Герой не моего Рамзана

Сегодня 30-летний Рамзан Кадыров официально вступил в должность президента Чеченской Республики. Предлагая эту кандидатуру, президент РФ, по его словам, «исходил из того, что вы много сделали для восстановления Чечни за последние годы в качестве зампредседателя правительства и на посту председателя правительства республики». «У меня боевое настроение», — отозвался Кадыров-младший, ранее категорически и многократно отрицавший свою готовность к работе на столь ответственном посту. Теперь он намерен «продолжать то дело, которое начали». Добавим же несколько штрихов к портрету пусть не всенародно избранного, но пользующегося солидной федеральной и внутриреспубликанской поддержкой политического деятеля, достойного сына своего отца, Рамзана Ахматовича Кадырова.

Сначала — совсем маленький штришок. На площади Ахмат-хаджи Кадырова в центре Грозного горит вечный огонь. «Вечная память павшим за истину!» — гласит надпись на мемориале. Первым в алфавитном списке из нескольких сотен фамилий бойцов кадыровских соединений, погибших, как разъясняют представители чеченской администрации, «в боях с ваххабитами», стоит имя Зелимхана Кадырова — старшего сына Ахмат-хаджи. Скорбь Рамзана о брате понятна, однако занесение его в скорбные списки не вполне уместно. 30-летний Зелимхан «пал за истину», по разным данным, то ли во дворе родного дома, то ли и вовсе на собственной кровати. Причиной его смерти, по официальной версии, стали последствия автомобильной аварии (по словам министра здравоохранения Чечни Шахида Ахмадова, «смерть наступила от острой сердечно-сосудистой недостаточности»), по неофициальной — употребление наркотиков.

Да и при жизни старший брат нынешнего президента Чечни все больше не «боролся за истину», а совершал правонарушения. Из сообщений различных СМИ вырисовывается довольно неприглядная картина. 18 ноября 2000 года Зелимхан Кадыров, писала «Новая газета», был задержан в Аргуне за незаконное ношение оружия, однако дело спустили на тормозах. Как сообщала «Газета», в ночь с 4 на 5 июня 2003 года он с двумя охранниками спровоцировал драку, а затем и перестрелку с охранником кисловодского пансионата «Факел» и заместителем коменданта санатория «Жемчужина Кавказа». Хулиганы были арестованы, и Зелимхан даже просидел две недели в КПЗ, однако после вмешательства из Грозного был отпущен. Дело дошло до суда, но к началу разбирательства имя Кадырова в нем больше не значилось. Ранее, 16 апреля того же года, Зелимхан Кадыров с сослуживцами избил в кисловодском «Гранд-отеле» двух жителей Дагестана. После вмешательства Ахмата Кадырова уголовное дело по этому факту возбуждать не стали. О боевых заслугах старшины милиции, командира взвода Зелимхана Кадырова пресса отчего-то умалчивала. По-видимому, потому, что рассказывать было не о чем.

Пора, впрочем, перейти к заслугам и идеологическим установкам Рамзана Кадырова, ставшего самым молодым главой субъекта Федерации не только на Северном Кавказе, но и во всей России. Не секрет, что его отец, бывший муфтием Чечни, словом и делом выступал против федеральных сил. В свое время он объявил России джихад. Затем Ахмат-хаджи Кадыров прозрел и переметнулся на сторону Москвы. Он был избран президентом Чечни и погиб во время теракта на грозненском стадионе «Динамо» 9 мая 2004 года. Рамзану, возглавлявшему службу безопасности отца, «перековка» далась нелегко. Судя по некоторым интервью, она не закончилась до сих пор, если вообще имела место.

«Я стал заниматься политикой, хотя никогда не хотел этого, — повествует Кадыров-младший. — Больше того, я долгое время не разделял позицию своего отца. Мне казалось невозможным менять свои убеждения, которых я придерживался еще начиная с первой кампании. А потом отец объяснил мне, что времена изменились и сейчас нужно делать все, чтобы восстановить республику. В том числе нужно менять и себя» («Жизнь за всю неделю», 29 ноября 2006 г.).

