Результаты, оглашённые ЦИК, — это самое скучное и неинтересное, что было во всей кампании парламентских выборов.
Впрочем, в России это уже успело стать традицией: итоги выборов в целом известны заранее и мало значимы для будущего развития страны. Его определяют не они.
А вот что всегда интересно и значимо — это предвыборная кампания. То есть — то, как власть обеспечивает саму возможность последующей легализации итогов выборов в общественном сознании.
Все основные события нашей общественной политики, имеющие реальное и немалое значение для развития страны, происходят именно во время предвыборной «гонки».
Ведь просто нарисовать итоги невозможно — они должны быть понятны обществу, и такая степень «демократичности» свойственна любой современной политической системе, от «подлинно демократической» до «страшно авторитарной».
Эти выборы имели мало отношения к собственно парламентской власти. Основная «партия власти» даже откровенно вела их на манер «как бы президентских». Они состоялись как предварительный итог второго срока Путина и отражали в себе как в капле воды всю проблематику этого периода.
И в этом плане они очень определённо подтвердили, что основным событием, определившем эту проблематику, была, как ни странно, «оранжевая революция» на Украине. Она задала основные импульсы и для внешней политики Кремля, и для всего того аспекта внутренней политики, который связан с необходимостью хотя бы гипотетически считаться с мнением народа.
Страх перед «оранжевой волной», которая должна была, выплеснувшись на просторы СНГ, обрушиться и на Россию, стал важнейшим нервом всей политики Кремля. Увидев себя на месте Кучмы и испугавшись, Путин довольно скоро захотел увидеть себя на месте Ющенко. От простых защитных мер Кремль довольно быстро перешёл к идее использования технологий «оранжевой революции» для дальнейшего транзита своей власти.
Благодаря такому вниманию он смог глубоко осмыслить природу таких событий, сущность тех настроений, которые смогли мобилизовать общество Центральной и Западной Украины на столь активное участие в политике.
В российских СМИ события той «революции» подавались в первую очередь как русофобская истерия, организованная западными политтехнологами с целью продвижения американских интересов «а-ля Бжезинский» на постсоветском пространстве. В немалой степени это так и было. Однако у тех событий был и другой аспект — возможно, гораздо более важный и личностно значимый для каждого их участника.
«Оранжевая революция» была первым случаем мобилизации «масс избирателей» на основе негатива не к советской эпохе и «коммунистическому» прошлому, а на основе негатива к «эпохе 1990-х», негатива к постсоветскому времени. Оно было впервые осмыслено как цельный период истории, требующий преодоления.
Эта сторона оранжевых событий и была той важнейшей взрывоопасной идеей, которая имела немалые шансы на экспорт во все республики СНГ, в том числе и в Россию.
Ведь та постсоветская система, которая ещё в 1990-е переживалась как «переходный этап» со всеми свойственными ему «временными трудностями» и социальными диспропорциями, на деле ни к какой другой модели общества не вела и вести не может, являясь в принципе самодостаточной. Прежние способы мобилизации населения на очередной новый рывок по «преодолению кризиса» перестали быть действенными, так как осознание того, что новые реалии — не времянка, а система, стало преобладать. В то же время, мотиваций к тому, чтобы быть действительно довольными этой системой, у большинства людей откровенно мало. На них уже нельзя положиться. Система зашаталась, уже мерещились оранжевые язычки сжигающего её пламени.
Однако то, что сделали оранжевые силы на Украине, грозя обрушить власть «элит 90-х» по всему экс-СССР, оказалось удачным способом эту власть сохранить.
Уникальность Украины здесь только в том, что там раскол в элитах перерос в их открытое противостояние, имея к тому же и территориальное выражение. В России же, где такого раскола не наблюдалось, оранжевые технологии теряли своё значение межэлитного столкновения, сохраняя в то же время свой смысл как прекрасный способ идеологического «апгрейда» власти — с сохранением её за теми же «элитами 90-х». Путин-2005 был Кучмой-2004, Путин-2007 стал Ющенко-2004.
«Оранжевая революция» — это совсем не обязательно Майдан и толпы людей с разноцветными ленточками. Это введение в сознание избирателя мотиваций к голосованию, связанных с негативом к постсоветской системе, к «злосчастным девяностым».
То, что многочисленные молодёжные движения, созданные Кремлём по образу украинской «Поры» и её подобий, не пришлось выводить на улицу, здесь никого не должно обманывать. Вся предвыборная кампания «Единой России», проведённая как «кампания Путина», была нацелена на донесение избирателям одного «мессиджа»: Путин — тот, кто вывел Россию из тупика, в который её завели при Ельцине; Путин и его партия — залог того, что 1990-е больше не вернутся; при Путине и «Единой России» демоны 90-х будут сидеть смирно, а Россия, вернувшись на верный путь, преобразится. В стране происходит революция — мы создаём новую систему, начинаем новую эпоху.
