему-то не случилось. Не потому ли, что фигурант прекрасно осведомлен об истинном отношении большинства народа к «вождю россиян» и хочет оставить за собой возможность перемены убеждений в дальнейшем? Чем тогда это не признак его двуличия и карьеризма?
Остаются вопросы и к последним шагам Медведева.
До сих пор неясно, насколько его официальное предложение Путину возглавить будущее правительство было согласовано с самим президентом. Текст этого заявления, прочитанный Медведевым перед камерой деревянным, ломающимся голосом, содержал недвусмысленную угрозу: если Путин не возглавит правительство, исполнительная власть якобы не сможет работать эффективно.
Однако, выдвижением близкого себе лично Зубкова Путин достаточно ясно дал понять, кого он желал бы видеть премьером в обозримом будущем. И если Путин возглавит правительство, ему некогда будет заниматься укреплением новой структуры власти, для чего необходимо принятие новых законов и непосредственное руководство работой нижней палаты. Зато в этом случае реализовать возможности конституционного большинства, завоеванные «Единой Россией», смогли бы другие думские политики.
Возня вокруг путинского депутатского мандата только усиливает подозрения о ведущейся закулисной борьбе относительно будущей роли Владимира Путина, а также роли в этом деле основных фигурантов, включая Медведева.
В такой ситуации, если президент почувствует себя «в окружении», он может действительно пойти на сближение с Лукашенко, чтобы гарантировать себе будущее место в политике иным, более инновативным путем. И хотя уже официально заявлено, что вопрос о главе Союзного государства на ближайшей встрече Путина и Лукашенко в Минске обсуждаться не будет, ничто не мешает обсудить его в дальнейшем, когда позиции соратников Путина в вопросе о его судьбе определятся более ясно.