О каких убеждениях идет речь? Да вот о каких. «На русском языке я стал говорить в 1999 году, — вспоминал Рамзан в феврале текущего года. — Такой был патриот: русский язык не надо, ничего не надо… Моим кумиром был Дудаев. Я не знал, что его направило тогдашнее руководство России, не знал, что он — ихний агент, не знал, что Масхадов — тоже… Чтобы на него (Дудаева — А.И.) посмотреть, я утром уезжал из Центороя на автобусе, зная, что он может выйти и обратиться к народу. Когда я увидел его на расстоянии в триста метров, я чувствовал себя самым счастливым человеком». Кто-то из журналистов, в изумлении слушавших эти откровения, попытался кинуть ему спасательный круг: «Вы тогда учились в школе…». «Да, учился…», — не услышал подсказку и.о.президента. И после паузы закончил с громким хохотом: «Тогда каникулы были!».

Стоит ли удивляться, что г-н Кадыров пригласил находящегося в розыске эмиссара Бориса Березовского, бывшего министра культуры «Ичкерии» Ахмада Закаева и бывшего министра здравоохранения «Ичкерии», представителя ичкерийских властей за рубежом Умара Хамбиева, попросившего политическое убежище в Италии, «вернуться на родину и работать на благо чеченского народа»? Это — «социально близкие», проверенные специалисты. Один к тому же, как указал Рамзан Кадыров, — хороший актер, другой — хороший врач.

Но если русский язык президент Чечни все же выучил, и неплохо, то чувство принадлежности к единой общности граждан России, похоже, так и не обрел. В его речи регулярно проскакивает противопоставление «мы-они». «Мы» — это чеченцы, «они» — Россия. Вот, к примеру, как он описывает выбивание денег в Москве. Федеральные структуры власти требовали подписать свой вариант бюджета ЧР. «Я отказался — этих денег все равно не хватит, нужно гораздо больше, — рассказывает Рамзан Кадыров. — Мне говорят: таких денег не будет! Отвечаю: будут, куда они денутся? Бомбили нас, развязали войну, уничтожали нас — и теперь на нас все сваливают! Этого не будет».

Один из высших федеральных чиновников отказал в необходимой, по мнению г-на Рамзана, сумме, после чего начались, по его выражению, «разборки». «Он мне: я не дам вам денег, — не без экспрессии передает Кадыров содержание разговора. — Куда ты денешься? — спрашиваю. — Ну давай, выйди к народу, скажи, что не дашь денег. Когда бомбили промышленные объекты, надо было думать, что их потом восстанавливать. Развязали войну не мы, не чеченцы, чеченцы ни в чем не виноваты! Мы вынужденно стали, понимаешь? Просто нас использовали. Березовский покупал-продавал людей у нас, Басаеву миллионы долларов давал, нам давали оружие… Ты не знаешь, что ли, всего этого? Хватит, давай забудем это все. Если президент страны доверяет нам, мы должны выполнять: так точно, есть, вопросов нет».

Кадыров, естественно, выбил запрошенные деньги. Наверняка не без помощи своих симпатизантов в кремлевской администрации. Он бесхитростно рассказывает, с кем ему «проще и удобнее всего работать» в Кремле: «Медведев что сказал — сделал. Если он сказал: да, значит — да. Просто золотой человек. Удивительный человек. Сурков — такого человека, даже если собрать всех профессоров, придумать невозможно. Даже если японцев, компьютерщиков собрать… Такой умный, конечно, умный! Чеченец! Наш!». Надо ли говорить, что эта аттестация завершилась все тем же столь характерным для г-на Кадырова громким, радостным смехом.

А что же «не наши» — то есть русские, которых, согласно последней предвоенной переписи населения, проживало в республике около 270 тысяч человек? «Если в 1989 г. на территории современной Чечни доля чеченцев составляла 66%, то в 2002 г. чеченцы составляли, согласно данным переписи, уже 94% населения республики (в действительности же этот показатель несколько выше), — отмечает владикавказский эксперт Александр Дзадзиев («Кавказский эксперт», №4, 2006 г.). — Доля русских в численности населения Чечни сократилась за указанный период, опять-таки, согласно данным переписей населения, с 25 до 4% (в действительности же — не более 2%)». И если официально речь идет о 40 тысячах русских, то в реальности их осталось не более 7–10 тысяч, в основном — древних стариков и старушек, которым некуда и не на что уезжать.

