Несколько лет назад, когда структуры Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) только начинали складываться, некоторые аналитики говорили, что одно из двух — либо ШОС будет значить для нас невероятно много, либо абсолютно ничего. То есть — либо военный блок с четкой дисциплиной, либо пустышка.
Чтобы представить будущее ШОС, предлагалось не гадать на кофейной гуще, а посмотреть, будут ли приняты в организацию новые страны.
Если да, то речь идет о экономическом образовании, хотя весьма и весьма масштабном.
Если нет — значит, замышляется военно-политический блок с целью противостояния НАТО.
С тех пор прошло немало лет, но загадка ШОС остается. Да, новые страны не принимаются. Но тут может быть простое объяснение. Если интегрировать в ШОС, например, Монголию, которая давно этого ждет, то как тогда отказать Ирану, который стремится в ШОС не с меньшим, а, вероятно, большим рвением. Между тем, ни Китай, ни Россия в настоящий момент идти на конфликт с Америкой из-за Ирана не хотят. Для Китая США — крупнейший торговый партнер, а Россия ждет, как разрешится история с предложенным ею сотрудничеством с американцами по ПРО.
Интересно, что многие западные аналитики уверены (или просто пугают публику страшилками?), что, в соответствии с договором стран ШОС, нападение на одну из них считается нападением на всех (наподобие того, как в НАТО). И в их воображении рисуется картинка, как сбросившая на Иран свои бомбы Америка, тут же оказывается в состоянии войны сразу с Россией и Китаем. Весьма невероятное предположение и даже забавное, но оно показывает, что наконец-то ШОС на западе стали принимать всерьез и рисовать из него нечто типа «АнтиНАТО» или «Варшавский договор-2».
Да и в целом следует отметить, что в этом году реакция на саммит ШОС и военные учения стран ШОС необычайно остра и нервозна, чего в предыдущие годы не было. Еще год назад ШОС почти не замечали, внимание уделили только российско-китайским военным учениям 2005 годам, которые расценили как репетицию столкновения с Тайванем.
Между тем, что такое ШОС — еще можно только гадать. Для Запада она крайне неприятна в любом случае. Идея создать «Энергетический клуб», высказанная президентами Владимиром Путиным и Нурсултаном Назарбаевым, была с удовольствием воспринята всеми странами-участницами ШОС и вызвала интерес у наблюдателей саммита (Монголии, Ирана, Индии и Пакистана) и его почетных гостей (Туркмении и Афганистана).
По сути, идея клуба подразумевает следующее. Сколько у России есть трубопроводных мощностей для транзита среднеазиатских энергоносителей и сколько она может их еще дополнительно создать — все они будут заполнены нефтью и газом из этих республик. Остальное — будет направляться в сторону Китая и на север Ирана (в случае Туркмении). И вот только то, что останется (если от прожорливого на энергоносители Китая может что-то остаться), может поступить на планируемый Европой и Америкой Транскаспийский трубопровод. Но это уже будет такой мизер, ради которого не строить столь дорогостоящий трубопровод по дну Каспийского моря. Таким образом, европейцам в Средней Азии делать нечего, Россия превращается в еще более значимого поставщика энергоносителей в Европу, а с постсоветского пространства — практически монополистом, если исключить Азербайджан. Так Россия подсаживает Европу на свою нефтегазовую иглу. Таким образом, и в далекой Киргизии Россия решает в первую очередь вопросы своей европейской политики.
Большинство аналитиков высказывают мнение, что между Россией и Китаем заметны разногласия. Китай, дескать, интересует экономическая сторона функционирования ШОС, а Россию интересует та, что связана с обороной и безопасностью. Это своего рода антистрашилка. «Агрессивная» Россия якобы хочет заключить военный пакт с Китаем, но Китай на это никогда не пойдет, поскольку намерен тесно сотрудничать с Америкой. Но, как мы видим из результатов энергетической игры России на саммите ШОС, на данный момент Россия более всего интересуется экономическими или, лучше сказать экономико-политическими вопросами. Китай же со своей стороны проявляет беспрецедентную для него заинтересованность в военных вопросах. Не напрасно 1700 китайских военнослужащих с тяжелой военной техникой прибыли на военные учения стран ШОС. Может быть, эта цифра не слишком впечатляет, но если Россия привыкла участвовать в многонациональных учениях, то для Китая это в диковинку, и это очень важно. Китай, совершенно очевидно, учится играть в новые игры.
Интересен и сюжет игры: штурм занятого террористами крупного населенного пункта. Но такая ситуация невозможна ни в России, ни в Китае. Или речь идет о том, что населенный пункт занят сепаратистами (но в данном случае столь же ясно, что Россия и Китай не будут прибегать к помощи друг друга), либо экстремистами, но уже в Средней Азии. В последнем случае это выглядит как подавление цветных революций. Эта ситуация реальна. Правительство страны, в которой начинается очередная цветная революция, обращается к странам ШОС, и они совместными усилиями подавляют даже самый крупный мятеж. Итог: американцам в Средней Азии делать нечего. И что еще важнее, появляется некий тыл и у России, и у Китая, который будет недоступен для американцев (за исключением американской базы в Киргизии, от которой киргизы, заломившие за нее сногсшибательную цену, и не рвутся отказываться. Заметим, кстати, что за российскую базу, расположенную поблизости, они денег не берут).
На сегодняшний день военно-стратегическое сотрудничество стран ШОС всем этим и ограничивается.
Тем не менее, причина, которая заставляет нервничать западных наблюдателей, все-таки существует. В чем она состоит? Как говорится в пособиях по ведению психологической войны агенты разведслужб, работающие с открытыми источниками информации, стратегические изменения в стране пребывания определяют таким образом. Тема, которая некоторое время бурно обсуждалась и была чрезвычайно злободневной, вдруг в раз, в один день исчезает со страниц всех СМИ. Нечто похожее произошло и на саммите ШОС. Если на предыдущих саммитах много говорилось о многополярном мире и много критиковалась деятельность Америки, то последний саммит был абсолютным исключением.