С этим связана и сознательная невротизация предвыборной кампании, постоянно внушаемые народу утверждения, что именно сейчас решается судьба России, что мы живём в переломный момент, когда всё зависит от каждого из нас — будет ли у России будущее, или нет. Оранжевые технологии требуют подлинно революционного воодушевления масс.
Это очень сильная идея. Негатив к девяностым среди россиян, наверное, не меньший, чем среди украинцев. Если не больший. Но и «возвращение» к тому, что было до 90-х, уже мало кто себе может представить, да и мало кто этого хочет. Путинизм — это идеология «анти-постсоветизма», и в этом смысле он абсолютно тождественен идеологии «оранжевого» движения на Украине. С тем же значением удержания власти за элитами 90-х. Разве что он лишён украинской националистической и прозападной составляющей.
Впрочем, и здесь не вполне так. Им нашлись достойные замены.
Русский национализм загнан в подполье, однако аналогом украинского этнонационализма выступила идеология «российского гражданского национализма». Идея «нового народа — россиян» — так же одна из центральных для второго президентского срока Путина. На доведение до сознания населения модели гражданской российской нации, лишённой этно-культурных оснований, были брошены значительные финансовые и интеллектуальные средства. Да, по-настоящему укоренить эту мысль в народе пока не удалось. И, судя по тому, что она не была использована как мобилизационная техника в этой избирательной кампании, в Кремле это понимают. Но свою роль нейтрализатора собственно русского национализма, реально несущего в себе идейно обоснованный негатив и к 90-м, и к тому, что им предшествовало, россиянский псевдонационализм сыграл неплохо.
Геополитическая составляющая «Оранжевой революции» — рывок на Запад из объятий «медведя Евразии» — так же нашёл себе аналогию в путинизме, разве что с обратным знаком, в виде набора суб-евразийских идей. «Мы стучались в двери Запада, но он нас к себе не пустил, только обобрал да в глаза плюнул; теперь мы не будем никуда стучаться, мы сами себе цивилизация и с Западом можем говорить на равных». Роль «бесцеремонно давящего на свободный народ соседа, мнящего себя его старшим братом», которую для украинской «Оранжевой революции» сыграла Россия, в российской редакции отведена Соединённым Штатам Америки. Это они под мнимым предлогом нарушения в России прав человека и основ демократии пытались оказать на неё международное давление. Это они хотят, чтобы Россия вернулась к своей унизительной роли 90-х гг. Это они могут поставить под сомнение решительный выбор российского народа. Это они выделяют средства на то, чтобы вновь опустить его на колени.
Но «демоны девяностых» почти повержены. Политические образования, правившие тогда Россией, набирают жалкие 1-1,5%. Враги народа — «олигархи» — издают последние писки под давящим их элегантным ботинком Путина, и этот писк разносят по городам проплаченные ими всевозможные «несогласные», собирая жалкие кучки городских сумасшедших. Россия обрела своё место среди других великих цивилизаций, а США вынуждены будут говорить с ней на равных. Народ российский вот-вот вылезет из бедности, промышленность заработает, а рождаемость повысится. Девяностые навсегда уйдут в прошлое, оставшись только в страшных снах добропорядочного россиянина. Надо только сделать последний революционный рывок — прийти на выборы в марте и отдать свой патриотический голос.
Несомненно, надо признать, что в части негатива к 90-м путинизм и морален и достоверен. Это действительно общенародное чувство, и трудно не испытывать радости от самого того факта, что теперь всё это говорят и «в верхах». Ложь путинизма в том, что, предлагая «россиянам» революционную идеологию, на деле он консервативен в самом простом и приземлённом значении этого слова.
Путинизм делает как раз обратное: стабилизирует ту социально-экономическую систему, которая была создана в те самые злополучные девяностые. «Коллективный Путин» расправился с несколькими неугодными «олигархами», но гарантировал право собственности и политического участия всему классу новой псевдо-буржуазии, сказочно обогатившейся на приватизации 90-х. Он цементирует и ту политическую систему, которая берёт своё начало в осени 1993-го года.
Это на Украине есть раскол элит и регионов, это там завоевания осени 2004 года оказались под вопросом и межклановая грызня ведёт страну от кризиса к кризису. Там «Оранжевая революция» толком и не получилась… То ли дело в России: победа окончательная, а страна монолитна, как памятник Дзержинскому.
Элиты 90-х при «Путине» могут спать спокойно — теперь система приобрела стабильность и большой запас прочности в виде нового народного доверия. «Шалость удалась» — «оранжевая революция» свершилась без Майдана. Любые оппозиционные движения, критикующие постсоветскую Россию, будут только слабой тенью идеологии путинизма. Оппозиция интеллектуально обезоружена и вытеснена из легального политического поля.
«Кучма и Ющенко» в одном лице вскоре должен реинкарнироваться в новое политическое тело.
Народ не против, народ только за. От простой медсестры до последнего «олигарха».