На службе в полностью восстановленном храме Архангела Михаила в Грозном — золотые кресты, лазоревые купола — три старушки в видавших виды телогрейках, поношенных юбках и платках да пожилой мужчина в столь же затрапезной одежде. По словам командира группы охраняющих, это церковь русских солдат, сюда мало кто заходит. «На Рождество было человек 150, — говорит офицер. — На прошлую Пасху — под восемьсот, но это потому, что Рамзан деньги раздавал — кто только не пришел… А кому ходить? Русских почти не осталось».

Характерен ответ г-на Кадырова на вопрос о программе возвращения русскоязычного населения в Чечню. «Правительством ЧР разработана специальная программа по возвращению чеченских граждан, которые были вынуждены уехать из республики в период контртеррористических операций, — буквально сказал он. — И теперь все, кто здесь вырос и жил, могут возвращаться. Эта программа разработана не только для русских, но и представителей всех народов, некогда населявших нашу республику. Многие уже возвращаются, и фонд имени Ахмата-хаджи Кадырова им помогает. Для тех, кто хочет вернуться, у нас есть тысячи квартир, которые будут сданы к 1 мая» (пресс-конференция в Грозном, 20 февраля 2006 г.). Добро пожаловать в…?

Наверное, нет ничего удивительного в том, что сын муфтия Чечни вырос глубоко религиозным человеком. Настолько религиозным, что его суждения, например, о возможности применения норм шариата куда радикальнее соответствующих высказываний нынешнего муфтия ЧР. «Шариат в своем истинном виде практически ничем не противоречит российскому законодательству, — совершает открытие в юриспруденции Рамзан Кадыров. — Я бы сказал, законы шариата даже намного строже, чем статьи российского Уголовного кодекса. Ни для кого не секрет, что во многих спорных вопросах чеченцы прибегают в решении конфликтных ситуаций именно к шариату и поступают именно так, как он и предписывает. Так что у нас шариат если и не главенствует, то все же имеет место быть» («Русский Newsweek», №50, декабрь 2006-январь 2007 г.). Сравним этот ответ со словами муфтия Султана Мирзаева (кстати, с июня по декабрь 1999 года руководившего шариатским судом Чечни): «У нас в Чеченской Республике не может этого быть (речь о построении в Чечне исламского государства, применении законов шариата — прим.). У нас все в рамках законов Российской Федерации, этого достаточно. Мы живем в светском государстве» (Росбалт, 27 февраля 2007 г.).

Но таково убеждение главы Духовного управления мусульман ЧР. Президент, по-видимому, считает иначе. Помимо восхищения нормами шариата, он всячески поощряет, в частности, ношение хиджаба. Как подтвердил Ислам.Ру проректор Чеченского Государственного Университета по учебно-воспитательной работе Махмуд Керимов, на прошедшей в преддверие 8 марта в Гудермесе встрече Рамзана Кадырова с молодежью, девять студенток чеченских вузов «получили деньги только за то, что носят платок». И деньги немалые — по тысяче долларов. На Международный женский день «подарки в виде платков были преподнесены всем преподавателям-женщинам и студенткам с пожеланиями их носить». В ЧГУ они вручались ректором этого вуза Аднаном Хамзаевым.

Как сообщает то же СМИ, «в последнее время инициативы Кадырова все больше приобретают исламскую направленность. Известно, что подавляющая часть чеченских паломников, а это несколько сотен человек, получила путевки в хадж, оплаченные вице-премьером, и внушительные суммы на расходы во время поездки, примерно по 1500 долларов». Кадыров «также предпринял попытку инициировать введение в школах республики изучение Ислама, хотя прокуратура и пригрозила разобраться насчет законности этого требования». На что последовал ответ, что закон не запрещает изучение религий, «а законодательных актов республиканское правительство о якобы обязательном преподавании Шариата в школах не выпускало». Не забудем и о неоднократных высказываниях Рамзана Кадырова в поддержку многоженства. И если Ислам.ру все это радует, то остальных граждан России должно заставить задуматься.