О стремлении к многополярности упомянули в дежурном порядке: слишком заметным оказалось бы полное молчание на эту тему. Легкий намек на недовольство некоей страной (которая не была названа), стремящейся решать вопросы без международного сообщества, выразил Владимир Путин, но как-то мимоходом. И это после его откровенных высказываний последних месяцев. Что еще более удивительно, президент Ирана Махмуд Ахмадинежад тоже не стал называть Америку по имени и заявил, в его положении очень сдержанно, что «некоторые государства привыкли говорить с позиции силы, продолжается угроза со стороны одной из держав относительно размещения элементов ПРО в некоторых точках мира, что и напрямую касается безопасности Азии и, в частности, стран ШОС». Больше Ахмадинежад про США не поминал. Видимо, ему было поставлено такое условие организаторами саммита. Однако со своей стороны, Ху Цзиньтао поспешил заверить иранского президента в своих дружеских чувствах и заявил, что «готов расширять сотрудничество с Ираном во всех областях и на всех уровнях». Владимир Путин ограничился несколькими теплыми словами в адрес иранского президента и только на людях.
Тем не менее, между странами, тяготеющими к ШОС, намечается новая структура отношений. Так президент Афганистана Хамид Карзай незадолго до саммита выразил глубокую благодарность Ахмадинежаду за помощь в борьбе с талибами, что привело американцев в ярость. Пакистан и Индия стремятся стать членами ШОС, при этом подразумевается, что воевать они более не будут. Особенно настойчиво свое желание вступить в ШОС выражает Пакистан — возможно, самая на сегодняшний день конфликтогенная страна с ядерным оружием, ослабевающим режимом и массой сторонников Талибана и других разновидностей мусульманского экстремизма. Чем чаще в Америке высказывается мнение о необходимости ввода американских войск в Пакистан, тем более заинтересованно пакистанский лидер Первез Мушарраф выражает желание присоединится к ШОС. Раздражает Америку и откровенное (и поддержанное ШОС) желание Хамида Карзая привлечь страны Шанхайской организации сотрудничества к процессу урегулирования в Афганистане.
Таким образом, мы можем наблюдать некоторые сдвиги пластов в азиатской геополитике. Сами по себе они не слишком велики, и их можно было бы игнорировать, но в совокупности они показывают, что на огромной части суши с населением в половину человечества происходят изменения неподконтрольные США. И чем активнее они происходят, тем на саммитах ШОС все реже звучит тема противостояния Америке. А это означает, что к разворачивающимся событиям следует подходить серьезно, гораздо более серьезно, чем если бы ШОС открыто объявила себя организацией, призванной бороться с Америкой.
К чему приведут эти геополитические сдвиги, говорить пока рано. Ситуацию определят те самые изменения в отношениях России и Америки, Китая и Америки, Индии и Америки. Если переговоры по взаимодействию в создании системы ПРО, прикрывающей Америку, Европу и Россию, дадут свой конкретный положительный результат, то Россия переключится на свою западную политику — более для нее ясную и привычную. И хотя некоторые высокопоставленные лица в американской администрации говорят о неприемлемости российских предложений, специалисты тем временем ведут дискуссию, основываясь на технических деталях предложений с той и другой стороны. Следует дождаться результатов.
У Китая свои проблемы с Америкой. В частности, Китай по сути дела предупредил США, что Вашингтон должен прекратить давление на Пекин с целью ревальвации юаня. В противном случае Китай может сбросить на рынок свои долларовые резервы стоимостью в 1330 миллиардов долларов и реализовать облигации американского казначейства, стоимость которых оценивается примерно в 900 миллиардов долларов.
Но более всего перспективы ШОС будут зависеть от поведения самой Америки. Если ей хватит мудрости при ее аховом положении в Ираке и Афганистане не быть каждой бочки затычкой и спокойно наблюдать за тем, что мир неизбежно меняется, что страны, вырывающиеся в Великие державы, организуют пространство вокруг себя в соответствии со своими потребностями, тогда ШОС не станет антиамериканской организацией, а превратится в обычное политическое и экономическое образование.
Если же глава Пентагона Роберт Гейтс продолжит считать, что США должны быть готовы к возможным вооруженным конфликтам с другими странами, в том числе с Россией и Китаем, и заявлять, как он сделал в начале февраля, выступая на слушаниях в комитете по вооруженным силам палаты представителей конгресса США, что «нам [американцам] необходим весь спектр военных средств для конфликтов с участием армии, поскольку мы не знаем, что произойдет в таких местах, как Россия, Китай, Северная Корея, Иран и других», то он неизбежно подтолкнет Россию и Китай друг к другу, а геополитические сдвиги в Азии будут происходить все активнее и без лишнего шума. Эти две державы нуждаются в союзниках.
Китай и Россия — очень разные страны, и нам не всегда легко понимать логику друг друга. Не вполне ясно, как мы можем построить стратегический союз, в котором бы действительно нападение на одну страну считалось бы нападением на всех. Не вполне понятно, зачем втягивать в такого рода союз среднеазиатские страны, которые при всем желании ничем помочь нам не смогут. Трудно представить, как может происходить российско-китайское взаимодействие в случае войны. Неясно, насколько мы можем доверять Китаю. Поэтому только форс-мажорные обстоятельства могут подвигнуть нас к более серьезному сотрудничеству в военной сфере.
А пока самое большое достижение прошедшего саммита состоит в объявлении о создании Энергетического клуба…
