Со второй половины лета мировые рынки капитала пребывают в довольно безрадостном состоянии, которое на языке финансистов называется «кризис ликвидности».
Практически иссяк щедрый денежный поток триллионных инвестиций, который толкал вверх цены финансовых инструментов (акций, облигаций, иных ценных бумаг) и заставлял крутиться мировые рынки.
Что же произошло?
В штатном режиме финансовый рынок функционирует при помощи системы банков и активном участии государства. Государство регулирует объем денег несколькими способами, в том числе, при помощи их эмиссии, увеличения или снижения процентных ставок, операций на рынке ценных бумаг. Коммерческие банки, прежде всего, исходя из собственных интересов, участвуют в перераспределении этого денежного потока и за комиссии и другого рода вознаграждения перенаправляют деньги в реальный сектор. Дополнительную помощь в этом им оказывают другие финансовые институты (инвестиционные фонды), которые ищут наиболее привлекательные объекты для вложений и тоже берут деньги на рынках капитала.
До недавнего времени эти самые рынки пребывали в стабильно предсказуемом состоянии. Основным источником денег здесь были низкие процентные ставки в США (а также кредитование за счет японской валюты). Условно говоря, ведущие банки брали кредит под 4.5% годовых, покупали ипотечные облигации с высоким рейтингом, которые приносили им 7%. Ну, а эмитент ипотечных облигаций, получив деньги, выдавал ипотечные кредиты под 15%, и даже при невозврате значительного объема выданных ссуд мог получать маржу в 5%. Короче говоря, пирог был большой и каждый был рад своему кусочку.
Как известно, рынком правят две основные силы: страх и жадность. Когда все предсказуемо, страх уступает место жадности. Для того чтобы получить еще больше прибыли, финансисты перестают обращать внимание на риски, начинают брать еще больше кредитов. А чтобы сократить затраты, они структурируют свои финансовые операции с минимальным запасом прочности (действительно, зачем покупать пальто, если на улице уже третий месяц лето?) Кроме того, любая успешная схема, способная приносить устойчивый поток прибылей, становится объектом многократного копирования (и каждая копия подспудно содержит в себе слабости и недостатки исходной модели). Поэтому чем дольше пребывают рынки в спокойном состоянии, тем больше вероятность возникновения «эффекта домино», когда отдельное незначительное событие приводит к катастрофическим последствиям.
Таким незначительным событием, по нашему мнению, стал неожиданный скачок доходности по казначейским обязательствам США где-то в начале июня. Переводя с финансового языка на обычный, это означает, что кто-то продал большое количество американских казначейских облигаций, вызвав рост доходности. О том, кто продавал эти облигации, можно разве что догадываться. Примечателен один момент: в середине лета средства массовой информации вдруг запестрели сообщениями о возможности продажи Китаем долларовой части своего 1,3 триллиона валютных резервов. Впрочем, Китай довольно быстро попытался опровергнуть эти предположения, «но осадочек остался».
И хотя повод к драматическому развитию событий был довольно быстро устранен, глобальная причина кризиса никуда не делась. Эта причина — подзабывшие страх финансисты с триллионами рискованных инвестиций. Больше всего пострадал сегмент рискованных ипотечных бумаг, так называемые “subprime mortgages”, портфели которых значительно подешевели. Причем их финансирование осуществлялось на заемные деньги (которые заметно подорожали). В общем, «эффект домино» не заставил себя ждать.
Сначала посыпались хедж-фонды (эта часть финансового мира в последнее время пользовалась довольно привилегированным положением, избегая излишней зарегулированности и занимая довольно большие объемы для инвестиций на основе весьма сомнительных стратегий). Часть из этих фондов была связана с крупнейшими мировыми банками, которые тоже попали под раздачу. Ну, а если проблемы возникают у крупных банков, то все остальные стараются соскочить с падающего рынка: перестают выдавать кредиты, продают сомнительные активы, а когда совсем худо — идут на поклон к государству за дешевыми деньгами.
В кризисной ситуации даже самое «прорыночное» государство не может оставаться безучастным, ибо коллапс финансовой системы может иметь катастрофические последствия для системы политической. Кроме того, не следует списывать со счетов огромное личное влияние финансовой элиты на элиту политическую. Поэтому США пошли на довольно радикальное снижение процентной ставки в начале сентября (0.5% против обычных изменений в 0.25%), а министерство финансов Великобритании вразрез со своими прежними обещаниями невмешательства, вдруг помчалось спасать банк Northern Rock, что вызвало недоумение в финансовых кругах.
Эти действия привели к временному улучшению положения с ликвидностью и настроений на рынке, однако ожидать полного исправления ситуации, наверное, еще рано. Дым еще не рассеялся — но предчувствие катастрофической картины произошедшего витает над рынками капитала уже несколько недель. Ибо где-то по окончании третьего квартала выйдет отчетность крупнейших банков, отражающая летние события, и, несмотря на отчаянное манипулирование цифрами, скорей всего, она будет не самым приятным чтением для инвесторов.
Однако самым значительным последствием всей этой истории стала фактически объявленная новая роль финансовых инструментов США на мировых рынках капитала.
Если до недавнего времени при возникновении подобного рода явлений финансисты всего мира продавали свои инвестиции и переводили деньги в казначейские бумаги США, то в этот раз обещание получить гарантии возврата в долларах выглядит отнюдь не самым лучшим вариантом. Ведь доллар уже несколько лет пребывает в ситуации устойчивого обесценивания по отношению к другим валютам.
Америка довольно давно жила в долг, позволяя себе недостижимый в иных условиях уровень потребления и бюджетных расходов на заемные деньги. В сочетании с дефицитом внешней торговли, дефицит бюджета требовал все больших заимствований, которые, по счастью для правительства США, делались в долларах. Учитывая, что большинство операций на рынках капитала происходит в бездокументарной форме, им не нужно было тратиться даже на печатание денег. Единственной технической проблемой в этом механизме была необходимость регулярно обращаться к конгрессу по поводу увеличения верхнего предела заимствований. Ибо господство демократов на Капитолийском холме, делало весь этот фарс для республиканской администрации хотя и предсказуемым, но довольно шумным занятием.
Теперь же, когда ставку пришлось понизить, перспективы доллара на ближайшее время выглядят довольно сомнительно. Если в евро и фунте можно получать более привлекательные доходности (с учетом паритета покупательной способности, работающего на их укрепление), то доллару остается уповать только на сакраментальное “In God We Trust”. Соответственно, желающих гарантированно получать фантики становится все меньше. Чтобы привлекать необходимый объем финансирования, нужно предлагать более высокий процент кредиторам, дабы компенсировать утраты от слабеющего доллара и искать тех, кто, в конечном счете, заплатит за увеличенное бремя обслуживания долгов.
Неудивительно, что доллар довольно быстро упал до уровня 1.43 за евро к началу октября. Наверное, рекордный уровень фунта по отношению к доллару также не за горами.
Российский рынок, конечно же, не остался в стороне от происходящего. Но об этом лучше поговорить отдельно…
(Продолжение следует)