Но даже на этом фоне представления молодого чеченского президента о законности и правопорядке выглядят несколько странными для должностного лица правового государства, коим позиционирует себя Россия. По словам Кадырова-младшего, он проводил собственное расследование обстоятельств гибели отца. «И кто был даже мысленно замешан — их нет, — спокойно рассказывает Рамзан. — Любой человек, если он возьмет на себя ответственность за это преступление — хоть Бен Ладен, мне без разницы — мы с ним разберемся в соответствии с нашим менталитетом». Упоминает ли Кадыров-младший правоохранительные органы, следствие, суд, презумпцию невиновности? Нет, не упоминает. Подобные понятия чужды его менталитету. И не только в этом случае.

Аналогичным способом — то есть неправовыми методами — Рамзан Кадыров борется со «злом цивилизации» во всех его разновидностях. «Когда в конце 2005 года я запретил игорный бизнес, убрал все игровые автоматы, меня обвиняли в том, что я ввел негласное шариатское правление, — делится опытом Рамзан Кадыров. — Из-за этого у нас было столько преступлений, краж, угонов машин… Грабежи, убийства — все благодаря игорному бизнесу. Человек получает зарплату или компенсацию, но вместо того, чтобы принести ее домой, проигрывает все в автоматы. Если их убрать, в России не будет совершаться 80% преступлений. Поэтому в один день я собрал всех, кто этим владел, и сказал: хотите заниматься бизнесом — найдите другое направление, а игорного бизнеса в Чечне не будет. Игорный бизнес — хуже, чем наркомания» (Росбалт, 1 марта 2006 г.).

Отношение Кадырова-младшего к «одноруким бандитам» наверняка разделяют все здравомыслящие люди. Жаль только, что проблема решилась в духе Аджарии, бывший глава которой Аслан Абашидзе некогда собрал местных «воров в законе» и предложил им добровольно покинуть автономию. «Куда же они поехали?», — наивно поинтересовались журналисты. «В Россию!», — со смехом отвечал пресс-секретарь Абашидзе. Надо ли говорить, что все это не оформлялось никакими законодательными актами.

Сам глава ЧР, к его чести, ведет здоровый образ жизни. «Еще когда мы начинали, в 1999 году, у нас был лозунг: «Смерть ваххабитам, нет — наркомании!» — рассказывает Рамзан Кадыров. — Для меня это (наркомания — А.И.) очень болезненная тема. Это совершенно не соответствует нашему менталитету, это унизительно. Я никогда в жизни не курил, никогда не употреблял алкоголь, для меня это дико. И с наркоманией, как и с ваххабитами, я боролся всегда. Буду я президентом, председателем правительства или простым гражданином — им нет места в Чечне» (Росбалт, 1 марта 2006 г.).

Кстати, о ваххабитах. Ни их дела, ни они сами сочувствия, безусловно, не вызывают. Однако борьба с этим религиозно-политическим учением идет в неправовых рамках. Как заявил Рамзан Кадыров в уже цитировавшемся интервью «Росбалту», сейчас проблема ваххабизма для Чечни неактуальна. «Может быть, лет через 50 они опять появятся, но сейчас — нет, — рассуждает президент ЧР. — Ваххабиты таковы: здесь задавишь — он там вылезет. Пророк сказал: их надо искоренять. Где они — там кровь. Не договариваться с ними, не разговаривать — их надо уничтожать. Кто их будет убивать, кого они убьют — эти люди будут в раю». На «достойное место в раю» рассчитывает в связи с этим и Кадыров-младший.

***

«На самом деле, нет у него уровня председателя правительства и вице-премьера, — заявил в известном февральском интервью «Эху Москвы» еще до выдающегося карьерного скачка г-на Рамзана бывший председатель Совета безопасности Чечни Герман Вок. — Я считаю, что сегодня Рамзану Ахматовичу Кадырову лучше бы пойти поучиться, получить хорошее образование — не то, что сегодня получено». Но у главы субъекта Федерации явно не будет времени садиться за учебники. Да и не в них, собственно, дело. «Не столько вина самого этого молодого человека, сколько окружения, которое его подталкивает, — констатировал Вок. — А у него в окружении сегодня все, кто был вокруг Дудаева и боролся за независимость. Они сегодня, почти не скрывая, говорят — мы все равно придем к той цели, к которой мы шли».

Трудно поверить, что Герман Вок это видит, а Дмитрий Медведев и Владислав Сурков — нет. Уж не направлена ли политика федерального центра на достижение той же самой цели?